Сергей Лукьяненко - Порог [litres]

– Но Ракс все-таки прислали наблюдателя… – сказал Тедди. – Причем Третью!

– Они осторожные, – возразил Алекс. – Когда живешь на одной-единственной планете, а рядом гибнут несколько цивилизаций подряд, то поневоле будешь нервничать. Лучше подумай, как нам повезло! Вместо обычного полета участвуем в исследовательском рейде Соглашения! Представь, какая строчка в личном деле.

– И все из-за туфель Лючии, – сказал Тедди, достал из прикроватной ниши очки, надел. Стекла потемнели, потеряли прозрачность, возникло изображение – немолодой мужчина, седовласый, с дымящейся трубкой в руке. Виртуальный Марк Твен сидел посреди заросшего сада в кожаном полукресле и внимательно смотрел на Тедди. Лицо было знакомо кадету, «Гекльберри Финн» Твена входил в список обязательного чтения на Северо-Американском континенте. Губы писателя шевельнулись, и Тедди услышал хрипловатый, тихий, но сильный голос:

– Ты одобряешь образ, мой юный друг?

Тедди улыбнулся. Беззвучно ответил:

«Да, Марк. Тебе идет. Давай попробуем рассчитать вероятность того, что конфликты в мирах вблизи Ракса имели причиной внешнее воздействие».

– Я уже посчитал, – ответил Марк. – Одна целая и двенадцать сотых процента.

«Немного».

– Вероятность того, что моим оператором станет несовершеннолетний кадет, не превышала одной сотой процента. Я не советовал бы тебе полагаться на математику, юноша.

«На что же мне полагаться?»

– На то, чего я лишен. На интуицию.

Тедди прикрыл глаза.

Подумал.

Представил себе безграничный космос, холодный и пустой. Крошечные искры звезд, теплящиеся так далеко друг от друга.

И миллиарды умирающих разумных. Мертво плывущие в темной толще воды существа, похожие на тюленей, но с пучком щупалец, как у кальмаров, на морде, облепленные деловитыми, раздирающими их плоть рачками. Изящные, похожие на эльфов создания, сгорающие в ослепительном пламени термоядерного взрыва. Космический буксир странных очертаний, с серокожим существом за пультом, – разгоняющий по траектории к планете астероид. Покрытые бирюзовой чешуей ящерицы, невысокие и гибкие, передвигающиеся на двух ногах и держащие в передних лапах оружие, – корчатся, бьются в агонии, раздирают себе когтями лицо…

«Марк. Запусти алгоритмы скрытого наблюдения, пройдем по ним пару раз. А потом – схемы боевого взаимодействия».

– Хорошо, мальчик, – сказал Марк, и в голосе его было одобрение.

В теории каждый член экипажа межзвездного корабля (он наконец-то обрел имя – «Дружба») умел управлять атмосферным челноком. Анге проходила полный курс обучения, однажды совершила посадку (под контролем инструктора, разумеется). Но сейчас за штурвалом был Криди, и ее это радовало. Кот был куда лучшим пилотом, к тому же ему управление челноком доставляло явную радость.

Старт корабля был назначен через четыре дня. Особенности варп-двигателя не позволяли полноценно испытать его внутри планетарной системы. Так что первый полет будет одновременно и первым полноценным испытанием. Экипажу дали короткий отпуск.

Свободные дни Анге решила провести на планете. Криди, будто угадав ее желание, предложил отправиться на Ласковую. Там у кисы был со-прайд четвертой дальности, недостаточно близкий, чтобы считаться «своим», но более чем дружественный. При общей симпатии к людям между собой кисы придерживались очень сложной системы взаимоотношений, в которой родословная и взаимные обязательства прайдов сплетались в тугой комок благожелательности и неприязни.

Со-прайд четвертого уровня обещал Криди свободные сексуальные отношения, гостеприимство коту и теплый прием его спутнику (хотя Анге и не сомневалась, что ее дружелюбно примут в любом прайде Ласковой).

Они приземлились без всяких происшествий (Криди не преминул отметить, что этот полет будет им засчитан как испытание челнока и принесет несколько кредитов на банковские счета). Была ночь, в маленьком космопорте их приветствовала вахта из четырех кис, с одной из которых Криди немедленно обнялся и несколько раз лизнул в щеку – тоже дальнородственный прайд. На Анге посматривали с любопытством и легкой иронией, но она к этому привыкла и среди людей.

– Чем-то ты их… удивила, – неожиданно сказал Криди, когда они шли по коридору из служебной зоны. – Какие-то оттенки отношения. Не смог разобрать.

– Это потому, что я без пары, – пожала плечами Анге.

Криди фыркнул:

– Человеческие глупости. Наши самки обычно приносят одного котенка, лишь иногда двух или трех.

– А наши всегда двух, – сказала Анге. – Почти всегда. Двух близнецов.

– Послушай, мы все не вечны, – ворчливо ответил Криди. – Люди умирают и в детстве, и в зрелости. Часто ли до старости доживают оба близнеца?

– Кто-то умирает раньше, но он хотя бы рождается. А я – урод. У меня не было сестры. Раньше таких, как я, топили в болоте.

– Ну да, ну да. Демоническое дите, сожравшее своего близнеца! – яростно сказал Криди. – Да что же у вас в голове, люди… Это просто генетика.

Анге кивнула. Еще в детстве, едва осознав свою особость, она прочитала все, что только могла осмыслить. И то, чего не могла, тоже.

Люди всегда рождались парами. Рядом с каждым человеком с самого рождения есть лучший на свете друг. Тот, кто понимает тебя во всем, потому что он – такой же, как ты. Если один из пары родился мертвым или умер в младенчестве, то это трагедия, но одновременно и знак особенных свершений, которые придется совершить одиночке, ведь он будет жить за двоих…

Иногда, очень редко, рождались тройни. Это – баловни судьбы, благословение небес, любимчики родителей и предмет восхищения окружающих. Но многого от них не ждут, ведь троице отпущено столько же ума и удачи, как и паре.

А иногда ребенок рождается один. В старину считалось, что одиночка – монстр, каннибал, сожравший брата или сестру во чреве матери, чтобы завладеть его силой и способностями. Таких часто убивали сразу после рождения. А уж если они и оставались жить – то с клеймом проклятых. Властолюбивые цари скупали таких детей и воспитывали из них, отверженных и ненавидимых, самых верных охранников и слуг.

Да, теперь все знают, что никто никого не пожирает. Просто случился генетический сбой. Яйцеклетка не разделилась, давая жизнь двум одинаковым людям. Вырос и родился только один. Он ни в чем не виноват, да и сил у него не больше, чем у обычного человека.

Все это знают.

И все равно продолжают отторгать одиночек. С течением времени таких рождается все больше, говорят – это от загрязнения окружающей среды, от пестицидов, от аллергии, от лекарств… Но даже если их любят родители, если у них найдутся друзья – они все равно прокляты одиночеством.