Ирина Сыромятникова - И.О. капитана [СИ]

Впереди слабо освещенным массивом возник аварийный грузовоз. Стыковочный узел у него находился почти посередине, реакторный отсек — от меня справа и довольно далеко. Полчаса только на дорогу. Но это, хотя бы, не коммерческий контейнеровоз — те в длину бываю до километра, а ориентироваться в них можно только с помощью навигатора (звездный привод большого корабля так сильно искажает пространство, что закрывать всю конструкцию монолитной обшивкой не имеет смысла, вот разработчики и отрываются). "Привет Родриге" занимал промежуточное положение в классификации — у него различался передний щит, реакторный отсек и капсула обитаемой секции с внутренним боксом для особо ценных грузов.

Четвертый член экипажа, оставшийся для меня неизвестным, уже снял крышку ремонтного тоннеля и перетащил с корабля сменную секцию плазмопровода.

— Первый номер со мной, остальные — страхуют. Технику безопасности все помнят? Идти след в след, руками не махать, за конструкции не хвататься, двигаться медленно и печально.

— Я все понял, — отозвался суперкарго. Не знаю, участвовал ли он в ремонте кораблей, но хотя бы команды будет выполнять в точности и без вопросов.

— Тогда вперед помалу.

Постепенно огни станции и причальных рамп скрылись из виду, нас обступила тьма. Но не абсолютная — просвечивали красным неостывшие сетки разрядников, словно радиолампы без корпусов (а зачем им корпус, когда вокруг вакуум?). Мы продвигались вперед со скоростью издыхающей черепахи: контейнер — двести кило, ремонтные скафандры — еще триста, инерцию никто не отменял. Стоит сделать резкое движение, магнитные захваты не справятся, и тебя унесет в сторону тех самых решеток. Защитных ограждений здесь нет, потому что в момент работы агрегата никому не нужны паразитические емкости. Честно скажу: при заполненных накопителях я такую работу ни разу не делал, и повторять номер не собираюсь.

— Медленнее. Еще медленнее. Якоримся.

Плазмопроводы были перед нами — сборка из толстых труб, чем-то напоминающая вульгарный радиатор. Посветив налобной фарой, я убедился, что нужный сектор найден, подцепил манипуляторами и с усилием выдрал из гнезда зонд телеметрии.

— Борт, как там с сигналом?

— Только что пропал.

Значит, не ошиблись.

— Раз, два… три!

Мы с суперкарго синхронно щелкнули фиксаторами и отвели в сторону крышку контейнера. Первой на свет появилась аккумуляторная дрель. Ага. Кожух плазмопровода тупо крепится на болтах, которые за годы работы в вакууме схватываются намертво — только высверливать. Я орудовал дрелью, а суперкарго магнитным щупом ловил неудачно отлетающую стружку. В реакторном отсеке ничего нельзя выпускать из рук — в лучшем случае, тебя равномерно покроет слоем металлического напыления, о худшем думать слишком неаппетитно. Через сорок минут половинки кожуха заняли место в магнитных захватах. Теперь дело было за сварочным автоматом — он сам распаяет аварийный кусок канала, проверит срезы на отсутствие деформации, вварит принесенную нами запчасть (люди с такой точностью работать неспособны) и даже соединит питающие шины магнитных ловушек. От нас требуется только менять рабочие насадки, а потом — поставить кожух на место.

Как бы просто, да? Теперь считаем: индивидуальные прецизионные фиксаторы для каждого размера соединений, сам сварочный автомат, плюс ремонтный скафандр (неповоротливая штука с невероятным количеством степеней защиты). Помним также про навык работы, поскольку все манипуляции должны выполняться не руками, а специальными телеуправляемыми захватами. Добавляем близость накопителя, одно прикосновение к которому испаряет человеческое тело без остатка, и понимаем, почему большинство свободных капитанов не включает подобные вещи в ремонтный набор. Проще рискнуть и сделать еще один прыжок к ближайшей станции.

Наверное, я один такой мазохист.

— Что с сигналом?

— Появился, идет проверка. Готово!

Никаких воплей ликования — операция не закончена, пока экипаж не вернулся на борт.

— Ближайшие два часа ничего не предпринимайте. Мы возвращаемся.

Теперь темп движение задавал суперкарго, такой же похоронно-неторпливый. Особенно сложно было держать себя в руках на последних метрах пути, а потом ожидавшие снаружи члены экипажа аккуратно вынули нас из тоннеля. Меня немного потряхивало от избытка впечатлений.

За два часа вынужденной паузы нужно было вернуть контейнер на "Стрижа", законсервировать скафандр и разобраться с пассажирами, которые уже ломились в шлюз.

— Зачем ногами барабанить? По голове себе постучи!

— Почему Вы нас не пускали?! — это, кстати, лейтенант Кенеси.

— Спал я. Договаривались, вроде, на четыре тридцать.

— У нас не хватило денег снять номер.

Вот ведь нищета!

— Хорошо, устраивайтесь в каюте.

— Когда стартуем? — а это уже Альфред.

— Когда обслуживание завершим.

Обсуждать с ними происходящее на "Привете Родриге" я не стал, чтобы не сглазить. Впереди еще заполнение системы носителем и пробный прыжок.

Это — своего рода традиция. Прикасаться к святая святых звездолета — почет и ответственность, почти священнодействие, поэтому первый прыжок после ремонта генератора гравитронщик совершает вместе с кораблем. Пусть это будет стоить мне нескольких часов задержки, но нарушать правило я не стану.

Вмешательства людей в происходящее практически не требовалось: автоматика заполнила систему носителем, установила параметры тестового режима, осуществила разгон, прыжок и торможение. Показания телеметрии ничем не отличались от ожидаемых. Контракт на ремонт генератора был успешно закрыт.

Вот теперь можно праздновать.

На лицах ребят цвели счастливые улыбки, а капитан от облегчения вообще впал в нирвану.

— Мстить будете? — деловито поинтересовался я. Судя по лицам, да. — Тогда не отзывайте иск из Арбитража. Учтите, решение будет не в вашу пользу. — Формально, они должны были иметь не только работающий звездолет, но и все бумажки на него. — После скиньте на сайт ЧК стенограмму заседания, те записи, что я смотрел, и переписку. Все. Дальше — наблюдайте за рейтингом этой конторы.

Если администрация не просечет фишку и позволит Арбитражу вынести решение, последствия будут ужасны — к некомпетентности добавится сговор. Потому что любой независимый эксперт установит то же, что и я — повреждения генератора были минимальны. По федеральным законам, максимум, что с ними можно сделать — лицензию отобрать. Но компьютер ЧК не нуждается в судебных решениях, потому что не обладает властью, он всего лишь вычисляет баллы, прислушиваться или не прислушиваться к его рекомендациям — каждый решает сам. По факту же все потенциальные выгодополучатели этой аферы превратятся в парий, которых во Внеземелье даже ассенизаторами не наймут — побоятся, что фекалии стибрят.