Валерия Панина - Кратчайшее расстояние

Замигал вызов на планшете, посмотрела — мама. Потянулась, выключила камеру, высморкалась. Ответила.

— Мама, что так поздно? — голос осип. — Случилось что-то?

— Доченька, я тебя разбудила? — виновато спросила мамуля. — Прости, у тебя телефон не отвечает, мы что-то забеспокоились с отцом.

— Да, я решила спать лечь пораньше, а так все нормально. Мам, я тебе завтра позвоню, ладно? А то заболтаемся, не высплюсь. Вставать рано.

— Спи, спи, солнышко. Целую.

Еще и с родителями объясняться! Внушили себе, что мы пара, за это время с его родителями подружились, даже в гости их к себе приглашали. Всхлипнула. Я подумаю об этом завтра!

Побрела в ванную. В зеркале отразились распухший нос и зареванные глаза. Спасать себя как-то надо. Мне завтра 'в люди'. Быстро сполоснулась, сделала воду похолоднее, полила на лицо из лейки. Вода лилась, ноги замерзли. Натянула на мокрое тело халат, пошарила в холодильнике. Льда не было, конечно, но две бутылки воды, видно, стояли давненько — немедленно запотели, когда вытащила. Легла, положила бутылки на глаза, незаметно уснула.

Утром следов рева не было. Зато был вполне зрелый насморк и горло першило.

Глава 12. Темная ночь.

Еле-еле припарковалась. Бедно живем — дорогие машины ставить некуда. Метров сто еще шла по раскисшему снегу, ноги промочила. Наши уже приехали, разговаривали в холле с взволнованными организаторами. Поздоровались, нас проводили раздеться и пригласили в зал. Перестала удивляться наплыву народа. Кроме школьников в аудитории сидели и стояли педагоги, персонал, родители. Неподдельный интерес, воодушевление, горящие глаза. Очень хочется верить, что это поколение пойдет учиться на инженеров, а не на менеджеров и юристов, как бы я не любила свою профессию. Лишнего нас уже. Еще бы, сейчас и в педагогическом, и в ветеринарном вузе юриста запросто подготовят. А дети умные, хорошие — вопросы задают со знанием дела, азартно, уточняют. Мы и сами не заметили, как увлеклись. Когда на экране демонстрировали кадры с Марса (те, что можно, разумеется), тишина в зале стояла абсолютная, не дышали даже, мне кажется. После долго аплодировали и выстроились в очередь за автографами, причем брали у всех нас, а не только у кого-то одного. Шли чинно мимо стола с фотографиями Марса, нашими интервью в научных журналах, с нашими снимками. Самому младшему олимпийцу лет девять было, не больше. Ушел, прижимая к себе марсианский атлас. Счастливый!

После того, как дети разошлись, нас пригласили взрослые, 'на чай'. Очень огорчились, узнав, что у нас сухой закон. Компенсировали фотосессией. В общей сложности больше четырех часов прошло. Устала, да и разболелась, чувствую, по-настоящему. Вечером еще интервью какому-то англоязычному каналу, хорошо хоть ехать никуда не нужно, они в городок приедут. Шмыгая, потащилась к машине.

— Люда, постой! — меня нагнала Катя. — Я с тобой поеду.

Пожала плечами, пошарила в сумке, нашла ключи. Села в свою ярко-алую красотку с персональным номером, логотипами на руле, лобовом стекле. Мужчинам президент подарил по черному суперкрутому брутальному джипу, а нам с Катей — тоже по джипу, но в цвет красной планеты. Люблю мужчин с чувством юмора!

— Садись, Кать, — позвала. — Я только в аптеку заеду, куплю что-нибудь от простуды.

— Люська, какая аптека? — возмутился врач. — Не вздумай самолечением заниматься. У нас сейчас иммунитет практически никакой, любой насморк может в пневмонию перерасти. Сейчас в медцентр поедем.

— На что лучше, — пробормотала я, заводя машину.

