Дэвид Брин - Возвышение. Сборник. Книги 1-7

«Туда, где во мне нуждаются.

В Серые Холмы».

Что могло произойти с Леной и Дженин за то время, что он провел в плену у безумного робота, сражался в болоте с джофурами, а потом оказался на борту земного корабля на дне океана? Сейчас женщины должны уже объединить племена сунеров людей и уров. И возможно, далеко увести их от бассейнов гейзеров, где встретил свою смерть Дэйнел Озава. Могут потребоваться месяцы, чтобы выследить их и найти, но это не имеет значения. У Двера есть лук и припасы. Его опыт позволит справиться с этой задачей.

«Мне нужно только оказаться приблизительно в том районе, допустим, в радиусе ста лиг и, добираясь туда, не сломать шею. Я смогу охотиться и собирать пищу. Сберегу пасту треки на будущее, на случай если поиски затянутся до зимы».

Двер пытался обдумывать планы, решать проблемы, которые может предвидеть, сложности исследования и выживания в дикой местности. Но мысли его все время возвращались к безумному полету в ночном небе или к печальному расставанию, предшествовавшему этому полету.

Какое-то время они с Сарой пытались подобрать слова, рассказывали о своих приключениях, делились новостями о друзьях, живых и умерших. Она рассказала то немногое, что знала о Нело и их разрушенном родном поселке. Он описывал, как Ларк спас его во время снежной бури — так давно, что это казалось другим веком.

Но над их встречей все время нависало сознание, что она кратковременная. Каждому из них нужно будет уходить. У каждого дело с ничтожной надеждой на успех, но их призывает долг и любопытство. Двер всю свою взрослую жизнь прожил таким образом, но ему потребовались большие усилия, чтобы понять: сестра пошла по той же дороге, только в гораздо больших масштабах.

Он все еще может попытаться отговорить Сару от ее намерения — возможно, самоубийственного — присоединиться к землянам в их отчаянной попытке прорваться. Но в том, как она держалась, было что-то новое — спокойная готовность, которая возвращала Двера в детство. Тогда они сопровождали Ларка в охоте за ископаемыми, и Сара была самой выносливой и неукротимой. Ее мысли всегда уходили за пределы его понимания. Быть может, наступило время ей шагнуть в те галактики, которые заполняют ее мысли.

— Не забывай о нас, когда станешь звездным богом, — сказал он ей перед последним объятием.

Она ответила хриплым шепотом:

— Передай мою любовь Ларку и… — Сара закрыла глаза и обняла его.-…и Джиджо.

Они цеплялись друг за друга, пока урский кузнец не сказала, что это последняя возможность улететь.

И когда шар взлетел, Двер увидел гору Гуэнн такой, какой никогда не видел. Молнии сверкали над Спектральным Потоком, вызывая иллюзорные картины, которые запечатлевались на сетчатке глаз.

Двер видел сестру — маленькую освещенную сзади фигуру у входа в пещеру. Она слишком горда, чтобы плакать. И слишком сильна, чтобы притворяться. Каждый знал, что другого, вероятно, ждет забвение. Каждый сознавал, что это их последняя встреча.

«Я никогда не узнаю, жива ли она», — подумал Двер, когда тучи закрыли огромный вулкан, заполняя ночь сверкающими арками. Посмотрев вверх, в разрыв между тучами, он увидел часть созвездия Орла.

И вопреки боли разлуки Двер улыбнулся.

«Так лучше.

Отныне и до дня своей смерти я буду представлять ее себе там. Живущей в небе».

Как оказалось, мне ничего не пришлось объяснять родителям. Джиллиан и Уриэль уже поговорили с ними — до того, как настало время расставаться.

Они объяснили, что должны быть представлены все Шесть Рас. И пусть будет, что будет.

А я заслужил право представлять Джиджо. И мои друзья тоже.

Да и кто лучше подготовлен для рассказа о Джиджо?

Му-фауфк и Йоуг-уэйуо пришлось согласиться с моим выбором. А разве Джиджо безопасней схватки с джофурами в космосе? К тому же у меня взрослый позвоночник. Теперь я могу принимать собственные решения.

Мама повернулась ко мне спиной. Я погладил ее острия, но она заговорила, не поворачиваясь ко мне:

— Спасибо, что вернулся из мертвых. Окажи нам честь своими детьми. Назови своего первенца в честь твоего двоюродного деда, который был капитаном «Ауф-Вубуша». Цикл должен продолжаться.

И с этими словами она позволила сестре увести ее. Ее приказ одновременно тронул и позабавил меня, и я подумал, смогу ли когда-нибудь его исполнить.

Папа, спасибо ему, оказался более философски настроен. Он сунул мне в руки сумку — все свое собрание книг авторов новой волны — писателей хунов, уров и г'кеков, которые недавно начали совершенно уникально выражать себя на печатных страницах.

— Это напомнит тебе, что не только люди создают нашу культуру. В гармонии не одна только линия, сын мой.

— Я это знаю, папа, — ответил я. — Я не совсем хьюмикер.

Он кивнул, добавив низкое ворчание:

— Говорят, мы, хуны, до того, как наш крадущийся корабль пришел на Джиджо, были педантичными, скучными и тяжеловесными. Легенды утверждают, что у нас не было слова «веселье».

Если это правда — и если ты встретишься с нашими звездными родичами, расскажи им о море, Хф-уэйуо! Расскажи о том, как паруса ловят ветер. Этот звук недоступен никакому двигателю.

Научи их вкусу жалящей пены. Покажи им то, что никогда не показывали им наши патроны.

Это будет наш дар — нас, счастливых проклятых, — тем, кто не знает радости в небе.

У остальных расставание прошло легче.

Квуэны привыкли посылать своих самцов в рискованные предприятия ради блага всего улья. Впрочем, мать Клешни украсила его панцирь благородной мозаикой и оправила в хорошем стиле.

Уры больше всего заботятся о своей работе, о верности своим избранным друзьям и о самих себе. Ур-ронн не пришлось терпеть сентиментальность. Отчасти из-за дождя, они с Уриэль расстались очень быстро. Уриэль теряла свою лучшую помощницу, но приобретала достойную компенсацию.

Приемные родители Гек попытались выразить печаль при расставании, но даже искренняя привязанность к приемной дочери не могла заставить их горевать. Хуны не люди. Мы не можем распространять самые близкие отношения на тех, кто не наш по крови. Наша привязанность глубже, чем у землян, но ограниченней. Может, это наш недостаток.

И вот мы впятером, как официальные представители и как взрослые, снова взошли на борт лодки. Я сменил позвоночник, Клешня сбросил детский панцирь, Ур-ронн не прихорашивалась, но мы все заметили, что ее сумки больше не девственно белые, но голубые и в них бьется и потягивается ее новый муж.

Гек сама принесла собственный символ взрослости — узкую деревянную трубку, запечатанную воском с обоих концов. Скромно выглядящая, это была, возможно, самая важная вещь, которую мы брали с собой со Склона.