Дэвид Вебер - Наследники империи [ЛП]

“Стой!”

Пятнадцать тысяч человек остановились как один, и пики поджидающих их Гвардейцев синхронно покачнулись вниз, блестя сталью.

“В первых рядах, на колени!”

Пять тысяч мужчин опустились на одно колено, готовя свои свои мушкеты, когда загремели барабаны Гвардейцев, и начал заряжать. Семь или восемь тысяч мужчин понеслись вперед, испуская боевой клич, и он наблюдал за их продвижением.

Триста метров. Двести.

“Целься!”

Сто. Семьдесят пять. Пятьдесят.

“По рядно — огонь!”

Волна пламени покатились от его припавшего на колено ряда, и передние ряды пикинеров рухнули ужасно поредев. Мужчины спотыкались и падали на тела своих товарищей, из-за чего наступающая группа заколебалась, выстрелил второй ряд. Треть Гвардейцев попадала, и группа совсем затормозилась, когда ураганный огонь пронесся над ними … и выстрелил третий ряд!

Уцелевшие пикинеры побросали свое оружие и побежали.

Капитан Итун видел, как его группа откатывается назад, когда Гвардейцы перевалили через парапет. Его люди дрогнули, потрясенные ужасом происходящем вокруг них и приготовился бежать, затем уставился в неверии, когда Господин Тамман набросился на противника с фланга. Огневой рубеж был достаточно широк, чтобы уместить ряд из пяти человек, но там не было никого, кроме него, потому что он опередил их всех … и это не имело значения.

Итун в неверии смотрел, как черная бронированная фигура обрушилась на Гвардейцев, с булавой в одной руке и узким мечом в другой. Ни один Пардалианец не сталкивался с полностью улучшенным воином за последние сорок пять тысяч лет, и любой Гвардеец, кто еще сомневался, что еретики были в союзе с демонами знал это сейчас лучше, чем кто-либо другой. С пути Господина Таммана отлетали отрубленные конечности и мертвые тела. В него летели пики, и металл визжал, когда невообразимый меч перерубал их.

“Малагорцы, вперед!” Закричал Итун и его люди взревели, выплескиваясь обратно на огневой рубеж от его призыва.

Все было закончено, отвлеченно подумал Рокас.

Линия огня тянулась вниз с севера в дымке порохового дыма, сокрушая все на своем пути и проносясь над обломками. Ни одна армия в мире не может передвигаться так, как эта, без единого копья, но еретики сделали это, и его люди оказались непригодны к встрече с ними.

Он тупо стоял, наблюдая, как распадется Войско, как его люди побросали оружие и побежали, и он не мог их винить. Было что-то ужасное о том тщательно спланированном, безжалостном продвижении. что-то, что подтверждало рассказы о демонах. и ни какая сила Матери церкви не могла остановить это.

Адъютант подбежал к нему, крича об отходе, и Рокас повернулся, будто в кошмарном сне, затем ахнул, сраженный огненным молотом.

Лорд Маршал упал на колени, в смятении и теряя сознание. Он перекатился на спину, глядя снизу вверх на его запаниковавшего адъютанта и затянутое дымом небо, и его затемненный разум удивился, как так быстро наступил вечер.

Но это не был вечер, вообще-то это была ночь.

Зловоние было столь сильным, что могло вывернуть желудок даже у статуи.

Одиннадцать тысяч Гвардейцев лежали мертвыми. Еще двадцать тысяч раненых валялись в Долине Келдак, скуля или крича … или лежали молча, приготовившись к смерти. Еще тридцать или сорок тысяч (подсчет был еще далек от завершения) ютились ошарашенные и не верящие произошедшему под прицелом их врагов.

Жалкая, избитая треть Святого Войска все еще находилась в бегах, пока темнота покрывала этот ужас.

И это действительно был ужас. Шон стоял рядом с полевым госпиталем, наблюдая за хирургами, и только его имплантаты удерживали содержимое его желудка. Пардалианцы имели хорошие практические знания в анатомии и весьма посредственные в предупреждении сепсиса, а их единственным обезболивающим и дезинфицирующим средством был чистый спирт. У них не было никаких медицинских бригад по восстановлению конечностей, поврежденных в боевых действиях, и ампутация была панацеей, по этому лечение таких ран было даже страшнее, чем их причинение.

Сенди и Гарри были в центре всего этого. Возможности Израиля не позволяли исцелять моральные страдания, но Брашан отправил к ним все болеутоляющие, которые были у него в лазарете, и ‘ангелы’ с железными лицами передвигались среди этого Ада, облегчая боль и используя Имперские антибиотики широкого спектра после анестезии. Гвардейцы, которые проклинали их как демонов умолкли в замешательстве, смотря, как они исцеляли своих врагов, и сотни из них, которые должны были бы умереть, оставались жить … но ничто из этого не снимало вины с экипажа Израиля.

Шон и Тамман навестили своих раненых — почти блаженных по сравнению с Войском — хотя их зона ответственности была не здесь, и Шон повернулся, чтобы посмотреть на факелы и фонари перемещающиеся на поле боя. Он вздрогнул и собрал в себе все силы для похода туда, в этот кошмар, но он должен был идти. Он расправил плечи и шагнул вперед против нескончаемого потока носилок, и Тиболд молча последовал за ним.

Он старался не думать, но он не мог перестать смотреть … или обонять. Запах крови и разодранной плоти, смешанный с рвотной вонью выворачивал внутренности, падальщики — среди них и люди — были уже заняты там, куда не доставал свет от движущихся факелов, и бледное свечение небольшой Пардалианской луны добавляло мрачности к этому ужасу.

На ‘Имперской Земле’ погибло больше людей, чем здесь, но они умерли мгновенно, не понимая это. Эти же люди умирали с криками, разорванные на части и искалеченные, и он был тем, кто планировал эти убийства. Он знал, что у него не было выбора, и что меньше четырех тысяч его людей было убито или ранено, потому что он получил это право, но этот лунный кошмар был чересчур.

Его взгляд помутился, и он споткнулся о тело. У него подкосились ноги и он опустился на колени перед его лейтенантом, стараясь что-то сказать, подыскивая объяснение его внутреннему состоянию, но слова не шли. Только ужасный хрип.

Тиболд опустился на колени рядом с ним, его карие глаза в лунном свете были темными, и жесткая рука коснулась его щеки. Шон уставился на него, скорчившись от стыда и самобичевания и от мучительной причастности к этому, и Тиболд второй рукой обхватил голову своего командира.

“Я знаю, парень,” пробормотал экс-Гвардеец. “Я знаю. Дураки называющие войны ‘восхитительными’ никогда не видели этого, черт бы их побрал.”

“Я-я-” задыхаясь выдавил из себя Шон, борясь со своим дыханием, и руки Тиболда соскользнули с его головы. Старик обнял его как обнимают любимого человека или ребенка, и наследный принц Шон Гор Макинтайр зарыдал у него на плече.