Вячеслав Багров - Звезда Надежды

Брик уснул.

Ему снился сон.

Высокое синее небо, наполненное звоном покоя, висит над ними — вечное, мирное, и они с Лайксу идут рядом, и свежий ветер обдувает их лица, и впереди только мир и простота жизни — легкой и радостной.

Разве они расставались?

Нет.

То был сон — дурной, нехороший сон, который гонится прочь осуществленной надеждой, и уже не помнится, потому, что они вместе и никогда не расстанутся…

Он проснулся внезапно, от голосов — резких, чуждых, лишних здесь. Брик открыл глаза и еще, не придя в себя ото сна, заморгал часто, не понимая, как он здесь очутился.

Луна заливала все вокруг бледным, стальным светом, разделяя краски и оттенки мира на черное и светло — серое, вода в реке блестела, как гладкий металл.

Их было пятеро.

Люди.

Они стояли рядом с Бриком, в нескольких шагах — по двое с каждой стороны и один прямо перед ним — тощий, в расстегнутой светлой рубашке, он держал в левой руке рюкзак, а в правой удочку, уперев ее рукоятку в землю.

Брик медленно поднялся.

— Он все — таки проснулся, — произнес один из тех, что стоял слева от Брика: — Ночь, а он спит. Мышей не ловит.

Брик смотрел на тощего, смотрел не понимая, чем тот привлек его внимание.

— Он уже поужинал, — голос справа, насмешливый и низкий: — Драку много есть нельзя, а то он разжиреет и не сможет таскать свой толстый зад.

Прозвучал общий смех.

Тощий смотрел на Брика молча и на его губах — узких и тонких, блуждала задумчивая улыбка.

Брик вдруг понял, что его привлекло в тощем рыбаке — запах.

— Он, что тут один? — Спросил второй, стоявший слева: — И не боится темноты?

— Ему незачем бояться. Кому нужна его старая, линялая шкура?

— Так он вроде бы не стар. И пушистый.

— Нет, мне кажется он облезший. Может даже блохи есть.

— Блохи? Нет. Блох он давно выкусал. Поел и лег спать.

Снова дружный смех.

— Он молчит. Может это не говоряший кот? А, Шек? Может они мутируют и превращаются в обычных котов?

— Кто его знает, блохастого, может и немой. Эй, скотина, ты немой?

Запах шел от тощего.

Тот запах.

Запах, который Брик запомнил навсегда, как боль от прикосновения раскаленного железа, как детский, ночной кошмар.

Запах медальона, давно выветрившейся, но не забытый Бриком.

— Точно немой. И в такой пушистой шкуре. Рук, тебе шкурка не нужна? Под ноги у камина — самое то!

— Камина нет.

— А ты сделаешь камин. Шкура зато уже есть.

Брик полез в свою сумку, висевшую на поясе, достал из нее почерневший от времени стальной медальон, подержал его в руке и бросил под ноги тощего рыбака, сказал:

— Ты обронил.

Тот нагнулся, взял медальон в руку, повернулся к свету Луны, и присмотрелся. Брик не видел черты его лица. Возможно они изменились, возможно тот вспомнил свою потерю.

— Что он там тебе бросил?

Тощий рыбак с поспешностью сунул вещицу в карман своей рубашки, небрежно ответил:

— Дрянь.

Но Брик услышал в его голосе надлом, какой бывает с людьми, пытающимися скрыть беспокойство.

«Помнит ли она меня?» — подумал Брик.

Он стоял перед этими, замолкшими вдруг, людьми, когда слева на него обрушился первый удар — в бок, колющий, пронзительный. Воздух из его легких вылетел — с хрипом, со смешным иканием, над головой драка блеснула справа сталь второго ножа. И снова удар — в спину, под правую лопатку.

«Лайксу…»

Он чуть присел, но удержавшись от падения, снова распрямил подкосившиеся ноги, поднял голову.

«Помнит ли?…»

Удары посыпались одновременно — ослепительные в своей боли, душные, муторные.

Он все еще стоял, не двигаясь, как изваяние — упрямо глядя перед собой в никуда. Весь мир, вспыхивающий искрами разноцветной боли, закрутился вокруг Брика, наполнился удушающей дурнотой, его качнуло в сторону и вдруг стало легко.

Легко и просто, когда перед тобой только хорошее, только радостное…

Брик не почувствовал, как при падении, уткнулся своим мохнатым, покрытым шрамами лицом, в сырую, вонючую глину берега, не заметил впившихся в шею, длинных, охотничьих лезвий ножей.

Вот, он уже идет к ней навстречу, заранее улыбаясь, готовый встретить свое счастье… Высокое — высокое небо над головой — голубое, яркое, новое. И веяние чистой прохлады…

Драк Брик умер.

В просторном, с низким потолком помещении древнего бункера, где за большим, вытянутым столом из красного дерева, сидели собравшиеся, было жарко и душно. У закрытой, бронированной двери, неподвижно застыли четверо офицеров Космической Безопасности — два зарянина и двое флориан. У противоположной к двери стены, сидя на стульях, скучали три человека в серых, строгих костюмах, а рядом с ними был поставлен большой, окрашенный в черный цвет ящик, с двумя мощными ручками по бокам. Сверху ящика, на его гладкой, черной крышке, мигал зеленый огонек сигнального индикатора.

— Это немыслимо, — Ын Сый, секретарь ССМ по связям с общественностью, худощавый, с вытянутым лицом, сорока трехлетний человек, сидел за столом, скрестив пальцы рук и положив их перед собой, смотрел на сидевшего напротив флорианина: — Как? Нет, я конечно же, понимаю, нам уже доложили из группы Скалта Бо… Три с половиной миллиарда человек в одночасье превратились в полных идиотов! Акавия — один из ведущих миров Содружества, уже…

— Ын, — седой флорианин, член ССМ — Хмро Чил, нетерпеливым жестом мощной руки — лапы, остановил речь Ына Сыйя: — Оставим Акавию. Дойдем и до нее, — он посмотрел на сидевших за столом, сказал: — Из четверых введенных в курс дела членов ССМ, двое здесь. Любое решение нами принятое сейчас, будет одобрено и отсутствующими. Давайте уже перейдем к конкретике. Катастрофа на Акавии — предмет постоянных обсуждений. Мы собрались здесь не за этим.

Скалт Бо провел ладонью по своему вспотевшему лицу, проговорил недовольно:

— Неужели нельзя было собраться в другом месте? Ведь духотища!

— Бункер старый, — молодой зарянин, блондин, с маленькими рыжими усами, начальник космической связи, пожал плечами: — Не успели подготовиться. Все наспех. Вентиляция не настроена…

— А… — Скал Бо устало вздохнул: — Решать надо сейчас. Неизвестно как, пойдут события дальше. Если ССМ вдруг решит использовать новый крейсер для других нужд, то наше тайное общество, несмотря на наличие четырех членов ССМ, раскроется. Дело рухнет.

— Арестуют, — подъитожил сидевший с противоположной стороны член Совета Безопасности, Ник Клик — высокий, тридцати восьмилетний зарянин, с широким шрамом на левой щеке. Его черные волосы были коротко подстрижены, маленькие зеленые глаза смотрели холодно: — В сложившейся ситуации нас всех ждет суровое наказание.

Всего за столом собрались восемнадцать заговорщиков — одиннадцать людей и семеро флориан. Все они занимали ключевые посты в разных службах, были среди них и ученые.