Алескандр Зайцев - Мириады светлячков

— Я понимаю ваши переживания, капитан Дим. — Нет, не понимаешь, мне просто надо узнать, в каком ты настроении, Грем ал Ларм, вот и все! — Не волнуйтесь. Все прошло просто великолепно!

— О! Я рад. — И тут огорошиваю его: — Пройдемте в рубку. У меня есть разговор, который, боюсь, испортит вам настроение.

Равнодушно пожав плечами, следователь кивнул кондам, чтобы те шли в свою каюту, и последовал за мной. Пройдя в рубку, Грем занял кресло энергетика, поправил складку на брюках. И уставился на меня немигающим взглядом. Не по плану! По плану он должен был начать разговор с вопроса, зачем я его сюда пригласил.

— Боюсь, что не по моей вине. И не по вине никого из моего экипажа. — Надо очень точно строить фразы! Не дайте, Древние, ошибиться! — Но боюсь, собственность Консорциума, находящаяся на борту «Цикады», несколько испортилась.

Ой, неверное слово, но увы, оно не воробей, вылетело, и я его не поймаю!

— Вы об Орс Дасте? — Грем, как всегда, догадлив. Киваю. — Он жив?

— Да.

— Ну тогда не беспокойтесь. Главное, передать его на Расцаж. А там их забота.

— Не разделяю вашей уверенности, господин инспектор! — Надо переходить в наступление, а то я утерял нить управления диалогом. — Вы же осведомлены о безумии Орс Даста?

— О том, что он верит, будто в него переселилась душа нависа? Конечно, осведомлен. Только вот я не был бы столь категоричен в ваших суждениях. Судя по той стрельбе, что показывает Орс Даст, его безумие может быть и не безумием вовсе. Потому как возможно, я не исключаю такой возможности, что…

Мне пришлось десять минут выслушивать рассуждения Грема относительно переселения душ и неправомерности суждений о том, что мы не в состоянии понять. Непривычно для него. Я привык, что инспектор — сугубый материалист, а тут он открылся мне с иной, до этого незнакомой стороны. Но увы, сейчас у меня была иная цель, несколько отличная от познания глубин разума Грем ал Ларма, и, дождавшись завершения его речи, я продолжил свою линию:

— Вот именно с этой. — В свете той, новой стороны, с которой открылся инспектор, надо было точно подобрать слово. — С этой его необычной особенностью и связан мой с вами, уважаемый инспектор, разговор.

— Внимательно вас слушаю, капитан Дим.

Ну вот! Давно бы так!

— Вы разобрались, почему Орс потерял сознание, когда его вели по посадочному полю на «Цикаду»?

— Нет.

— Он увидел в «Цикаде» родственную душу, — мягко сформулировал я. Но судя по тому, что Грем не понял, что я имею в виду, пришлось сказать прямо: — Он воспылал страстью к «Цикаде». Любовь у него случилась.

— Поясните?

Ну вот только что он рассуждал о высоких материях, а простых слов не понимает.

— Его душа посчитала душу «Цикады» своей второй половинкой, — на пальцах объясняю инспектору, что я имею в виду.

— Хм. Нетривиально! — Грем на пару минут выпадает из нашей реальности, погрузившись в размышления. — Насколько я понимаю, — продолжил он после раздумий, — с этой ситуацией как-то связаны вести, которые испортят мне настроение?

— В принципе это и есть плохая новость, остальное все — следствие из нее.

— Уточните, капитан Дим. А то тут чрезмерно много ветвлений конфликта.

Иногда его язык и манера выражаться доводят меня до белого каления!

— Следствием этой влюбленности стрелка является то, что он наотрез отказывается покидать «Цикаду» и возвращаться на Расцаж.

— Не проблема, мои помощники легко его транспортируют с борта яхты.

— Это не вызывает у меня ни малейшего сомнения.

То, что два конда легко скрутят пусть и буйнопомешанного, но все же физически не самого подготовленного человека, я не сомневался.

— Тогда в чем причина вашего беспокойства, капитан Дим?

— В том, что Орс Даст ясно дал понять, что если его лишат, как он выразился, общества его возлюбленной, то он намерен покончить со своим бренным существованием. — Прежде чем Грем может мне возразить, добавляю скороговоркой: — Он знает, как лишить себя жизни в обход охранных систем тюрьмы. А учитывая характер сумасшествия стрелка, я не думаю, что его заявление является блефом.

— Блеф? Не думаю. Капитан Дим, вы извините, но я переговорю с Орс Дастом и попробую решить эту проблему.

— Конечно, уважаемый инспектор. Я не буду вам мешать и открою каюту с этого пульта.

— Благодарю, капитан.

И то, что Грем ко мне обратился простым «капитан», без добавления имени, показало, что он несколько выбит из колеи свалившимися на него новостями.

А я не беспокоился. Следователь услышит от Орса только то, что должен был услышать. А именно — чистую правду. Я не солгал ни на грамм инспектору, пусть проверяет. А потом, потом мне останется только грамотно использовать сложившуюся ситуацию. И надеюсь, у меня это выйдет именно так, как нужно…

Грем вернулся в рубку минут через тридцать. И судя по печати глубокого раздумья на его челе, ничего обнадеживающего он от Орса не услышал. Пока на этот момент все складывалось как по нотам. Скрестил пальцы за спиной на удачу.

— Вы правы в своей трактовке, — усевшись в кресло, проговорил следователь. — Неприятная ситуация. Но эта неприятность никак не касается ни меня, ни вас.

— Э-э-э! — Чего угодно ожидал, но к этому не был готов. Как? Как теперь строить разговор? Ему все равно! И это путает мне все карты! — Вас не волнует, что Орс Даст покончит с собой?

— Нет. Не волнует. Он хороший, даже уникальный специалист. Но он не настолько важен для Консорциума и для меня лично, чтобы сильно переживать по этому поводу. Тем более его гибель произойдет, когда «Цикада» уже будет далеко от Расцажа, и никто не сможет никого из нас обвинить в некомпетентности.

— Уважаемый Грем. Давайте напрямую.

А мне ничего не оставалось, как атаковать в лоб. Все мои хитро сплетенные комбинации были рассчитаны на заинтересованность следователя в живом Орсе. И все они рухнули в одночасье.

— Всегда рад, — кивает мой собеседник. — Говорите прямо, чего вы хотите, ведь не просто же так вы завели этот разговор.

Едва удерживаюсь от зубовного скрежета. Он меня что, насквозь видит?

— Да. Хочу. — А Древние со всем этим! В лобовую! — «Цикаде» бы не помешал такой стрелок, как Орс.

— Он никому бы не помешал, — пожимает плечами на мою риторическую речь Грем. — Но принадлежит он Консорциуму.

— Вы мне должны. Одно одолжение с вашей стороны.

А мне некуда отступать. Я так долго думал об Орсе, что в моей голове он уже имел статус члена команды. И боролся я за него уже как за своего.

— Кх-м, — задумался Грем. — Это личное одолжение, если вы не забыли, а не долг организации перед вами.

— Знаю. И вы ничего не можете сделать?

— Могу. Но есть неустранимая шероховатость, именуемая «отчетностью».