Нэнси Хольдер - Чертов герой [litres]

Саймон не ответил. Вопрос о том, кто автор выпечки, его не интересовал. Он повернулся к Ривер и увидел, что она встала и принялась вращаться вокруг своей оси. Она элегантно взмахивала руками и наклоняла голову, принимая – как ему показалось – древние, изысканные позы. Она бросила на него взгляд; ее глаза сверкали, словно отшлифованные топазы.

– Там они танцуют вот так, – сказала она.

– Где «там»? – спросил Саймон.

– В ящиках. В ящиках, которые очень заняты.

– Которые в грузовом отсеке?

Джейн, радостно уплетавший печенье, одновременно наливал себе чай и, казалось, не следил за их разговором.

– Да. Внутри кристаллы. В сердце своем они танцуют – всё быстрее и быстрее.

Ривер раскачивалась взад-вперед, ее руки поднимались и падали, словно она держала в них два больших сложенных веера. Затем она резко остановилась, приняв новую позу; ее тело замерло, и лишь голова раскачивалась из стороны в сторону, как у змеи.

– Когда музыка смолкнет, они перестанут танцевать, – сказала она. – Все перестанут танцевать, и мы уйдем в свет. – Она снова упала на стул. – Саймон, я так устала.

Саймон стал смотреть на то, как его сестра взяла в руки блокнот и уголек и принялась делать наброски. Вскоре он понял, что она рисует его портрет, и удивился тому, как быстро она работает и как хорошо уловила сходство. Он улыбнулся; в ответ она нахмурилась.

– Не улыбайся, – сказала она. – Когда я начала, ты не улыбался.

Чтобы угодить ей, Саймон вновь придал своему лицу серьезное выражение.

Большим пальцем Ривер стерла на портрете левый уголок рта и подрисовала новый – опущенный. На половине лба она добавила морщин и слезу, текущую из левого глаза. Одна половина лица счастливая, другая – печальная.

– Ты скучаешь по дому, но постепенно привыкаешь к жизни здесь, – объявила она.

– Верно, – ответил он.

– Ты сердишься на меня, но всё-таки меня любишь.

– Это неправда.

– Нет, правда.

– Я не могу злиться на тебя.

– Ты меня спас, – сказала Ривер и снова принялась за рисунок. Она добавила тени на скулу, стала рисовать волосы и вдруг озадаченно добавила: – Чего-то не хватает. А, знаю! Твоих усов.

– У меня нет усов, – заметил Саймон.

Она наклонилась через стол, нарисовала ему под носом усы углем и со смехом отстранилась.

– Какая ты озорница, – укорил ее Саймон, и голос его лишь слегка дрогнул. Он взъерошил ей волосы, а она покачала головой и оттолкнула его.

– Ты понятия не имеешь, – сказала она. Затем Ривер отложила альбом, потянулась и зевнула.

– Хочешь отдохнуть? Тебе нужен покой.

– Покойся с миром, – сказала Ривер, закрыла глаза и скрестила руки на груди, словно мертвая.

Встревоженный, Саймон встал. Он посмотрел на ее безмятежное лицо и пожелал ей обрести именно это – покой. И себе тоже.

– Давай уложим тебя в кровать, – сказал он.

Ривер кивнула, и Саймон проводил ее в каюту. Ривер легла на кровать во всей своей роскошной одежде и закрыла ярко накрашенные глаза.

– Я загляну к тебе позже, – сказал Саймон.

Ривер не ответила. Возможно, она уже заснула. Сейчас она выглядела расслабленной и умиротворенной. Всё напряжение исчезло. Сейчас она была похожа на девушку своего возраста, не отягощенную заботами. Саймон легко поцеловал ее в лоб и выскользнул из каюты.

Поднимаясь по лестнице в коридор, Саймон столкнулся нос к носу с Кейли. Она подняла брови и оценивающе посмотрела на него.

– Симпатичные усы, док. – С ними вы выглядите более изысканно. Как настоящий джентльмен.

Саймон неловко и поспешно стер тыльной стороной ладони работу Ривер со своего лица.

– Как она? – спросила Кейли, делая вид, будто заглядывает ему через плечо в каюту Ривер.

Саймон прижал палец к губам.

– Спит.

Он осторожно закрыл дверь и сделал знак Кейли следовать за ним.

Они направились обратно в кухню. Джейна там уже не было – и печенья тоже. Саймон оглянулся, убедился в том, что их никто не подслушивает, и сказал:

– Кейли, я знаю, что Альянс идет за нами по пятам и всё такое, но как по-твоему, могу я связаться со своими родителями? Ну, то есть каким-нибудь безопасным способом? Просто чтобы они знали, что мы с Ривер живы, что с нами всё в порядке. Я тут думал про них… Да, я порвал с ними, но всё равно по ним скучаю. Ривер по ним скучает. Возможно, они тоже. Возможно, они за нас беспокоятся.

Кейли со вздохом покачала головой.

– Саймон, это слишком рискованно. Альянс, скорее всего, внимательно мониторит волны твоих родителей – на тот случай, если ты решишь выйти на связь. Если ты захочешь узнать, как у них дела, Альянс выяснит, как дела у тебя. Тогда они точно поймут, что вы оба еще живы, и смогут вычислить сектор, в котором вы находитесь. И в один прекрасный день над нами зависнет «Магеллан» или еще кто-нибудь и засосет «Серенити», словно пылесос – жука. – Она изобразила на лице печаль. – Прости.

– Нет, всё нормально. Просто решил спросить. Сам должен был понять, что это невозможно.

– Ты просто должен смириться с тем, что сейчас твоя семья – это ты и Ривер, – сказала Кейли. – Ну… и мы тоже. Я про команду. Все мы, не только я. Нет, я не хочу сказать, что я – член твоей семьи. Боже упаси. Ведь тогда бы мы были… ну, ты понимаешь… родственниками, а мы не родственники, и это хорошо, это замечательно, потому что раз мы не родственники – значит…

Кейли растерялась. Кажется, она запуталась в собственных словах.

– Всё, я умолкаю, – сказала она.

Саймон посмотрел на нее. Кейли была самым добрым, самым милым человеком из тех, кого он встречал в своей жизни, и она – больше чем кто бы то ни было из экипажа – из кожи вон лезла, чтобы на борту «Серенити» он чувствовал себя как дома. И не только: иногда он видел, как горят ее глаза, и ему казалось, что она пытается рассказать ему что-то о себе. Она посылала ему зашифрованное сообщение, которое он не мог правильно истолковать.

Кейли протянула руку и коснулась его верхней губы.

– Чуть-чуть осталось, – сказала она. – Вот тут.

Саймон смущенно стер с лица последнее угольное пятно.

– Вот так, – сказала Кейли. – Вот теперь ты похож на Саймона, которого мы все знаем… и любим.

И с этими словами она умчалась обратно в машинное отделение, оставив Саймона в растерянности – но это была приятная растерянность. Он приложил палец к тому месту, которого она только что коснулась, и ненадолго забыл о родителях, о Ривер и об Альянсе. Его поглотили мысли об этой чудесной, непостижимой девушке с густыми каштановыми волосами и карими глазами, и странной улыбкой, о девушке, которая любила его сестру почти столь же безоговорочно, как и он сам, которая обожала его поддразнивать, и которая – если он когда-нибудь наберется смелости – позволит ему себя поцеловать.