Алексей Гравицкий - Земля – Паладос [litres]

Звякнул колокольчик от входа. Исаак отвлекся от пришлого и перевел взгляд на дверь. Оттуда к нему направлялся весьма оживленный спут. Вид синекожий имел заговорщицкий.

– Что-то узнал? – полюбопытствовал рыжий следователь, глядя, как синюшный инопланетянин карабкается на соседний стул.

– И много, – кивнул Антрацит и добавил конспиративным шепотом: – Порт закрыли, потому что ловят каких-то преступников, которых обвиняют в попытке дестабилизации системы безопасности Паладоса.

– Неужели наш техномаг стал добычей? – повеселел Исаак.

– Или ей стали мы, – пессимистично откликнулся спут.

От такого предположения внутри похолодело.

– Мы-то им зачем? – не понял рыжий.

Спут смешно передернул плечами.

– Я откуда знаю, – зашептал поспешно. – Правитель Ксай боится Церкви, техномагов, пиратов. Ни с кем не хочет ссориться. Сейчас на Паладосе высадилась эскадра кучерявого Гера. Это один из самых влиятельных космических пиратов в этом секторе. Его сейчас Ксай боится больше всего. Соответственно, правителю не до Церкви и техномагов, но ссориться с ними ему тоже не с руки.

– Потому все, кто может поссорить его с Церковью и техномагами, должны пропасть без вести. А эти все – три техномага и один дурной священник-следователь с не менее дурным спутом, – закончил Исаак и опрокинул стакан.

Спут брезгливо наблюдал, как в такт глоткам дергается кадык рыжего. Исаак поставил на стойку пустой стакан. На Антрацита поглядел уже слегка осоловело.

– Нам надо отсюда бежать. Немедленно.

– Нереально, – вздохнул спут. – Из космопорта не выпустят ни один корабль. Кроме пиратских.

– Пиратских?

Священник посмотрел на оставшегося в одиночестве пришлого забулдыгу. Судя по разговору и одежде, если кто здесь и был пиратом, то именно он. Да и Гера этого поминал.

– Есть идея, – произнес рыжий следователь одними губами и махнул рукой бармену.

Тот понял правильно, через мгновение уже стоял у стойки с бутылкой «Гранд Паладоса».

Цветасто разодетый и вправду оказался пиратом, звали его Опартом. Вот только план рыжего следователя с треском проваливался. Во-первых, пират не поддавался ни на какие уговоры, во-вторых, даже при том, что уже в начале их беседы он был сильно пьян, пить умел по-пиратски. И перещеголять в этом умении космического джентльмена удачи Исааку не светило.

Трезвым в компании оставался только спут. Он присел к пирату за столик вместе со священником, но пить отказался. Космический бродяга-разбойник хотел было возмутиться, но Исаак урезонил, объяснив, что его друг уважает пирата ничуть не меньше, чем он сам, просто товарищ и так уже синий. Как ни странно, довод подействовал, и они принялись пить вдвоем.

Спуту, впрочем, хватило и этого. Он с содроганием поглядывал на собутыльников, на заплеванный стол, который всё сильнее и сильнее заливали местным виски и орошали нехитрой закуской, на трясущиеся руки и неверные движения. И от всего этого Антрациту становилось безмерно тоскливо за падшее человечество.

– Ты пойми, – бормотал в хлам пьяный Исаак. – Это мечта моего детства. Я, может, еще ребенком хотел стать пиратом. Возьми меня с собой. Неужели у вас на корабле не найдется лишнего места.

– Лишнее для лишних, – отозвался Опарт и потянулся к бутылке, где еще плескался на донышке мутный, цвета разбодяженного чая «Гранд Паладос».

Остатки виски разлились по стаканам, и третья бутылка опустилась под стол.

– Зачем вниз ставишь? – поинтересовался Исаак.

– Примета плохая. Пустая бутылка на столе к беде.

– Заблуждение, – вклинился спут. – Это суеверие возникло в незапамятные времена, когда Земля только вступала в эру межгалактических перелетов. Один из земных правителей, его звали Питер Фест, готовил первый космофлот и отправлял своих людей к другим правителям на соседние планеты подучиться, перенять секреты строения космических кораблей и управления ими. Люди, разумеется, там не только учились, но и отдыхали, приходили в питейные заведения и пили. А у местных была традиция считать выпитое по количеству пустых бутылок. Люди Питера Феста смекнули и стали прятать пустые бутылки под стол, чтобы платить меньше.

– А местные что же, не догадались? – заинтересовался Опарт, он пьяно растягивал слова, но какие-то мысли в его башке, похоже, еще застревали.

– Местные, видимо, не догадались.

– Чушь, – фыркнул пират. – Могли бы записать заказ.

– Как гласит история, – загундосил Антрацит, – они не записывали.

– Почему?

– Может быть, потому что трепетно относились к традиции, а может, просто не умели писать. Кто теперь знает. История не сохранила таких деталей.

Опарт поднял стакан:

– В космос летать умели, пить умели, а писать не научились? Чушь!

Пират ткнул стаканом в стакан Исаака. Звякнуло дешевым стеклопластиком. Стакан коснулся губ пирата, виски легко втек в глотку.

«Луженая она у него, что ли», – подумал рыжий следователь и заглотнул свою порцию.

Два пустых стакана одновременно грохнулись на стол. Спут вздрогнул и поспешил замолчать. Опарт вцепился руками в потяжелевшую голову и промычал, вороша пальцами волосы:

– Чу-у-ушь.

– Полностью с тобой согласен, – кивнул Исаак. – Как пират пирату скажу…

– Какой ты пират, – отмахнулся Опарт. – Ты паладосийский увалень.

– Я родился не на Паладосе. И в душе я…

– И в душе ты то же самое, – пробурчал пестрый собутыльник. – Где там этот наливайло? У меня в горле пересохло.

Священник кивнул спуту и показал два пальца. Тот тяжело вздохнул, укоризненно покачал синей головой. Но встал, хоть и неохотно, и пошел к барной стойке.

– Сейчас всё будет, – пообещал Исаак. – Так ты возьмешь меня к себе на корабль?

– Нет, – помотал головой Опарт. – Не возьму.

– Почему?

Пират выставил перед собой ладонь с растопыренными грязными пальцами.

– Во-первых, у меня полностью уконфле… уконпле… у-ком-пле-кто-ва-на команда, – заплетающимся языком сообщил он, загибая палец. – Во-вторых, посмотри на себя. Какой из тебя пират?

Исаак пожал плечами. На языке вертелась масса слов, подходящих в качестве ответа, от «пьяный» до «никакой», но все они были не в тему.

– Хороший, – выдавил он из себя.

– Хороший, ничего не скажешь, – кивнул пират и икнул. – Ой. Никакой ты пират, ты паладосийская вонючка. Такая же, как и все прочие. Ну, может быть, чуть лучше.

В груди сдавило гневом. От ярости потемнело в глазах, чего раньше с Исааком не случалось.

– Ну, это я тебе напомню, – пробормотал рыжий едва слышно.

– Что?

– Ну, это говорю… понял, – немного громче повторил священник и вздохнул.

На стол грохнулись две бутылки. Подошедший спут держал тару за горлышки и укоризненно смотрел на Исаака. Следователя этот укор не трогал. В голове пьяно скакали мысли в поисках какого-то решения, выхода из безвыходной ситуации. Рука сама потянулась к бутылке. Проигнорировав стакан, Исаак присосался к горлышку.