Айзек Азимов - Космические течения [litres]

Прошло несколько часов, прежде чем он обнаружил, что совершил непоправимую ошибку.

– Лона, вот этот! – прошептал Рик, сжав её локоть.

Валона с сомнением смерила корабль взглядом. Он был куда меньше того, что находился у семнадцатого терминала, и казался каким-то отполированным. Четыре основных шлюза стояли открытыми, как и главный вход, откуда, словно язык, протянулся посадочный трап.

– Они проветривают корабль, – объяснил Рик. – Пассажирские корабли всегда продувают перед новым полётом, чтобы избавиться от вонючего воздуха, использованного множество раз.

– А ты откуда знаешь? – Валона уставилась на него.

– Знаю, и всё. – Он почувствовал в душе зародыш тщеславия. – Дело в том, что сейчас корабль пуст. Там теперь сильный сквозняк, и находиться внутри неприятно. – Рик беспокойно огляделся. – Странно, что пассажиров мало. У вас всегда так?

Валоне тоже казалось, что, когда она посещала космопорт в детстве, народу было больше. Впрочем, она почти ничего не помнила.

На дрожащих ногах они пошли по трапу. Вокруг не было заметно ни одного патрульного. Только в отдалении занимались своими делами несколько рабочих.

Внутри на них обрушился поток воздуха, взметнув платье Валоны. Ей пришлось придержать подол руками.

– Здесь всегда так дует? – спросила она.

Валона впервые в жизни поднялась на борт космического корабля, о чём прежде даже не мечтала. Её губы побелели, сердце колотилось.

– Нет, только во время проветривания.

Рик с удовольствием шёл по твёрдым металлитовым мостикам, нетерпеливо заглядывая в пустые каюты.

– Сюда!

Это была бортовая кухня.

– Еда – не главное, – торопливо сказал Рик. – Без еды можно обходиться довольно долго. Главное – вода.

Порывшись в аккуратно расставленной посуде, он достал большой контейнер с крышкой. Оглянулся в поисках крана, бормоча под нос, что, мол, надеется, они не забыли наполнить водой баки, и с облегчением вздохнул, когда послышался звук заработавшего насоса, а в контейнер полилась вода.

– Возьми несколько консервных банок. Не слишком много. Нельзя, чтобы пропажу заметили. – Рик задумался, как понадёжнее спрятаться на корабле.

И опять что-то шевельнулось в памяти. Время от времени он всё ещё сталкивался с лакунами в воспоминаниях, но трусливо избегал их, не желая признавать существование пробелов.

Он привёл Лону в небольшую каюту, где хранилось противопожарное и сварочное оборудование, средства оказания первой помощи и хирургические принадлежности.

– Сюда зайдут только в чрезвычайной ситуации, – неуверенно сказал он. – Боишься, Лона?

– С тобой я ничего не боюсь, – застенчиво ответила она.

Два дня назад… Да что там дни! Всего двенадцать часов назад всё было совершенно иначе. Но на борту космического корабля они каким-то образом поменялись ролями, и Лона не сомневалась: Рик стал взрослым, а она – ребёнком.

– Нам нельзя будет зажигать свет, иначе они заметят увеличение расхода энергии. Туалетом придётся пользоваться после отбоя и стараться не попасться на глаза кому-нибудь из ночной смены.

Сквозняк внезапно прекратился. Холодный воздух перестал обдувать их лица, слабый непрерывный гул стих, на корабль опустилась тишина.

– Скоро начнётся посадка, – сказал Рик, – и мы с тобой полетим в космос.

Валона никогда прежде не видела Рика таким счастливым. Он напоминал влюблённого, спешащего на встречу с любимой. Если утром он проснулся взрослым мужчиной, то сейчас, пожалуй, стал великаном, готовым обнять всю галактику. Звёзды стали его стеклянными бусами, а туманности – паутиной, которую было легко смахнуть.

Наконец-то он был на корабле! Старые воспоминания хлынули непрерывным потоком, вытесняя недавние. Кыртовые поля, ткацкая фабрика, колыбельные Валоны стремительно забывались, превращаясь в крохотные узелки на полотне, в то время как разорванные концы нитей медленно сплетались воедино.

Это всё благодаря кораблю!

Если бы его сразу отвели на корабль, ему не пришлось бы так долго ждать, когда восстановятся перегоревшие клетки мозга.

– Теперь не волнуйся, – тихо сказал он в темноте Валоне. – Сейчас ты почувствуешь вибрацию и услышишь шум. Это двигатели. Потом на тебя навалится тяжесть, но это всего лишь ускорение.

У флоринианцев не было подходящего слова, и Рик использовал другое, которое вспомнилось само. Однако Валона всё равно ничего не поняла.

– Это больно?

– Скорее неудобно, поскольку у нас с тобой нет специальной экипировки, которая компенсировала бы перегрузки. Но всё закончится быстро. Встань у стены, а когда почувствуешь, что тебя к ней придавило, расслабься. Готова? Сейчас начнётся.

Рик встал у правой стены. Рокот маршевых гиператомных двигателей нарастал, вектор гравитации изменился, и вертикаль стены начала превращаться в диагональ.

Валона всхлипнула, потом замолчала, тяжело задышав. Оба они хватали ртом воздух. Их лёгкие в сдавленных грудных клетках, не защищённых ремнями и гидравлическими амортизаторами, с трудом старались сделать вдох. Рику удалось произнести несколько слов, не вдумываясь в их смысл, лишь бы унять страх Валоны перед неведомым. Этот страх должен был её переполнять. Корабль – это всего только чудесный корабль, но она никогда прежде не бывала на кораблях.

– Ещё, конечно, остаётся прыжок, во время которого мы пройдём через гиперпространство и мгновенно преодолеем расстояние от звезды до звезды. Но ты не волнуйся, мы ничего не почувствуем, – сущая чепуха по сравнению с ускорением, просто в животе чуточку дёрнется, и всё, – бормотал он, по буквам выдавливая слова.

Это продолжалось довольно долго.

Постепенно давление на грудь уменьшилось, невидимые узы в последний раз натянулись и лопнули. Рик с Валоной, задыхаясь, повалились на пол.

– Рик, тебе плохо? – спросила она через какое-то время.

– Мне? Плохо? – Он слабо засмеялся.

Он ещё толком не перевёл дух, но не мог не смеяться при мысли, что ему может стать плохо на корабле.

– Лона, я долгие годы прожил в космосе. Мне случалось по нескольку месяцев не приземляться на планеты.

– Почему? – Она подползла поближе и погладила рукой его щёку, словно убеждаясь, что он никуда не делся.

Рик обнял её за плечи, и Лона прижалась к нему, охотно принимая это изменение в их отношениях.

– Почему? – повторила она.

Он не помнил. Так было, и всё. По каким-то причинам он ненавидел высаживаться на планеты. Он должен был оставаться в космосе. Почему? Ещё один провал. Ладно, пока замнём.

– Такова была моя работа.

– Да, я помню. Ты анализировал Ничто.

– Верно, – с удовольствием согласился он. – Именно этим я и занимался. Знаешь, что это означает?

Рик не ждал, что Лона его поймёт, но ему хотелось выговориться. Он упивался воспоминаниями, радовался, как пьяный, тому, что может вызвать их по щелчку ментального «пальца».