Юрий Блинов - Станция-2

— Она очень странная мамаша, эта «клякса»! — подытожил свои наблюдения Ерохин, когда поделился ими со Стэндфордом.

— Да, согласен. Несколько тысяч её отпрысков летают сейчас по всей станции, а она возится с этими, будто бережёт их для чего-то!

Прошло ещё какое-то время, прежде чем два человека перестали наблюдать за перемещениями существа. Видимо оно куда-то забилось в угол и затихло, исчезнув из поля зрения.

— Что с температурой на станции?

— Минус сорок пять. Холод уже должен начать действовать на этих существ. Смотри, мелких личинок почти не видно, похоже они окуклились или примёрзли где-то. Думаю, наши предположения о критическом воздействии низкой температуры на этот организм оказались верными.

— Почему-то больше нигде не видно их большой «мамочки». Стэндфорд, ты не наблюдаешь её?

— Нет. Не видно. Потащила банку с детёнышами куда-то.

— Смотри-ка, кажется, начали оживать те системы, которые не работали раньше. Вижу у себя доступ к датчикам резервных генераторов и к гидравлике некоторых люков. Джожеф, проверь связь с Хьюстоном!

На том конце что-то зашуршало, астронавт стучал по клавиатуре.

— Ничего не выходит! Похоже, ты был прав насчёт причин поломки, Серж. Связи с нашим центром полётов нет. Дело тут, скорее всего и вправду не в «кляксе», а в повреждённом солнечном элементе. Не работает антенна!

О том, что связь не функционирует, Стэндфорд не врал. При этом он даже не знал, радоваться этому или огорчаться. Астронавту вовсе не хотелось попасть под суд за непослушание приказам начальства, но ему так же не нравилась идея тащить на землю образцы жуткого инопланетного организма, убившего кучу людей на орбитальной станции, поэтому лишний раз выслушивать нравоучения от мистера Лаури у Джозефа не было никакого желания.

Задачу осложняло ещё и то, что нигде во всём американском сегменте было не найти герметичного контейнера, чтобы собрать образцы. Потому что лаборатория со всем оборудованием была лишь у русских, а Ерохину про свои планы он, конечно же, говорить не собирался.

Впрочем, Стэндфорд пока не видел возможности заполучить образец «кляксы», потому что паутина почти вся распалась, а как поймать хотя бы одну маленькую личинку, он вообще не представлял. Впрочем… внезапно в его голове мелькнула интересная мысль.

«А что если… Нет, это не возможно. Это было бы полным безумием».

День подходил к концу. Пора было укладываться на ночлег. Завтра у них последние сутки перед эвакуацией. Надо придумать, что можно предпринять. Рисковать своей жизнью Стэндфорд не желал, но и подставлять Ерохина ему почему-то совсем не хотелось.

Перед сном он много думал. Джозефа одновременно тревожило и радовало то, что русский космонавт, имея в руках образец «кляксы», ни разу не предпринял шагов к тому, чтобы самому, втайне сохранить колбу с личинками. Почему-то Ерохин выбросил банку, а ведь он мог оставить её себе. Мог!

Джозеф видел эту самую колбу, которая летала по коридорам в объятиях «кляксы», а, значит, Сергей не врал и не разыгрывал его. Теперь этот смертоносный контейнер плавает где-то там, среди отсеков «Станции-2» в объятиях заботливой «мамочки», и заполучить его себе будет трудно. Очень трудно.

Сон не шёл к нему. Ворочаясь в спальном гамаке, астронавт мучился, разрываемый двумя противоположными желаниями. Одна сумасшедшая идея приходила к нему в голову вместо другой. Он понимал, что только сегодня, только сейчас он сможет предпринять последнюю попытку раздобыть то, что требовало от него начальство. Он кусал губы, пытаясь унять дрожь, потому что точно знал — как бы он не был благосклонен к Ерохину, ему всё равно придётся пойти на отчаянные меры…

Уже вечером, перед самым сном, огонёк внешней связи вдруг зажёгся. Сергей подплыл к пульту, и внезапно, прямо на экране связи увидел текстовое сообщение:

«„Сапсан-2“, это Рыльский в эфире, данное сообщение конфиденциально. Не включай интерком, либо просто пиши в ответ, не поднимая шума, чтобы Стэндфорд не мог слышать тебя»

Потянувшаяся было рука к кнопке внутренней связи, медленно отдвинулась назад. Вместо этого Ерохин осторожно проверил, что та по-прежнему отключена и напечатал в ответ.

«Вас понял, главный. К чему такая осторожность?»

«Нам важно знать, как ведёт себя американский астронавт. Есть ли с его стороны какие-то подозрительные действия, которые могли насторожить тебя?

«Вы думаете, он подвергся заражению?» — всё ещё не до конца понимая своего собеседника, спросил Сергей.

«Если бы он подвергся заражению, думаю, ты бы это и так давно понял. Я говорю о другом. Тут у нас появились данные из министерства обороны. На станцию, в составе текущего американского экипажа, был послан шпион. Мы не знаем, кто именно, но это был точно кто-то из них троих. Промышленный и научный шпионаж, ничего более»

Эта новость почему-то озадачила Ерохина. Мысли хаотично забегали, спать вмиг расхотелось. Сейчас от него требовалось хорошо подумать и решить, кому из астронавтов он не стал бы доверять. Всё запутывалась ещё и тем, что двое американцев были сейчас мертвы, поэтому вероятность того, что шпионом мог оказаться Стэндфорд, равнялась примерно тридцати трём процентам, минус или плюс — его собственные подозрения.

«Мне кажется, — Сергей потёр подбородок и задумался, — Джозеф нормальный малый. Мы неплохо ладим, обмениваемся самой разной информацией. Не думаю, что шпион именно он. Оуэн гораздо больше мог бы подойти на эту роль, а он теперь мёртв».

«Ситуация такова, — пришло новое сообщение от Рыльского, — что сейчас бессмысленно устраивать охоту на лис, Сергей. Даже если Стэндфорд и окажется шпионом, это мало что изменит. Просто помни, и будь осторожен с ним на всякий случай. Неизвестно, что может учудить тот, кому поручено выяснить разные государственные тайны вероятного противника, да и мало ли чего. Есть предположение, что их интересует технология преобразования энергии синтеза в реактивную тягу, которую вырабатывают портативные термоядерные реакторы станции».

«Хм, насколько помню, — напечатал Ерохин в ответ, — Стэндфорд ни разу не упомянул про них в разговоре со мной»

«Тут всё немного осложнилось после того, как на борту „Станции-2“ произошли первые сбои. Мы потеряли возможность корректировать орбиту, так как больше не можем управлять бортовыми двигателями. Возможно это диверсия, хотя не исключена вероятность воздействия пришельца на электронные системы запуска. Если бы не твоя скорая эвакуация, стоило бы попросить тебя проверить коды и запустить двигатели вручную, но в этом больше нет необходимости, поэтому пока оставим всё как есть».

«То есть станция в данный момент полностью неуправляема?»