Александр Михайловский - Визит «Полярного Лиса»

Наверное, лучше всего будет развернуть все, что осталось в 46-м и 47-м мотокорпусах, на запад и атаковать в направлении Ивацевичей, в то время как пехотные дивизии навалятся на противника с другой стороны. Группировка у большевиков там, по данным разведки, не очень большая, и можно будет попытаться задавить ее большой массой пехоты и танков, разблокировав хотя бы шоссе из Бреста в Барановичи. Жаль, конечно, что атаковать придется без поддержки люфтваффе, но и без этого мужества германских солдат должно хватить для того чтобы людской массой продавить наспех оборудованные вражеские позиции. Разумеется, успех нас может ждать только в том случае, если демоны и большевики не выложат против нас еще какой-нибудь козырь, о котором мы пока ничего не знаем… И это является самым слабым местом моего плана.

30 июня 1941 года, утро, город Слоним.

Командующий зафронтовой группой войск – генерал-лейтенант Иван Васильевич Болдин.

Вот не было ни гроша – и вдруг алтын. Неожиданно рано утром, ни свет ни заря, прямо нам на голову плавно спустился шаттл, а в нем, помимо Ватилы Бе и бригадного комиссара Щукина, оказался маршал Шапошников, только что заново назначенный начальником Генерального Штаба. Такой вот, понимаешь, визит вежливости – после назначения сразу к нам, в зафронтовую группу. Ватила Бе говорит, что у нас сейчас один из самых важных участков фронта (в глобальном смысле), потому что на востоке ничто не сможет остановить, или хотя бы затормозить, разогнавшуюся германскую танковую лавину; а вот мы, вместе с товарищами из империи, сможем, и, собственно, мы уже начали это делать, оттянув на себя вторую танковую группу генерала Гудериана.

Помимо всего прочего, маршал Шапошников имел при себе предназначенные для меня бумаги. В первую очередь это был необходимый нам как воздух приказ о моем назначении на должность командующего зафронтовой группой войск, с правом подчинить себе любую часть или соединение, оказавшуюся в окружении и потерявшую связь с командованием. Кроме этого, маршал Шапошников передал мне копию приказа об отстранении от командования западным фронтом генерала армии Павлова и назначении на его место генерала армии Жукова, а также приказ уже нового командующего на отмену приказа о всеобщем отступлении и проведении Ивацевичско-Слонимской зафронтовой операции. Задача вверенной мне группы войск – перехватить коммуникации 2-й танковой группы противника и удерживать их столько, сколько будет возможно, после чего максимально организованно выйти из окружения через Полесье.

Рубежи обороны на отражения наступления с западного направления тут исключительно выгодные. Русла рек с заболоченными берегами, текущих поперек направления вражеского наступления, дороги, проложенные через узкие дефиле между непроходимыми для танков болотистыми лесными массивами. И если бы генерал Павлов не пытался наносить встречные контрудары стрелковыми и механизированными соединениями, а на ключевых направлениях просто ставил подходящие с востока войска в оборону вдоль этих выгодных рубежей, то немцы до Минска до сих пор бы не добрались. От Бреста и до Барановичей есть как минимум десяток мест, где войска 4-й армии могли заставить врага жестоко умыться кровью, после чего в порядке отойти на следующий рубеж и начать все сначала. И войска из Белостокского выступа тогда можно было бы выводить относительно спокойно и организованно. Вместо этого имели место события, происходящие по следующей схеме: контрудар недостаточными силами, разгром и безудержное бегство на восток болотисто-лесистыми массивами, а танки противника без помех идут дальше.

Одним словом, нам предстоит исправлять чужие ошибки, которые, в общем-то, уже не подлежат исправлению; но мы сделаем все, что в наших силах, чтобы выполнить поставленную задачу. Главное, что Москва поняла наш план, приняла его и поддержала своим авторитетом. Сказать честно, я не ожидал, что сразу по предъявлению приказа с полномочиями та цыганско-партизанская вольница, которую до сего момента представляла возглавляемая мной группа войск, обретет черты настоящего воинского соединения. Уж слишком многих командиров прежде приходилось уговаривать и убеждать, вместо того чтобы отдать четкий и ясный боевой приказ, как это положено в армии. Но при виде настоящего маршала Шапошникова все забегали. Это вам не Кулик, который сдристнул неизвестно куда вместе со штабом 10-й армии, и теперь его никто не может найти – ни мы, ни (по данным разведки) немцы, которые тоже осведомлены о его присутствии на территории Белостокского выступа и очень желают заполучить в плен первого советского маршала.

Ну да и черт с ним, с маршалом Куликом, тем более что Ватила Бе говорит, что ей неизвестен тактик с такой фамилией. Главное, что нам удалось подчинить то, что осталось от 11-го мехкорпуса генерал-майора Мостовенко и 13-го мехкорпуса генерал-майора Ахлюстина. Борис Михайлович вместе с Ватилой Бе лично летали на шаттле и предъявляли полномочия. Дурацкий приказ отдать просто, а отменить его – потом семь потов сойдет. У Мостовенко корпус не корпус, но на сводную конно-механизированную бригаду потянет. И эта бригада передумала переправляться через Щару (что ее убило бы) и движется к нам сюда в Слоним и далее, на Ивацевичи, к Борзилову. Место подвижных соединений там, на основных магистралях, где они смогут показать себя во всей красе, а не в глубине лесных массивов в глухих дорожных тупиках.

У Ахлюстина танков и бронеавтомобилей почти не осталось, а численность приставших к корпусу ошметков 113-й, 49-й и даже 42-й стрелковых дивизий уже превышает численность «родных» подразделений 13-го мехкорпуса. Поэтому и движется это соединение на восток с соответствующей скоростью, находясь в растянутом состоянии на дороге между Волковыском и Зельвой. Западнее Волковыска в настоящий момент находятся только отдельные подразделения РККА, с боями отступающие от самой границы, и немцы, занятые в основном пленением тех, кто не успел или не смог, или не захотел отступить из превратившегося в ловушку Белостокского выступа.

И это уже наша потеря, причем достаточно серьезная. По данным Ватилы Бе, в окрестностях Белостока, В Беловежской и Супрасельской пуще по лесам бродит до ста тысяч наших бойцов и командиров, оставшихся от разгромленных соединений 10-й и 3-й армий. И мы уже никак не сможем организовать и вывести их из окружения, только потому, что они никак не организованы и не имеют не только связи с командованием, но и какого-либо представления о том, что происходит во внешнем мире. Тем более что население в Белостокском выступе польское, враждебное всему советскому, и поддержки от него нашим бойцам и командирам ждать не приходится. Судьбой их являются гибель и плен, который в конечном итоге означает ту же гибель. Нам уже известно, как немцы обращаются с нашими военнопленными, и нетрудно предугадать, что дальше это отношение будет только усугубляться.