Константин Фёдоров - Заноза

- Что, сопливцы, сомлели? - раздался бодрый голос, - Марш-марш на выход! Хорошо, что по нам не бьют из всего, что есть! А то ведь и не знаешь, вернешься ли из вылета или нет! А только сел, мясо скинул, как наверх надо, за следующей партией! И все-по-новой!

Из-за перегородки кабины появился пилот. Судя по всему, лет ему было тоже «ого- го сколько», как и запаса прочности его птички.

- Ничего! Радуйтесь, что живы!!! Сейчас выпадете на шарик...

Осекшись и замолчав, пилот вновь исчез за перегородкой, захлопнув за собой люк.

- Синдром у него. - тихо пояснил техник, - Проявляется иногда. Потому и на этот гребаный грузовой терминал устроились, грузам-то все равно...

- Угу. - кивнул разозленный Кот, - Я б ему за эту высадку... чтобы помнил, что люди у него, а не ящики! Вызови медсервов, у нас пострадавшие. Вот тот и вот этот по своей глупости, похоже, в медблоке на расходниках экономили. Их на терапию срочно надо!

- А, хшары! - помрачнел техник, - Ну все. Трындец. И отсюда выгонят. Пилот он хороший, но накрывает иногда... А тут планета еще такая, что очень похожа на нашу последнюю операцию. Развалины старые, города новые, и общая красота. А ему все кажется, что вот-вот ПКО палить начнут, и у его птички снова в брюхе дыра появится, сквозь которую взвод...

Техник замолчал, тоскливо вглядываясь куда-то вдаль.

- Мы давно одним экипажем ходим. Столько всего пережили... - продолжил он, - А на старости лет поздно менять напарника. Куда он, туда и я. Куда я, туда и он...

- Флот? - буркнул Кот.

- Тяжелый десантный крейсер «Гордость», секция планетарного десанта. «Прыгучие жабы», слышал, может быть? - чуть повернулся к нему техник.

Когда он стоял в профиль, освещаемый ярким и радостным солнцем, льющимся в открывшийся настежь входной люк, становилось ясно, что техник как минимум ровесник старого пилота.

- Не слышал. - покачал головой Кот, - Постой... по справке «Гордость» потерян в боях больше десяти лет назад!

- Знаю. Мы тогда, считай, одни из всего экипажа остались. Пиратское гнездо во фронтире чистили. Оборона очень плотной оказалась, а командир нашей эскадры молодой и горячий был, силы не рассчитал. Наш крейсер и остальные корабли эскадры на орбите приложили, когда мы в первой волне десанта вышли. Потому и уцелели, наверное. Не ожидали пиратики, что мы так, сходу, без длительной разведки и обработки на штурм полезем. Ну... вот первая волна и смогла частично уцелеть, когда орудия ПКО вдарили. Нам тогда в брюхо прилетело. Подбили, в общем, но до конца не добили. Взвод как слизало... да и я чудом уцелел. Свалились на шарик... А потом нас две недели по горам тамошним, как слупов, гоняли, пока в штабе не чухнулись, что у нас дело плохо, и большую рейдовую эскадру не отправили. Вот тогда-то пиратов и прижали... оставшихся. Основная масса за эти две недели успела куда-то исчезнуть.

Техник тяжело вздохнул, глядя в никуда. Он ни о чем не просил, просто спокойно стоял. Происшествия, при которых появлялись пострадавшие, всегда тщательно рассматривались службами летного контроля, и любые просьбы тут были бесполезны.

- Звание-то у тебя какое?

- так же безмятежно отозвался старик, - В

- Летный техник-сержант первого класса, полной отставке.

В «полную отставку» отправляли тех, кого признавали совершенно не годным к дальнейшей службе. По причине ранений ли, проявлений ли «боевого синдрома» или просто... признавали не годными.

- Садж! - тихо заговорил Кот, приняв для себя решение, - Это ведь старая тяжелая «Гидра» была до конверсии? Не отвечай, сам вижу. Дублирующую линию управления найди, блок два-восемь-шесть, ослабь крепление четыре и дерни блок несколько раз. Если там есть стоп-контролька, скрути ее полностью и выкинь подальше. Неполадка минимальна, блоком управления шаттла не регистрируется, но вносит помехи в основной контур управления. Требуй от летного контроля проверку по полному профилю, контролируй сам, они должны найти этот дефект. Пусть составят летную модель с учетом дефекта. Модель покажет, что пилот не сам лихачил, а пытался нивелировать возникшие проблемы с управлением. Давай, садж, действуй! Времени у тебя мало. И Спящие тебе в помощь!

Кот говорил вполголоса, старательно глядя в сторону. Если бы кто-нибудь даже и посмотрел запись, то у него осталось бы впечатление, что сержант просто тихо ругается, глядя на удаляющиеся носилки медицинских сервов. Старик вздрогнул... и сорвался с места, лихо, по-молодому, нырнув куда-то в глубины кораблика.

- Ом-м-мани-м-мо-о-о-рн! Ом-м-мани-м-мо-о-рн! - слаженно и стройно выводил хор мужских голосов, - Ом-м-мани-м-мо-о-о-рн!

Люди в бесформенных балахонах и широких капюшонах, скрывавших лица, сидели на грубоватых и низеньких деревянных табуретках ручной работы, что во времена нынешних высоких технологий выглядело как минимум странно. Каждый держал в руках светящийся жезл. В строгой очередности заводя мелодию, они медленно двигали жезлами вверх и вниз, доставая и опуская их обратно в небольшие отверстия в полу зала с высокими потолками, в котором и проходила эта странная церемония. Казалось, что люди в балахонах расселись как попало, но взгляд сверху показал бы картину сложного но... упорядоченного хаоса. Все занимали четко определенные места, образуя завораживающий своей красотой рисунок.

В зал ввели человека с завязанными глазами, чьи руки были скованы за спиной силовыми наручниками. Человека в обычном рабочем комбинезоне вели двое «балахонистых», направляя его движения при помощи небольших палок, мерцавших искрами.

- Морн! Ом! Морн! Ом! Морн! - плавный речитатив изменился на отрывистые выдохи-выкрики, звучавшие в рваном ритме.

Люди в балахонах, следуя какой-то своей очередности, при каждом таком выкрике с силой втыкали свои жезлы в отверстия и больше их не трогали. Чем ближе конвойные подводили человека к центру зала, тем ожесточеннее становился ритм.

- Морн-морн! Ом! Морн! Морн-ом-морн-морн! Ом! Ом! - то один, то другой «балахонистый» замирали на месте, воткнув свой жезл и откинувшись слегка назад.

Когда до центра зала, в котором разгоралось какое-то свечение, оставалось всего пара шагов, выкрики перешли в постоянный и непрерывный гул, в котором «морны» сливались с «омами», перетекая один в другой. Шаг, еще шаг...

- Морн! - выкрикнул последний, в свою очередь откинувшись на стульчике.

Разгоревшееся свечение, тусклое в начале церемонии, уже резало глаза. Человеку в комбинезоне сорвали с глаз повязку, плавным, отточенным движением сорвали с рук наручники и... резко толкнули вперед. Жезлы, концы которых выпирали из пола на несколько сантиметров, ярко вспыхнули, раздался громкий треск... и свечение исчезло, оставив после себя обугленное и изломанное тело.