Алексей Гравицкий - Земля – Паладос [litres]

– Ладно, идем, – кивнул он Антрациту.

– А как же Призрак?

– Больше никаких Призраков! – отрезал Исаак.

– Он ведь найдет нового носителя, и тогда всё начнется опять.

– А, это уже не моя проблема.

– А если он вернется?

– Не вернется, у него есть дела поважнее.

– Портал, – многозначительно протянул спут. – Как думаешь, что он имел в виду, когда говорил про этот самый портал?

– А ты разве не знаешь? – спросил Исаак. – Я думал, спуты знают всё.

– Увы, этой информацией я не владею.

– Вот и я не владею. Так что пусть этим занимаются братья-администраторы. А я буду жить в свое удовольствие. Чувство долга – прекрасное чувство, когда тебя за него не прикладывают мордой об стол. Ты со мной? Или боишься?

Спут подошел ближе и неожиданно подмигнул.

– Что вы, что вы, мистер Браун! Я с вами.

Звук, доносившийся из ближнего коридора, не походил ни на один из слышанных прежде. Басис притаился и вслушался. Призрак? Или священник? А может, в этих мерзких пещерах так глубоко шляется еще кто-то, кроме них троих.

Владимреску осторожно заглянул в коридор. Далеко, в самом его конце, что-то светилось рассеянно-голубоватым светом.

Священник? Призрак? Или?..

«Чего гадать, – пришла в воспаленное сознание мысль, – пойди да посмотри».

И техномаг осторожно направился к источнику света. Звук нарастал, становился мощным, свет, напротив, неожиданно вздрогнул. Васис остановился. Вздрогнул? Или показалось? Нет, ерунда. Сам он трясется, вот и всё.

Стараясь не шуметь, чтобы застигнуть неведомого противника врасплох, он шагал тихо-тихо. Осторожно передвигал ноги, перенося с одной на другую центр тяжести. Шаг, движение телом, вторую ногу вперед. Движение корпусом, перемещение центра тяжести. Шаг, еще шаг.

Чем ближе он подбирался к свету, тем медленнее двигался. Наконец и вовсе остановился в растерянности.

У свечения не было никакого источника. Оно существовало само по себе. Просто сгусток света, повисший в воздухе. И звук доносился именно от него.

– Что за…

Владимреску запнулся. Свет пошевелился, словно живое существо, среагировавшее на голос. Не дрогнул, а именно пошевелился. И на этот раз сомнений быть не могло. Мысли запутались окончательно. Светящийся сгусток тронулся с места и не спеша поплыл навстречу техномагу. Звук, исходящий от него, сделался угрожающим.

– Что за черт?! – вскрикнул Васис.

Свечение набирало скорость, расстояние между ним и человеком стремительно сокращалось.

Растерянность как рукой сняло. Внутри возникло то чувство, с которым неделю назад он бежал из тюрьмы: паника пополам с безысходностью, страх вперемешку со злостью. Васис развернулся и бросился наутек.

Грохот шагов эхом разлетался по тоннелю, в стороны летели мелкие камешки, но техномаг больше не таился – смысла не было. Он несся, не разбирая дороги, не оглядываясь.

Оглянуться, – тут же возникла мысль. Посмотреть, где этот… эта… это. Он обернулся. Сгусток света оказался совсем близко. Владимреску обдало холодным потом.

Со всех сил техномаг дернулся вперед, споткнулся и полетел на землю. Последнее, что отпечаталось в сознании, была боль – нестерпимая, дикая, невыносимая, словно тело разрывали на тысячи крохотных частиц. И Васис закричал.

Так страшно кричат умирающие звери.

Так жутко воют матери, потерявшие детей.

Так нечеловечески дико еще совсем недавно кричал на своей искореженной неведомым камнем дробилке мальчик Грон…

А потом всё кончилось.

Света не стало. Упавший человек поднялся, покачнулся, словно привыкая к своему телу, и пошел назад.

Если кто-то увидел сейчас бывшего техномага со стороны, наверняка отметил бы, что он изменился. Осанка, походка, лицо, глаза – внешне человек остается прежним, но при этом неуловимо меняется, когда в него вселяется Призрак.

Тело обычно приспосабливается быстро. Рассудок подстраивается труднее: на воспоминания и мировосприятие нового носителя накладывается память не только самого Призрака, но и его прошлых носителей. Первые дни после инициации в сознании уже не человека, еще не Призрака творится полный хаос. И через этот ералаш может пробиться разве что нечто очень важное.

В голове существа, бредущего по тоннелям заброшенной паладосийской шахты, была сейчас совершеннейшая путаница, но сквозь нее, как молитва, как мантра, как заученный в детстве неколебимый догмат, бились два ничего не значащих слова: «Генератор Жизни».

Каюта черного капитана оказалась обставлена довольно аскетично. Здесь не было ничего лишнего. Это касалось и меблировки, которую составляли стол, пара кресел, небольшой шкаф и узкая койка, и разбросанных в рабочем беспорядке на столе приборов и необходимых мелочей. Что находилось в шкафу, Габриель выяснить так и не смог. Узкий и плоский, словно ученический пенал, шкаф оказался заперт на ключ. Внутри с одинаковым успехом мог уместиться парадный костюм или труп заклятого врага.

Общий вердикт обстановки капитанской каюты укладывался в одно слово – умеренность. Следователь даже проникся к черному капитану некоторым уважением. Вот только зачем грабить и нахапывать больше и больше человеку, который столь скромен и нетребователен в запросах, оставалось неясным.

В отличие от тяжелого старого транспортника, черный боевой корабль при отстыковке не трясло. Он легко отделился от разграбленного тяжеловеса и быстро набрал скорость. Габриель сперва даже не понял, что произошла расстыковка.

Беззвучно открылась дверь, впуская хозяина каюты. Тут же закрылась обратно.

– Мы уже летим, – сообщил черный капитан.

– Я счастлив, – безразлично отозвался священник.

Капитан прошел и сел в одно из кресел, жестом приглашая Габриеля занять место напротив. Следователь принял приглашение.

– Выпьете?

Габриель покачал головой. Черный капитан кивнул, отчего борода его нагло дернулась.

– Тогда поговорим.

– Нам не о чем разговаривать.

– Да бросьте, – усмехнулся черный капитан. – Вам надо просто перестать меня ненавидеть – и можно спокойно общаться.

Габриель презрительно фыркнул.

– А за что мне вас любить?

– Не любить. Любить меня не надо. Я ведь вас тоже любить не собираюсь. Но ненависти к вам не испытываю. Даже к вашей Церкви, хотя уж ее у меня есть все причины ненавидеть. Только не смотрите на меня так, брат Габриель.

Габриель напрягся. Интересно, что еще известно о нем черному капитану? И откуда он знает его имя?

– И не дергайтесь, – будто прочитал его мысли хозяин каюты. – Вас выдал жетон священника-следователя. Пока вы валялись в отключке, мои люди позволили себе небольшой обыск. Кстати, жетон вам вернули.

– И на том спасибо.