Айзек Азимов - Космические течения [litres]

– Почему тогда Абель упорно разыскивает пропавшего аналитика?

– А вы ждёте, что он во всеуслышание объявит: мол, этот тип сидит у меня? Настоящая деятельность Абеля и его дела напоказ – это совершенно разные вещи.

– Предположим, вы правы, – сказал Рун. – Нам-то как быть?

– Мы узнали об опасности, и это главное. Попробуем, если получится, разыскать пропавшего аналитика. Поместим под колпак всех известных нам шпионов Трантора – только ненавязчиво. Будем следить за ними и держать руку на пульсе. Нельзя допустить распространения на Флорине слухов о гибели планеты. Надо подавить в зародыше первый же самый слабый слушок. Главное – мы должны действовать заодно. Выступить единым фронтом. Вот в чём, с моей точки зрения, цель нашего собрания. Да, континентальная автономия священна, и никто не ратует за её сохранение больше, чем я, – в том случае, когда речь идёт об обычной ситуации. Нынешнюю обычной не назовёшь. Надеюсь, вы это понимаете?

Они понимали. Кто более охотно, кто менее. Автономия – это не то, с чем просто расстаться.

– Итак, будем ждать их второго хода, – заключил Файф.

Этот разговор состоялся год назад. Они расстались, а затем нобиля Файфа постигло самое странное и полное фиаско за всю его долгую и весьма удачную карьеру.

Второго хода не последовало. Никто из пятерых не получал новых писем. Пространственного аналитика так и не нашли, хотя Трантор продолжал бессмысленный поиск. Никаких апокалиптических слухов на Флорине не распространялось, сбор урожая кырта и его обработка шли своим чередом.

Рун взял за обыкновение звонить Файфу раз в неделю и интересоваться: «Ну, есть что-нибудь новенькое, Файф?»

При этом его жирные телеса так и тряслись от смеха.

Файф с мрачной бесстрастностью переносил эти звонки. А что ещё ему было делать? Он вновь и вновь прокручивал в голове факты. Бессмыслица какая-то. Он явно что-то упустил, некий ключевой фактор.

Когда бомба взорвалась, Файф нашёл ответ. Хотя и совершенно не тот, которого ожидал.

Пришлось вновь созвать совещание. Хронометр показывал два часа двадцать девять минут.

Нобили начали появляться один за другим. Первым – Борт: губы сжаты, палец с заусенцами скребёт грубую щетину. Вторым – Стин: свежеумытое, лишённое косметики лицо бледно и нездорово. Третьим – Балль: равнодушный, усталый, с ввалившимися щеками, в мягком кресле, рядом – стакан тёплого молока. Последним, опоздав на две минуты, явился Рун: мокрогубый, угрюмый, опять поднятый среди ночи. Свет на сей раз он притушил, и фигура Руна казалась туманной глыбой в сумрачной дымке куба, которую не под силу было разогнать солнцу Сарка, светившему на полушарии Файфа.

– Господа, – начал Файф, – год назад я объявил вам об отдалённой и невнятной опасности. Я ошибался, господа. Опасность реальна и недалека. Она близко, она совсем рядом. Одному из вас уже известно, о чём я говорю. Другие сейчас узнают.

– На что это вы намекаете? – рявкнул Борт.

– На измену, – коротко ответил Файф.

Мирлин Тиренс не был человеком действия. Именно это твердил он себе в качестве оправдания, покидая космопорт. Его разум словно парализовало.

Он вынужден был идти спокойным шагом. Не слишком медленно, чтобы не приняли за слоняющегося без дела, но и не слишком быстро, чтобы не вызвать подозрений. Идти целенаправленно, как шагал бы патрульный по своим делам – скажем, к машине за углом.

Если бы только он действительно мог сесть в машину! Увы, вождению автомобилей флоринианцев не обучали, даже старост.

Думать на ходу не получалось. Тиренсу требовались отдых и тишина. Он и ноги-то переставлял с трудом. Да, он не был человеком действия, однако за последние полтора дня ему пришлось действовать – и делать это быстро. Похоже, он израсходовал запас нервной энергии до донышка.

Однако остановиться и передохнуть Тиренс не решался. Будь теперь ночь, он, возможно, нашёл бы, где пересидеть несколько часов. К сожалению, только перевалило за полдень. Умей он водить, быстро уехал бы из города и спокойно обдумал, что ему делать. Но в его распоряжении имелись только ноги.

Ах, если бы Тиренс смог всё обдумать… Вот она – главная проблема. Если бы он мог остановиться… Остановить мгновение, заморозить время и хорошенько всё обмозговать… Должен же иметься какой-нибудь выход?

Тиренс с удовольствием погрузился в тень Нижнего города. Шёл твёрдо, как настоящий патрульный, помахивая дубинкой-парализатором. Улицы пустовали. Народ попрятался по домам. Оно и к лучшему.

Тиренс придирчиво выбирал убежище. Логично было бы остановиться на каком-нибудь доме побогаче, из разноцветных пластмассовых панелей и с поляризованными стёклами в окнах. Законы бедности суровы, беднякам нечего терять. А вот тот, кому есть, из кожи вон вылезет, чтобы помочь «патрульному».

Тиренс свернул на дорожку к подходящему дому, стоявшему в стороне от проезжей части – тоже один из признаков зажиточности. Он сразу понял, что не придётся ни барабанить в дверь, ни выламывать её: за окном кто-то мелькнул (сколько же поколений потребовалось, чтобы флоринианцы приучились нюхом чуять приближение патрульного?). Дверь ему отопрут.

Так оно и оказалось.

Дверь открыла девушка, глаза – два больших круга в белой оправе. Совсем подросток, нескладная в своём платье с оборочками, свидетельствовавшем об усилиях, которые прилагали родители, стремясь показать, что они не какое-то там «флоринианское отребье». Девочка, взволнованно дыша, отступила, пропуская Тиренса.

– Твой отец дома? – спросил он, захлопывая за собой дверь.

– Па! – закричала она. Потом добавила, уже тише: – Да, сэр.

Из соседней комнаты медленно появился сконфуженный «па». Он, несомненно, знал о приближении патрульного. Просто отправить открывать дверь дочку было безопаснее. Девочка меньше рискует огрести дубинкой, если патрульный окажется в скверном настроении.

– Имя? – гаркнул Тиренс.

– Джейкоф, к вашим услугам.

В одном из карманов мундира нашёлся тонкий блокнот. Староста открыл его, сделал вид, что сверяется с чем-то, поставил жирную галочку и сказал:

– Да, верно, Джейкоф. Я хочу увидеть всех членов твоей семьи. Быстро!

Если бы не эмоциональный упадок, оставивший на его долю лишь безнадёжную опустошённость, Тиренс мог бы даже получить удовольствие. Оказалось, власть действительно вводит в искушение.

В комнату вошла взволнованная женщина, на руках у неё хныкал ребёнок лет двух. За ней – встретившая Тиренса девочка и мальчик помладше.

– Все собрались?

– Все, сэр, – почтительно ответил Джейкоф.

– Можно я уложу малышку? – нервно спросила женщина. – Ей пора спать.

Она прижала к себе ребёнка, словно вид невинного создания мог растопить сердце патрульного. Тиренс даже не взглянул в её сторону. Патрульный так бы и поступил, а он – патрульный.