Александр Михайловский - Визит «Полярного Лиса»

Одним патрулированием «защитники» не ограничиваются. Время от времени они спускаются со звенящих высот (наверное, когда видят достойную цель) и наносят по противнику штурмовые удары в глубине его позиций. А вчера ночью где-то там, за Луцком, разразилась серия ярчайших вспышек, от которых на несколько мгновений даже здесь становилось светло как днем. И только две-три минуты спустя до нас докатилось глухое отдаленное ворчание, будто там возвещал об успешной охоте какой-то злой и голодный хищник*.

Примечание авторов:* Это по прямому приказу каперанга Малинина космический бомбардировщик с «Полярного Лиса» нанес удар тактическими плазменными боеприпасами по походной колонне перебрасываемых к линии фронта под покровом темноты резервных 9-й танковой дивизии вермахта и моторизованной дивизии СС «Адольф Гитлер», что привело к их полному уничтожению.

Но несмотря на всю ту помощь, которую оказывали нам «защитники» (намучавшись первые пять дней войны под немецкими бомбами, это я могу заявить вам вполне определенно) являться перед нами лицом к лицу они не торопились. Кто они такие и как выглядят, нам было неизвестно. Единственное, что их с нами роднило, были красные звезды на их крыльях, которые легко можно разглядеть в полевой бинокль. И вот вдруг, к нашему общему удивлению, приближающаяся с севера одиночная сияющая точка, за которой тянулась белая полоса инверсионного следа, стала стремительно снижаться в нашем направлении. Сначала никто ничего не понял ведь «защитники» обычно ходят парами и на большой высоте. Но что мы знаем о «защитниках»? Ровным счетом ничего, кроме того, что они вели боевые действия против немецкой авиации. Но паники не было, просто никто не верил, что «защитники», уже оказавшие нам существенную помощь, принялись бы атаковать войска Красной армии.

Вскоре стало понятно, что это не «защитник». Те – вытянутые, похожие на наконечники стрел; а этот хоть и того же белого цвета, но округлый и пузатый, с широким и коротким корпусом. Но то, что произошло в дальнейшем, буквально заставило нас от удивления на потерять дар речи. Во-первых, сложивший крылья аппарат вертикально приземлился прямо на пыльном внутреннем дворе Клеванского замка, в котором располагался наш штаб. Во-вторых, первым из распахнутого люка вышел не какой-нибудь марсианин с антеннами на голове, а известный всей стране маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников, собственной персоной! Это удивительно само по себе, но еще и потому, что никаких особых подвигов для того, чтобы наш корпус посетил целый маршал, я за собой не чувствовал.

За маршалом последовал одетый по форме неизвестный мне бригадный комиссар. И только затем в проеме показалась высокая и худая, как телеграфный столб, а также серая, как карандашный грифель, девица с острыми ушами и хвостом, одетая в иностранный мундир темно-синего цвета с черными вставками.

Да, вот тут сразу стало понятно, кто у нас уже избавился от религиозных суеверий, а кто еще не совсем. И попробуйте объяснить иному отсталому бойцу, бормочущему христианские или мусульманские молитвы, что чертей вообще на свете не бывает, а если они и бывают, то маршала Шапошникова, вкупе с товарищем бригадным комиссаром, эти черти должны бояться даже больше, чем попа с его святой водой, елеем и молитвами…

На мгновение я подумал, что шарахнуло меня, например, контузией, и все, что происходит (маршал Шапошников, незнакомый мне бригадный комиссар и марсианская девица), кажется мне в порядке бреда. Я даже незаметно сунул левую руку в карман галифе и покрепче, до боли, ущипнул себя за бедро. Не помогло – бред рассеиваться не пожелал, и даже, более того, маршал Шапошников подошел ко мне, сказал: «Здравствуйте, товарищ Рокоссовский» – и протянул руку, чтобы поздороваться. Наверное, это все-таки был не бред… или все-таки бред, который нельзя отличить от реальности? Тут я подумал… а ничего я не подумал, просто пожал его руку и ответил: «Здравствуйте, товарищ Шапошников». Рука маршала была крепкой, а пожатие энергичным, и именно это окончательно убедило меня в том, что все, что я вижу и ощущаю, происходит на самом деле.

– Константин Константинович, – тем временем произнес маршал, – вы уж извините, но в настоящий момент у нас нет времени на то, чтобы разводить политесы. Скажу только, что ваш корпус прекрасно сражался с врагом и нанес ему тяжелые потери, но обстановка требует, чтобы вы немедленно сдали командование своему начальнику штаба генерал-майору Маслову и следовали вместе со мной к новому месту службы…

– Ничего не понимаю, – ответил я, – разве же мы плохо сражались и не оправдали доверия партии и правительства, раз уж вы снимаете меня с корпуса?

– Вы ничего не понимаете, – терпеливо сказал Шапошников, – сражались вы хорошо и вполне оправдали оказанное вам доверие. Дело не в этом, а в том, что ваш талант нужен в другом месте! С одной стороны, новое назначение можно счесть повышением, потому что командовать вам придется фактически отдельной армией, подчиняющейся только Верховному главнокомандующему, и больше никому. А с другой стороны, эту армию еще потребуется создать, причем прямо в ходе боев, и вы еще проклянете все на свете, когда поймете, какой груз взвален на ваши плечи.

– Товарищ маршал, – воскликнул я, позабыв обо всем, даже о том, что мне придется расстаться со своими боевыми товарищами, – я не боюсь трудностей и готов выполнить любое задание командования, партии и правительства. Вы только скажите, в чем будет заключаться это задание, и где будет дислоцироваться та армия, с которой, как вы говорите, я прокляну все?

И тут заговорила та самая серая девица, которая при ближайшем рассмотрении оказалась на две головы выше меня, что создавало определенные неудобства. Мне, чтобы видеть ее глаза, нужно было постоянно задирать голову, а ей, напротив, опускать.

– Мы знаем, что вы не боитесь трудностей, – сказала она, – и знаем, что вы готовы справиться с любым порученным вам заданием. За это вы можете не переживать. Вы, товарищ Рокоссовский, один из лучших тактиков и командиров этого мира, а, как говорится у вас же: «кому многое дано, с того много и спросится»…

– Это Ватила Бе, – торопливо сказал маршал Шапошников, – главный тактик на космическом крейсере «Полярный Лис». Ее воинское звание капитан второго ранга (по сухопутному – подполковник) но я бы смело присваивал ей генерал-лейтенанта и взял бы своим первым замом в генштаб.

– Можете звать меня Ватилой Ивановной, Константин Константинович, – кокетливо улыбнулась девица, обнажив два ряда белых, чуть заостренных зубов.

– Очень приятно, пани Ватила, – кивнул я и, по-польски отдав честь двумя приложенными к виску пальцами, галантно произнес, – очень рад нашему знакомству. Но, с разрешения товарища маршала, давайте вернемся к нашим делам…