Валерия Панина - Кратчайшее расстояние

Позвонила мама. Как назло, радостная, оживленная.

— Люсеночек, как ты, доченька? Игорь нам все рассказал, — я мысленно зарычала. — Ничего, в отпуск уйдешь, отдохнешь, и все хорошо будет, — я сломала ручку. — Мы завтра вылетаем, а вы двадцать девятого. Погода хорошо бы летная была. Ничего, всяко к новому году прилетите. Мы как раз все приготовим…

— Куда прилетите, мама? — вытаращилась я в камеру.

— В Норильск. К Ирине с Вадимом, — ответно вытаращилась мама. — Ты забыла? Я тебе говорила же! Мы эту поездку год с лишним планируем, даже мальчишки целый список написали — на северных оленях покататься, северное сияние посмотреть…

— Они тоже едут, — констатировала я.

— А как же! И Света, и Максим отпуск взяли, отец разрешение на оружие сделал даже. На кого только охотиться собрался, Чингачкук!

У меня перед глазами замелькали кадры из старого фильма. 'Особенности национальной охоты', кажется. Только я бы там не охотником была, а этой… дичью! Пойду еще таблеточку выпью, что ли…

— Готово, — улыбнулась молодая женщина-парикмахер, снимая с меня пеньюар и беря в руки зеркало. Я посмотрела. Никаких завитых налаченных локонов, 'небрежно' выбивающихся из прически. Гладко убранные назад волосы, две короткие замысловато сплетенные на затылке косы, спускающиеся по спине в одну. Просто и красиво, если еще учесть, что на все ушло чуть больше получаса… Самолет опоздал на шесть часов, мы примчались в дом к Катиным родителям почти в одиннадцать, наскоро выпили кофе, по очереди сбегали в душ, и я села в кресло, пока Катя, уже причесанная, но в старом халате, орудовала отпаривателем — как я не старалась беречь платье, все равно помялось. Заодно вспомнили, как мы в день проводов его покупали.

— Люда, тут любые видно будет, даже стринги, — с сомнением оглядывая меня, протянула Катя.

— Что вы, женщина? — презрительно кривя губы, ответила за меня гламурная продавщица, — в этой модели белье не предусмотрено в принципе.

Какое счастье, что не вся планета Земля знает, кто мы такие. Для этой восемнадцатилетней девочки мы просто две тетки, ничего не понимающие в моде. 'Модель', кстати, за исключением такой мелочи, как противопоказания по белью, очень красивая. Оранжевая гладкая ткань с двумя прозрачными льдисто-голубыми ассиметричными вставками по бокам, облегающая фигуру как перчатка.

Мы с подругой переглянулись, изобразили на лицах 'да что вы говорите?' и я вернулась в кабинку, снять шедевр. На вешалке меня ждал последний шанс все-таки, купить платье на свадьбу и новый год, заодно.

И вот теперь подруга держала его на вытянутой руке, любуясь результатом.

— Быстро одеваться и меня одевать! — велела она.

— Успеешь, — ворчала я. — Куда торопишься? В загсе вы уже были.

— Зато медового месяца пока не было, — отрезала Катя. — А я ждать больше не могу!

— Ты очень красивая, Мила, — сообщил мне Игорь, когда я уселась за столик и взялась за стакан с минералкой — после танцев очень хотелось пить.

— Угм, — невнятно согласилась я с ним, вгрызаясь в только что поданное мясо.

— Что это за мужик к тебе все время подходит? Танцевать постоянно приглашает? — по-моему, Игорь злился. Я безмятежно пожала плечиком. Катя за соседним столом смотрела на меня очень сердито. — Мила, пожалуйста, не делай глупости!

— Какие? — поинтересовалась я, подтягивая к себе тарелку с сырными рулетиками.

— Ты так меня заставить ревновать хочешь, что ли? — теперь Игорь злился совершенно очевидно.

— Зачем? — изумилась я. Тут как раз тамада объявил перерыв и танцующие начали рассаживаться, кто-то пошел покурить, кто-то — нос попудрить. Я увидела Жанну и Злату, помахала — подождите, и упорхнула.

Мужика, к слову, звали Семеном. Какой-то местный родственник, веселый, обаятельный, сразу видно — ходок. Я, честное слово, с ним не кокетничала. Да, танцевала, смеялась над анекдотами, болтала. Подумаешь, преступление!

В дамской комнате было довольно просторно — еще бы, лучшее заведение в городе, много зеркал, можно присесть и чулки поправить, например, или помассировать отвыкшие от узких туфель бедные лапки.

— Катя, какое у тебя платье классное, — восхитилась Снежана. — Вроде бы простое, а идет тебе очень. И не на один раз, не занавеска аляпистая.

— Ага, мне и самой нравится, — я встала, с удовольствием повертелась у зеркала. Платье было сшито из мягкой серо-фиалковой ткани, прямое, до середины колена. Из украшений — декоративный геометрически-строгий бант, он же единственная бретелька, пояс, да подол тремя легкими волнами. Никаких серег и ожерелий к нему я тоже не надела. Браслет на руке с лазуритами, и все. И еще туфли. Очень красивые и очень дорогие. Ну, вы помните, это у меня пунктик?

— То-то твой извелся, — подначила Злата. — А я жалела, свадьба без драки — деньги на ветер.

— Какая драка? — повернулась я к ней. — Ты про что, Злата?

— Я думаю, как бы сейчас махаловка не началась, как в каком-нибудь вестерне. Или, скорее, в клубе сельском — местные против приезжих. Романтика!

— Да ну, — отмахнулась я. — Все взрослые трезвые люди, офицеры.

— Как скажешь, — тонко улыбнулась Уфимцева. — Как скажешь.

Я была права, не подрались. Так, вышли, поговорили. Я тоже сходила, подслушала. Как водится, ничего хорошего про себя не услышала!

Норильск встретил нас огнями. Для города, в котором полярная ночь, было очень светло, и очень красиво. Вполне московский размах праздничной иллюминации. Встречали нас отцы. Папа сграбастал, стиснул. Игорь с отцом обнялись.

— Милка! Долго же вы! Здоров, Игорь, — отставил меня, пожал тому руку.

— Здравствуйте, Вадим Олегович, — вежливо поздоровалась.

— Здравствуй, Люда. С приездом.

— Холодно тут у вас, — я поежилась.

— Да ты что? — удивился Игорев отец. — Тридцати пяти даже нет.

— Хорошо, — согласилась я. В смысле, хорошо, что не пятьдесят, к примеру.

У старших Серебро, Игорь мне давно рассказывал, хорошая трехкомнатная квартира в центре, но вместить всю нашу компанию, восемь взрослых и троих детей, не могла, конечно.

Поэтому мы поехали, как сказал Вадим Олегович, 'на дачу', на озеро. Дача — это два дома, соединенных между собой крытой верандой. В одном, побольше, жили мама с папой с детьми и внуками, в другом — родители Игоря и мы, разумеется. Мне, конечно, скандал устроить — на раз, а смысл? У людей праздник — дети приехали после долгой разлуки. Ирина Георгиевна так плакала, бедная, так сына обнимала. Он стоял, гладил ее по спине, приговаривая:

— Мама, что ты? Не плачь. Все хорошо. Я вернулся. Ну, мам…

Она с трудом успокоилась, погладила его по плечу, отпустила.

— Люда, здравствуй, дочка! Прости, расклеилась совсем, — обняла меня, поцеловала. — Приехали наконец, погостите. Мы вас ждали, ждали…