Сергей Лукьяненко - Порог [litres]

– Что-то случилось, Анге?

Она так удивилась неполадкам, что даже забыла, зачем на самом деле пришла.

– Немного барахлит кондиционер, – сказала Анге. – Странно.

– Может, фильтры забились?

Анге посмотрела на Диала – социолог с искренней симпатией и желанием помочь смотрел на нее.

– Да с чего бы? Не так долго летим.

– Это же любимое место у кис, – усмехнулся Диал. – Странно, что сейчас тут никого нет. А у многих нынче линька.

Он провел по диванчику ладонью и продемонстрировал Анге налипшие волоски.

– Ручаюсь, в фильтрах кондиционера ты найдешь здоровенный комок шерсти, – сказал Диал.

Это была удача!

– Точно, – сказала Анге, вставая. – Придется чистить. Как же меня достала эта шерсть…

Она пододвинула кресло под заборное отверствие кондиционера, встала на кресло и отщелкнула декоративную решетку. И впрямь – тонкая сетка пылеуловителя была покрыта разноцветным слоем шерсти.

– У всех есть недостатки, – сказал Диал. – Я думал, ты привыкла к особенностям кис.

– Привыкнешь тут, – нарочито зло сказала Анге. – Чувствую себя домашним любимцем.

Диал нахмурился.

– Криди, похоже, считает меня забавной игрушкой, – раздраженно пояснила Анге. – Спасибо ему, конечно. Он хоть замечает меня. Но… в детстве у меня была плюшевая игрушка-киса. А теперь я сама себя ощущаю игрушкой.

– Анге, – Диал сел на диване, отложил планшет, – мы, наверное, виноваты перед тобой. Это стереотипы нашего общества, они до сих пор не изжиты. Ты прекрасная женщина и замечательный инженер. Но для Криди ты не игрушка. Я видел, как он с тобой общается, он дорожит вашей дружбой. Не удивляйся, если он однажды попросит тебя стать его тра .

– Тра ? – скатывая ладонью шерсть в плотный валик, произнесла Анге.

– Это понятие кис, можешь спросить об этом Квана. Недосягаемая любовь. Что-то среднее между платоническим объектом обожания и сексуальным фетишем.

– И что мне с того? – равнодушно сказала Анге. Перед глазами вставали тела Криди и Линге, переплетенные, сцепившиеся, она почти ощущала запах их тел, слышала громкое дыхание Криди, тихие стоны Линге… а ее обнаженное тело обжигал жаждущий взгляд кота… – Я должна радоваться, что меня платонически полюбит кот с таким половым аппаратом, который меня искалечит? Извини за откровенность!

Она вынула из кармана пакет с влажными салфетками и стала протирать фильтр.

– Знаешь, лучше уж когда тебя любят хотя бы платонически, – сказал Диал. Что-то в его голосе заставило Анге посмотреть на социолога. – Я учился в смешанной школе…

Он замолчал, глядя куда-то мимо Анге. Потом сказал:

– Я бы предпочел быть тра .

– Тра -мужей не бывает, – ляпнула Анге, забыв, что только что изображала полное незнание в этом вопросе.

Диал рассеянно посмотрел на нее:

– В старину говорили, что подарки богов всегда имеют скрытое несовершенство. Потому что божественный подарок без изъяна слишком велик для человека и сжигает его как огонь. У кис, кстати, есть похожая поговорка. Мы получили божественный подарок – братьев по разуму, живущих рядом с нами. По космическим меркам, конечно. Но этот подарок обязан был иметь изъян. Я когда-то даже думал, что лучше бы мы жили в разных системах… А потом понял, что неправ. Что неполное счастье все равно лучше, чем горе. Дружба меньше, чем любовь, но куда больше, чем одиночество. Неизмеримо больше.

Он встал, подошел к Анге:

– Тебе помочь?

Анге покачала головой.

– Береги своего кота, – сказал Диал. – Не жалей, что ты для него недостижимая любовь. Некоторым не достается и этого.

Он быстро коснулся руки Анге и вышел из кают-компании.

Анге еще раз провела салфеткой по чистому уже фильтру.

Социолога не полюбила киса.

Интересно, кошка или кот? Анге вдруг поняла, что ничего не знает про его личную жизнь.

Но в любом случае – нет, он не мог быть среди тех, кто ненавидит кис. «От любви до ненависти – протянутая рука»; все знают эту присказку. Но Диал пережил свое горе. Если когда-то его любовь и превратилась в ненависть, то ненависть переродилась в тоску по недостижимому. Убивают от любви, убивают от ненависти, но никто не убивает от тоски. С ней просто живут, а потом от нее умирают.

Анге закрыла решетку, сдвинула кресло на место и зафиксировала в креплениях пола.

Надо поговорить с его братом.

Было уже совсем темно, когда Ян и штабной лейтенант закончили ремонт антенны. Лейтенант действительно был совершенно гражданским типом, завербованным в армию вскоре после института. Он работал на каком-то мудреном локаторе, который, по его словам, позволял обнаруживать пуски ракет даже из-за горизонта. На двух таких локаторах строилась вся система дальнего обнаружения, к спутникам лейтенант относился предельно скептически – связь с ними ненадежна, качество передачи изображения низкое, капсулы с отснятыми фотоматериалами высокого разрешения порой теряются при посадке, да и оперативной такую связь не назовешь.

Антенну, навешенную Яном кое-как, лейтенант безжалостно укоротил, совершенно по-другому сориентировал и выверил длину сторон. Адиан снизу радостно крикнула, что они сразу поймали несколько станций, после чего лейтенант предложил Яну кисет с сечкой. После армии Ян ни разу не жевал маслянистой дурманящей травы, но согласился сразу – и чтобы не обижать отказом, и неожиданно подумав, что порцию сечки он сегодня точно заслужил.

Сечка была не заводская, кустарная. Слишком соленая и, кажется, слишком крепкая – онемение пошло на все горло. Но Ян жевал с удовольствием. В тот момент, когда солдаты появились вблизи фермы, он испытал неподдельный страх. Теперь тот сменился грустью и покоем… а какие еще чувства можно испытывать в воюющей, разрушенной стране рядом с пепелищем уничтоженного города.

– Как это было? – спросил он лейтента. Сечка толкала к разговору, заставляла работать онемевший язык.

Лейтенант не стал уточнять, о чем он спрашивает.

– Мы не ждали войны, – сказал он. – Сейчас не ждали. Никто не воюет зимой.

Ян кивнул. Зимой проще обороняться, но войны развязывают не те, кто планирует сидеть в обороне.

– У них четыре пусковых района, – сказал лейтенант, неспешно пережевывая сечку. – Было четыре. Мы их все знали. Ну и еще, говорят, Рыжие построили подводный крейсер с ракетами. Новая штука, наши все считали, что это слишком дорого и опасно, вдруг затонет… Подводный крейсер не наша ответственность, его моряки пытались выследить. А мы смотрели за стационарными пусковыми. Не ожидали того, что случилось.

– Что именно? – удивился Ян.

– Они нарушили договор. – Лейтенант сплюнул зеленым на посеребренную инеем землю. Плевок, разматываясь, понесся вниз с крыши. – О том, что нельзя выводить оружие в космос. Ну, спутники-шпионы, ретрансляторы – это и они, и мы делали. А ядерные бомбы обещали не выводить. Опасно же, хуже любого подводного крейсера! Мы заметили почти случайно, объект шел с орбиты на дикой скорости, не просто спуск, видимо, с включенным двигателем, почти по прямой… как метеор… точно по столице.