Пол Андерсон - Круги ада. Восставшие миры

Он отключился. Его взгляд обратился к подобию неба, спроецированного на экраны обзора. Не видно было ни одного космического корабля. Самые большие из них были теперь затеряны в безмерности вселенной и могли быть обнаружены только при помощи приборов и замысловатых вычислений. Звезды не обращали на них никакого внимания, они не были затронуты войной и другими бедами жизни и были бессмертны — «Нет, не совсем так — подумал Флэндри, — их тоже ожидает своя Длинная Ночь».

— Установки внешней связи готовы, сэр, — произнес ровианин после изучения главной панели. Он надел на голову наушники. Каждый приходящий извне сигнал должен попасть сюда, только он один услышит его.

— Займите место на капитанском мостике в таком случае, — Флэндри поднялся. — Я допрошу нашего пленника. Когда придет время изменить вектор, немедленно дайте мне знать, но не ждите меня, чтобы изменить его.

То, что он в действительности сказал ровианину, звучало так:

— Контролируй передачи. Снелунд изойдет криком, когда узнает, что произошло. Если мы к тому времени не будем в диапазоне гиперволн, он, вероятно, пошлет за нами ракету. В любом случае он потребует нашего возращения, и Пикенс может поддаться на его уговоры. Это может создать деликатную ситуацию. Если в течение нескольких минут будет похоже, что дело идет именно к этому, мы должны будем отклониться от курса и удирать во все лопатки. Я скорее буду способен подтвердить с помощью записей в бортовом журнале, что никогда не получал никаких приказов от Пикенса, чем пытаться доказать в военном суде, что я был прав, не подчинившись этим приказам.

Но только они двое знали код. Вероятно, курьеры, которые прибывали во дворец со своими новостями, могли угадать, в чем дело. Но теперь это не имело большого значения. Они были грубы и молчаливы и после того, что они видели на своем пути с Земли, бессердечно веселы по поводу того неудобства, которое они могли доставить Его Превосходительству.

— Да, сэр, — сказал ровианин на том же искаженном английском.

Флэндри пошел в общую комнату и дальше — по пульсирующему проходу, к себе в каюту. На двери не было музыкального колокольчика. Он постучал.

— Кто там? — Голос, который раздался за тонкой дверью, звучал, как слегка охрипшее контральто с певучим акцентом — и каким же он был уставшим, каким пустым!

— Капитан, дорогая леди. Мне можно войти?

— Я не могу остановить вас.

Флэндри ступил внутрь и закрыл за собой дверь. В его каюте была комната, в которой мало что могло разместиться, кроме кровати, стола, стула, клозета, нескольких полок и выдвижных шкафчиков. Его форменная фуражка слегка задела что-то над головой. Занавеска скрывала раковину для умывания, туалет и душ. Звук, вибрация и запах, характерный для электричества и машинного масла, наполняли воздух.

Раньше он никогда не видел портретов Кэтрин Маккормак. Вдруг все вокруг него растворилось. Он подумал потом, что, вероятно, отмерил ей низкий поклон, потому что обнаружил, что его форменная фуражка крепко сжата пальцами, но не мог вспомнить подробности.

Она была на пять стандартных лет старше его, он это знал, и красота ее была совершенно не в земном духе. Ее фигура была слишком высокой, широкоплечей и крутобедрой, слишком выпукло виднелись мускулы под ровной кожей, которая и теперь, после ее пленения, была слишком загорелой. Лицо было широким; как бы поперек — высокие скулы, лучистые глаза (зеленые с золотистым оттенком под толстыми черными бровями), прямой нос, энергичный рот и сильный подбородок. Ее волосы были пострижены с челкой надо лбом и закручены завитками за уши, толстые и волнистые, цвета амбры с золотым и медным оттенками. На ней было короткое перламутровое платье и сандалии из гибкого кристаллического материала, в которых ее забрали из дворца.

«Она, видимо, похожа на свою мать», — подумал Флэндри.

Он заставил разум снова вернуться к нему.

— Приветствую вас на борту, дорогая леди, — он почувствовал, что его улыбка довольно неуверенна. — Разрешите мне представиться.

Он представился.

— Полностью в вашем распоряжении, — закончил он и протянул руку для приветствия.

Она не подала ему руки для пожатия или поцелуя, не поднялась со своего стула. Он увидел темные круги вокруг ее глаз и в глубине их темноту, запавшие щеки, слабую тень веснушек…

— Добрый день, командор, — ее тон не был ни теплым, ни холодным, никаким.

Флэндри как стоял, так и опустился на кровать.

— Могу ли я что-нибудь предложить вам? — спросил он. — У нас есть обычный набор напитков и лекарств. Но, может быть, вы бы пожелали немного поесть? — Говоря это, он протянул ей открытую пачку сигарет.

— Ничего, — кратко ответила она, слегка проглотив две предпоследние буквы.

Он внимательно посмотрел на нее. «Перестань заигрывать, сынок. Ты был в одиночестве, без подруги неоправданно долго. Она красива и — он изгнал эту мысль из сознания — без сомнения ты размышлял насчет ее возможной доступности… после того, что с ней произошло. Забудь это. Оставь свои хитроумные штучки для противников».

Он сказал медленно:

— Вы не хотели бы какого-либо участия от Империи. Правильно? Но, пожалуйста, прислушайтесь к чувствам, дорогая леди. Вы же знаете, что вам придется есть, чтобы остаться в живых, точно так же, как вы ели в доме Снелунда. Почему бы не начать прямо сейчас? Моя задача совсем не обязательно враждебна по отношению к вашему делу. Я доставил вас сюда, в определенном смысле рискнув, чтобы мы с вами кое-что обсудили.

Она повернула голову. Их взгляды встретились. Через мгновение, которое показалось слишком продолжительным, он увидел, что напряжение постепенно покидает ее.

— Спасибо, командор, — сказала она. Не вздрогнули ли слегка ее губы? — Кофе и бутерброд были бы весьма кстати. — Она говорила с непередаваемым эйнисианским акцентом, проглатывая первые и последние буквы отдельных слов.

Флэндри связался с камбузом и сделал заказ. Она отказалась от сигареты, но сказала, что не возражает против того, чтобы он курил. Он несколько раз затянулся, прежде чем начал быстро говорить:

— Я боюсь, что эсминец сопровождения оставляет желать лучшего в смысле удобств во время путешествия. Вы, конечно, будете занимать эту каюту. Я перееду в кубрик команды; один из них перенесет свой матрац на палубу. Но мне все-таки хотелось бы оставить свою одежду и некоторые другие предметы личного пользования там, где они сейчас. Я надеюсь, что стюард и я не доставим вам слишком много хлопот, маяча туда-сюда. Вы можете есть здесь или же в общей комнате, как пожелаете. Я вижу, что у вас есть одежда, которую не удалось нигде разместить, — прошу прощения, что я не подумал о том, чтобы предусмотреть хоть какие-то удобства для женщины, — но я очищу один из выдвижных шкафчиков для вас. Кстати, — он поднялся и открыл один из ящиков, — этот я оставляю не запертым. В нем лежат несекретные бумаги. И еще один мой сувенир, — он достал свой боевой мерсеянский нож. — Вы знаете, как обращаться с этой штуковиной для строгания лучинок? Я могу показать. Он не очень полезен, когда вы попадаете под пулеметный обстрел, под луч бластера и удар станнера, либо чего-то еще в том же духе. Но вы будете удивлены, узнав, что можно сделать с его помощью в ближнем бою.