Сергей Харламов - Возвращение Апостолов [СИ]

— Мы всё поняли, Дэвид. Считай, что наш разговор окончен, — Талсар был категоричен. — Во Вселенной нет волшебства, не подкреплённого научными знаниями. Если же источник энергии, питающий твой волшебный ларец, неизвестен, то ты подвергаешься великой опасности, помни это.

Дэвид вздрогнул, потом сказал с нескрываемой злостью:

— Делайте, что хотите, — это ваше дело. Противоядие мы оставим пастору Коллизо. Если вовремя одумаетесь, можете застать его живым. Так что поторопитесь. А со своими проблемами я как-нибудь сам разберусь. Конец связи.

— Не очень то ты вежлив, — хохотнул Крейз.

— А ну их! — в сердцах выругался Дэвид.

— Кстати, Стеф, — спросил он, убирая подальше голубой шар. — Тебя тоже сильно удивило это чудо?

— Нет, — спокойно ответил тот. — На мою долю тоже иногда выпадают подарки апостолов.

Он засмеялся. Дэвид тоже. Пусть они только пешки в руках опытного игрока. Главное — в этой шахматной партии они на одной стороне. Было бы гораздо хуже волей судьбы оказаться врагами.

— У нас ещё будет время самим во всём разобраться, — убеждённо сказал Дэвид.

— Кто знает, — заметил Стеф. — Возможно, нам лучше не знать всей правды.

Разговор был закончен. Пожав друг другу руки, друзья пожелали, чтобы каждому сопутствовала удача.

Стеф с Крейзом двинулись к мечети. Дэвид остался на месте.

Дым от пожара стлался по земле, растекался во все стороны, медленно уплывая за горизонт.

— Грустно, — сказал Дэвид вслух. — Грустно терять тех, кто тебе дорог.

Он вспомнил Эджину. Но, как ни странно, это воспоминание не захлестнуло его с головой. Потеря Эджины была для Дэвида потерей Друга. Не больше. Её присутствие скрасило одинокую жизнь человека, отдавшего себя на произвол судьбы.

— Но ведь я любил её, — сказал и в то же время спросил себя космодесантник.

— Не знаю, — он пожал плечами.

«А как же Илона? — раздался внутренний голос. — Она тоже, чтобы скрасить?»

Дэвид заволновался, почувствовав, как сильно забилось сердце. Сорвав колпачок с пузырька, он жадно припал губами к горлышку, сделал глоток. Жидкость не имела ни вкуса, ни запаха. Заткнув горлышко колпачком, Дэвид выругался. «Совсем не умею управлять своими эмоциями», — отметил про себя.

Как всё странно получалось. Вот не думал об Илоне: было спокойно и даже легко, а задумался, вспомнил — и вот результат. Появилось ощущение вины. Значит, не прошло, не исчезло его чувство, не растаяло, как с яблонь белый дым, вдали от дома, среди суеты далёких миров.

— Лучше бы я сам полетел на Землю, а не Стеф, — вздохнул Дэвид, понимая однако, что что, если бы вместо Огинса полетел он, то не смог бы не навестить Илону, а значит: поддался бы любовному чувству в то время, когда над всем человечеством нависла угроза гибели.

Выбор был сделан, и Дэвид оставался на Лагуре.

— Эй, осторожно! — заорал Крейз в радиотелефоны, когда почувствовал, что, несмотря на удачное перемещение в гиперпространстве, их корабль не остановился, а начал куда-то проваливаться.

Гиперпереместитель на этот раз был битком набит желающими совершить перелёт. Мильофу удалось сконцентрировать в десять раз больше энергии, чем предполагалось изначально для старта корабля с тремя-четырьмя человеками на борту. Запасный вариант «гипера» также оказался вполне пригодным. На него не наткнулись в своё время солдаты патруля, а потому он остался цел и невредим.

Крейз ещё в самом начале истории с перелётом испросил у капитана разрешение временно взять карты в свои руки. Мотивировал он это тем, что его осведомлённость в вопросах, связанных с перемещением в гиперпространстве, может сыграть решающую роль в случае, если стрясётся что-нибудь непредвиденное. И вот это непредвиденное начало происходить.

— Крейз, для чего ты строил этот корабль? — в радиотелефонах возник голос Стефа.

Пират воспринял вопрос как издевательство. Однако, не желая в разговоре с Огинсом зарываться, решил сорвать злобу на ком-нибудь другом.

— Мильоф! — гаркнул верзила, обращаясь таким образом к человеку, постепенно становившемуся общественным козлом отпущения.

В шлемофоне послышалось нечленораздельное бормотание.

— Это ещё что такое, — заорал Крейз. — Из-за вас мы снова куда-то летим. Что вы там понасчитали!

Изо рта Крейза вырвалось сочное ругательство.

Физик продолжал бубнить что-то неразборчивое. Его самого вовсе не было видно за грудой путешественников; они были навалены друг на друга точно вязанки хвороста.

— Не пори горячку! — одёрнул Крейза Стеф. Потом добавил, силясь дотянуться до его руки: — Я хотел только сказать, что в данном случае твоё (хотя я в этом сильно сомневаюсь) изобретение служит нам батискафом. Усёк?

Крейз выпучил глаза.

— Мы что, в воде?

— Да дружок. Причём на достаточно большой глубине.

Стеф на секунду замолчал, прислушался. Погружение продолжалось.

— Это море или даже океан, — рассудительно сказал Огинс. — А что, Крейз, — насмешливо обратился он к компаньону. — Может нам взяться за изучение подводного рельефа? Вот только засечём свои координаты, проделаем иллюминатор, акваланги (то есть, скафандры, поправился Стеф) у нас есть. Ты даже не представляешь, какое огромное значение для будущего земной науки будут иметь наши открытия в изучении реликтовых морей и океанов, — язвительно закончил он.

— Не издевайся, — обиженно пробормотал Крейз. — Кто знал, что мы попадём не на сушу. Этого нельзя предугадать. Тем более, у нас не было никаких, пусть даже приблизительных фактов, подобного перемещения.

Но Стеф был неумолим.

— Незнание фактов не изменяет обстоятельств, а лишь усугубляет последствия, — нравоучительно произнёс он.

— Однако пора заняться делом.

Стеф, лёжа на боку, громко обратился ко всему экипажу.

— Мы находимся достаточно глубоко. Если нам удастся выбраться наружу, то всплыть на поверхность в наших скафандрах — это утопия.

Груда тел зашевелилась, в наушниках раздались разрозненные голоса, обрывки причитаний и чей-то тихий кашель.

— Я приказываю, — загремел голос Огинса.

Крейз понуро опустил голову. Перелёт, по всей видимости, был завершён, и он вновь стал подчинённым.

Стеф между тем продолжал:

— Никому не впадать в панику. Мильоф, подползите, если сможете, ко мне.

— Я не смогу, — охнул физик.

— Ладно. Тогда слушайте так.

Усталость после перенесённого перелёта давала о себе знать. Хотелось устроиться поудобнее, хотя бы присесть, но место, откуда выбрался капитан, было уже занято; да и пристроиться было решительно негде. Отбросив мысль о перемене положения, Стеф проговорил:

— Если мы окажемся в воде в таких скафандрах — мы будем живы, но без возможности подняться наверх; причём запасы кислорода во встроенных баллонах ограничены. Если же мы снимем их, водные слои мгновенно раздавят нас в лепёшку. Может ли нам помочь физика?