Михаил Кисличкин - Конкистадор

– Вольному воля, – пожал я плечами. – Можете отключить ваши «пэтриоты», или что там у вас есть, посадить на аэродромы боевую авиацию и встречать крокодилов с цветами. Потом посмотрим на результат. Однако, АОР будет сражаться сама и советует это делать вам. С добрыми намерениями вот так не приходят.

– Если это провокация, вы за все ответите, Алекс Сергеев, – скривился европеец. – Рано или поздно.

– Скорее рано, – вздохнул я, теряя интерес к разговору. – Вы меня еще Гаагой попугайте… Через пару часов я пойду в бой с креонами. Если останусь жив, продолжим разговор. Целеуказания на вражеские корабли вам будут выдаваться еще какое-то время, но постарайтесь отслеживать их сами, после начала схватки связь прервется. Мы сделали все что могли, сейчас остается только пожелать друг другу удачи. До встречи господа, – махнул я на прощание рукой, и бортовой интеллект отключил связь.

Я знал, что экипаж принимает меры для маскировки «Лани» и «Шершня» перед боем. Конечно, сами корабли альдеяне спрятать не могли, да и задачи такой не ставилось. Речь шла о другом – требовалось скрыть от креонов параметры работы двигателей и силовых установок, а так же не дать ящерам оценить средствами наблюдения и разведки вооружение наших звездолетов. До начала схватки мы должны оставаться для них этаким «котом в мешке». Хотя, я на месте ящеров все равно бы насторожился. Слишком уж быстро и уверенно мы атаковали. Впрочем, кто его знает, что они там думали по этому поводу, логика рептилоидов для меня загадка. Главное, что креоны дали нашим штурмовикам возможность взлететь с главной палубы Лани и взять атакующий курс. А потом я слился с машиной, и все, что было раньше, стало уже не важно, поскольку схватка началась.

На пару с ведомым штурмовиком мы первым делом образцово-показательно растерзали один из дискообразных звездолетов, прикрывавших строй вражеской эскадры. Тот отгородился от нашей атаки работой своих гауссовок, разбросав перед нами рой летящих с большой скоростью металлических шариков, рассчитывая, что мы сменим курс. Для любого аппарата, столкновение в космосе с летящей со скоростью в несколько десятков километров в секунду болванкой было бы фатальным. Но не для защищенного силовым полем «Кистеня», способного выдержать даже одиночное попадание «ракеты-иглы». Мы пролетели сквозь вражеские снаряды, потеряв несколько процентов мощности силового поля, а потом, приблизившись к креону по космическим меркам почти вплотную, открыли огонь из своих гауссовок. Только вот стреляли они не металлическими болванками, а капсулами с антиматерией. И силового поля у врага не имелось. Поэтому и результат был более впечатляющий – диск вражеского корабля закрыла серия ярких вспышек, а когда они погасли, от вражеской машины остался лишь изуродованный оплавленный остов. Затем последовала коррекция курса и атака на второй диск. Тот было попытался уклониться, но не сильно преуспел, получив свою порцию антиматерии. Так что следовавшая за нами вторая пара штурмовиков без проблем преодолела вражеский конвой и начала расстреливать тушу ближайшего транспорта.

А дальше одно действие потянулось за другим, подчиняясь логике боя. Выбор цели, атака, обстрел, маневр, уклонение, добивание… Когда в бой вступила «Лань», мы с Нейкарией заканчивали со вторым транспортом, растрачивая последние заряды с антиматерией. Бой пока шел с явным преимуществом альдеян, но бравый наскок наших штурмовиков уже выдохся. Враг отвечал лазерами, болванками от гауссовок и ракетами с ядерной и термоядерной начинкой. Впрочем, ракет у него было не так много, и мы их ухитрялись сбивать. А единственная ракета, которую мы пропустили на дальних подступах, фатального вреда нам не нанесла. Ядерный взрыв в глубоком космосе не так страшен как на Земле, поражающих факторов у него в вакууме маловато. Особенно для защищенных броней и силовым полем машин, летящих с огромной скоростью. Тут нужно прямое или почти прямое попадание, да вот только его добиться не так уж просто. Впрочем, у креонов почти получилось, подрыв произошел совсем близко, так что силовое поле нашего «Кистеня» держалось еле-еле.

Впрочем, основная работа была сделана. Вскоре заработали тяжелые комплексы ПКО «Лани» и враг переключился на наш флагман. «Шершень» старался не рисковать и действовал издалека, но его ракет хватило, чтобы уничтожить один из дисков и один транспорт. Два транспорта было на счету нашего с Нейкой штурмовика и машины нашего ведомого, еще два уничтожила вторая пара «Кистеней». Из двенадцати основных вражеских кораблей осталось семь, а преимущество альдеян стало совершенно наглядным. У них было все: подавляющая огневая мощь благодаря массовому применению антиматерии, силовая защита, продвинутые бортовые интеллекты и, главное, боевой опыт. В этом случае количественное превосходство противника не играло большой роли. Тем более что звездолеты креонов не были вооружены до зубов – против нас применяли лишь гауссовки, ракеты и несколько одноразовых рентгеновских лазеров, с накачкой от ядерного взрыва. Похоже, это действительно были носители десанта, а не боевые корабли.

Остатки ракет нашего «Кистеня» ушли на противодействие вражеским ракетным атакам – мы защищали «Лань», пока она переносила свой огонь с одного вражеского транспорта на другой. Капсулы с антиматерией давно закончились, а лазеры для ближнего боя использовать так и не пришлось – исчерпав основной боеприпас, все штурмовики получили команду вернуться на борт. Когда мы заходили на посадку, я запросил хронометраж боя и поневоле ужаснулся – казавшаяся не столь уж и длинной схватка продолжалась почти пять часов. Для пилота, подключенного к машине это очень много, сегодня мне и Нейкарии лучше за виртуальный штурвал не садиться. Шесть – семь часов подключения к нейросети могут быть фатальными даже для подготовленной нервной системы, а ведь мы не только летали, но и вели бой.

Впрочем, вражеских кораблей осталось лишь пять, из них два порядком разбиты. У Лани заметны повреждения обшивки, но насколько я мог «видеть» своими сенсорами – ничего страшного, просто «прижгло» броню близкими ядерными подрывами, пусть и ослабленными силовым полем. В исходе боя сомневаться не приходилось.

После посадки я едва удержался на ногах, ставших совершенно ватными. Сердце стучало как бешеное, лицо заливал пот, во рту появился гадкий металлический привкус. Терпеть не могу отключения от бортового интеллекта – из полубога, свободного разума, парящего в небесах, ты рывком превращаешься в разбитого больного старика. Впрочем, нас уже ждали медики. Альдеянка из команды Элгии тут же сделала мне укрепляющий укол, ее подруга помогла лечь на роботизированную медицинскую каталку. Рядом точно так же встречали полностью обессилевшую Нейку и остальных пилотов. Я еще молодец – вылез сам, есть чем гордится. Пилотов ведомого штурмовика пришлось вынимать из машины в виде постанывающих тушек. Налетались бедолаги. Впрочем, я тоже временно отвоевался…