— Люда, а что у вас с Игорем произошло? — вот за что я люблю Катю, так это за то, что она никогда не будет 'в кулак шептать', как говорила моя бабуля.

— А что у нас произошло? — поинтересовалась я, притормаживая на светофоре.

— Ты дома не ночевала. Он вчера вечером звонил, спрашивал, не у нас ли ты. Матери твоей звонил…

— В 'Жди меня' не звонил?

— Люда, я тебя не узнаю. Ты всегда была умной, уравновешенной, во всем видела хорошее, смеялась, а не плакала. С тобой в принципе невозможно поссориться. Что такое он сделал, что ты порвала с ним?

— Я? Я с ним порвала?! — от возмущения я выкрутила руль чуть круче, чем надо, машина пошла юзом. — Он посмел так сказать?!

— Люда, он ничего не говорил, — примирительно заговорила Катя. — Но ведь это ты от него ушла? Что еще мы могли подумать?

— Катя, не лезь, а?

— Ладно. Прости, Мила. Я вам билеты поменяла на ночь двадцать седьмого, никаких проблем, кстати. Наш городишко не столица и не курорт, к нам на новый год туристы толпой не валят.

— Прости, Катя, я не поеду.

— Как?! Да ты что?! — Катя чуть не плакала. — Ты же моя самая близкая подруга! Мы с Артемом причем?

— Вы не причем. Но ты же сама говоришь — я болею, осложнения и все такое.

— Люда, но ведь сегодня только двадцать третье. Ты выздоровеешь пять раз. Пожалуйста, приди в себя. Отпразднуем свадьбу, новый год встретим. Ты успокоишься, придешь в себя, вы поговорите…

— Катя, последний раз прошу — не лезь!

До городка мы доехали молча. Я высадила Катю возле дома и поехала в медцентр.

— Люда, ОРЗ. Ничего страшного, но надо бы полежать пару дней. Прокапаем витамины, иммуностимуляторы. Я не зверь, не хочется тебя опять в палате запирать. Выпишу больничный, побудешь дома, а на процедуры поездишь.

— Я понимаю, Камиль, режим есть режим, надо так надо. В какую палату?

Под удивленным взглядом пошла в бокс, переоделась в теплую пижаму, халат, и легла. Болею я. Может, умираю даже. А больным никто не может запретить то и дело вытирать глаза (слезятся они у меня, понятно?) и сморкаться.

— Галя, что тебе от меня надо? — я зверем уставилась на психолога. — Что вам всем от меня надо? Куда мне уже от вас деться? Оставьте меня в покое!!!

Благоразумная Гали ушла. Я тоже вела себя как хорошая — ничего не разбила, не бросалась вещами. Просто плакала, плакала, плакала…

Пришла улыбчивая медсестра, взяла у меня стакан крови — наверное, на бешенство проверять будут — сделала мне какой-то укол, и я вырубилась.

— Хорошо, что Катя предложила взять у нее анализы на гормоны. У нее сильнейший гормональный срыв. Здесь ничего не поможет, кроме терапии.

— Сколько продлится лечение, Камиль? И как мне себя с ней вести? На звонки она не отвечает. Можно мне ее навестить?

— Острый приступ мы снимем за несколько дней. Ее лучше вообще забрать, а не навещать. Игорь, что значит 'как себя вести?' Она не душевнобольная и не умственно отсталая.

— Мила, пожалуйста, поедем домой. Что тебе здесь делать? Хватит прятаться.

— Что, они никак не могут меня отсюда выставить и тебя позвали? — я сгребла в кучу одежду, пошла в санузел переодеваться.

Вот зря он меня забрал. Что хорошего смотреть, как я дуюсь, фыркаю, капризничаю? Попробовал ко мне пристать — объявила, что он это делает из жалости. Ушел спать на диван в гостиную — закатила истерику, что он меня не хочет. И это всего за сутки! Спасался от меня на работе. Катя перед отъездом поговорила со мной, нашла несколько статей про симптомы. Примирительно поплакали, она взяла с меня слово приехать на свадьбу.