Николай Липницкий - Записки марсианина [publisher: SelfPub]

– Общий объём внутренних помещений станции составляет семьдесят четыре кубических километра, продолжала свою речь девушка. – Но вам это не надо. Вряд ли вас заинтересуют технические помещения, или хранилища семенного и генофонда. Да, вас туда и не пустят. Ваше жизненное пространство находится в пределах жилой зоны и лабораторий. Это, как раз ярусы с тридцатого по пятидесятый.

Лифт понёс нас вниз и остановился на нашем этаже. Мы выбрались в очередной коридор. Эх, жизнь наша коридорная! На Марсе сплошные ходы-переходы, на станции, а, теперь, уже и здесь. Луя провела нас до поворота, и тут мы оказались на небольшой улице. Прямо, как в городе, где-нибудь на окраине. Даже, небольшие электрокары курсировали по проезжей части. На стенах домов висели привычные голограммы с обозначением номера дома, а на тротуарах стояли, растерянно оглядываясь, новосёлы. Наш дом оказался под номером сто шестьдесят два, и пришлось идти по улице долго.

– Ничего, – успокаивала нас девушка. – Вам далеко бегать не придётся. Столовая в вашем квартале вон там. На каждую отрасль будет выдан один электрокар. У всех в комнате распорядок дня есть. Ознакомитесь.

– А лаборатории где? – поинтересовался я.

– Вон там, видите, портал? Это ваша лифтовая шахта. На кнопке вашего этажа так и написано: «Биология». Ну, располагайтесь, а я побежала остальных встречать.

Девушка упорхнула, а мы пошли осваиваться на новом месте. Я прошёл в свою комнату и осмотрелся. А, в принципе, неплохо! Пять метров на шесть, удобная кровать, стол с голопроектором и коробкой искусственного интеллекта, шкаф с блоком ультразвуковой чистки и глажки одежды, дверь в санузел, неожиданно сделанный по последнему слову техники, и большая информационная панель на стене.

Я пробежался глазами по информации. Ага, вон распорядок дня, вон схема расположения уровня, график движения внутриуровневого транспорта. О! Вот схема всего корабля. Ну и махина! В самом центре реактор, вокруг – технологическая зона, потом хранилища, дальше лаборатории и испытательные полигоны, лаборатории, жилая зона, потом складские уровни и система безопасности. Что в эту безопасность входит – можно только догадываться. Помнится, мне министр про зенитные установки говорил.

К жизни в Луне привыкли быстро. Да и, как не привыкнуть, когда условия почти не изменились. Такие же перекрытия над головой и всё так же не видно неба. Правда, на большие расстояния передвигаться теперь не приходится. Не то, чтобы тут не было больших расстояний. Их-то, как раз, было, хоть отбавляй. Корабль-лаборатория поистине подавлял своими размерами. Просто, всё, что нам нужно, было в пределах нашего квартала. Все магазинчики, столовые и кафешки находились в шаговой доступности, а лаборатории – тут же, только на девять этажей ниже. Проходишь двадцать метров, входишь в портал, вызываешь лифт, потом нажимаешь бирюзовую кнопку с надписью «Биология», спускаешься всего пару секунд, и ты на рабочем месте.

Длинный коридор с белыми стенами и стеклянными дверями по сторонам. И за каждой – шлифуются и доводятся до совершенства те технологии, которые мы будем применять там, на новой планете. А потом все эти отчёты стекаются в мой кабинет, где мной тщательно изучаются и определяются направления, обладающие особым приоритетом. Даже странно. Мы уже летим, а работы продолжаются. Просто до нас такой грандиозный эксперимент не делал ещё никто. Поэтому и все переживают, по десять раз перепроверяют расчёты и постоянно выдают на гора что-нибудь новенькое. По сути, я тет и нужен, чтобы контролировать неуёмное рвение учёных. А то, так, без контроля, кто знает, куда их заведёт их безудержный гений?

Ещё оказалось, что мы не привыкли до конца верить в честность людей. Напрягало, что в дверях нет замков или каких-либо других запоров. Двери просто прикрывались и всё. Не могли до конца смириться с тем, что тут было безопасно. Никаких выродков. Да и о криминале тоже можно было только вспоминать. К Земле летели люди достойные. Абы кого по определению не брали. Поэтому пропажа какой-либо вещи была тут нонсенсом и причиной этого являлась обычная человеческая рассеянность.

О том, что мы летим в открытом космосе, а не находимся на привычной и надёжной планете, можно было только догадываться. Никаких ощущений, подтверждающих эту истину, не было. Мы просто знали об этом. А, позже, вообще выкинули это знание из головы. Как-то не соотносилась наша рутинная спокойная жизнь с нашими представлениями о межпланетных перелётах, как о чём-то опасном и трудном. Да и не видели мы этого космоса. Так же, как и у себя на Марсе не видели ничего, кроме сводов и тоннелей. Маленьким, я ещё застал людей, тоскующих по просторам и высокому небу, но уже тогда их не понимал. Поэтому и здесь, в Луне, быстро привык. Это, как переехать в квартиру в другом районе.

Перезнакомились в своём квартале со всеми быстро. Недалеко от моего дома располагался неплохой бар, где по вечерам, в основном, собирались все, живущие по соседству. Там я и подружился с Хармом, одним из руководителей проекта, мужчиной, примерно, моего возраста и обладающим поистине невероятной харизмой. Он просто притягивал людей и всегда, стоило только ему появиться в баре, вокруг него собиралась толпа. А я просто наблюдал со стороны и никак не мог понять, что же так манит людей к нему.

Что такого в этом человеке? По крайней мере то, что именно он возглавит высадку на планету, когда придёт время – тогда никто не принимал в расчёт. Сказать, чтобы он был прекрасным оратором? Нет. Он, даже, анекдоты рассказывал скучно и не смешно. Это перед ним старались блеснуть красноречием и остроумием, жадно пытаясь отхватить хоть толику одобрения. Наверное, он просто был честен со всеми, принимая каждого таким, какой он есть, не делил людей на хороших и плохих, ни с кем не говорил свысока и обладал почти маниакальным чувством справедливости. И однажды он сел за мой стол.

– Не против, если я присяду? – спросил он, заглянув мне в глаза.

– Конечно, садись! – я не любитель тыканья малознакомым людям, но сейчас обращение на «Ты» показалось мне естественным, словно я знал этого человека всю свою жизнь.

– Скучаешь?

– Да нет. Просто в последнее время мне всё больше нравится одиночество.

– Ты кого на Марсе потерял?

– Жену, – в груди уже привычно отдалось болью.

– Тут большинство потеряло кого-нибудь. Никто не ожидал такой атаки.

– Наверное. Ты, наверное. Тоже пострадал.

– Да. Я всю семью потерял. Жену и двоих детей. Дочь и сына.

– Обидно. Оставалось совсем чуть-чуть. Даже, если бы не было этого аврала, полёт всё равно состоялся бы в течение месяца.

– Обидно. А я тебя давно заметил.

– С чего бы это?