Джеймс Кори - Восстание Персеполиса

– Нет, – ответила Драммер. – Все что нужно скажу после.

«Или, – промолчала она, – вовсе не скажу». Это было ясно без слов.

Как и в случаях с Палладой и Независимостью, они намеревались до начала боевых действий эвакуировать гражданское население. Уже не первые сутки к Дому парода причаливали корабли, увозили прожившие здесь много лет семьи на Марс и Землю, на Луну и станции Лагранжа, по тысячам нор Пояса, лишь бы в них еще держался воздух. Провожая Лаффлина к доку, она шла как по погосту. Эти широкие, плавно изогнутые коридоры должны быть полны народу. Музыка, голоса должны разноситься по общественным паркам, пересадкам трубы, докам. Изменился даже запах – стал душным и кисловатым, потому что восстановители снизили мощность согласно уменьшившейся нагрузке.

Она отдавала Лаффлину должное – он протянул почти до конца. Большинство политиков из его свиты свалили в числе первых, сразу за семьями с детьми. Сейчас в очереди на эвакуацию стояли одни взрослые. Сотрудники и граждане, чьи профессии бесполезны в бою. Рядом с каждым плавала маленькая сумочка. Вещей брали всего на несколько дней. Будто могли вернуться. В очереди много смеялись, ощущалось какое-то болезненное предвкушение.

Что-то толкало ее задержаться здесь, пожимать руки, впитывать яркую, нервозную энергию. Но Драммер с Лаффлином прошли мимо. Их ранг еще обеспечивал кое-какие привилегии. В зоне ожидания было в достатке груш с кофе и другими напитками, стены украшены живыми растениями, играла тихая музыка, а светодиодки имитировали раннее весеннее утро. Так ей говорили. В жизни Драммер «весна» относилась к абстрактным понятиям. Но свет был приятным.

Авасарала и в невесомости носила белое сари с золотистой шалью. Драммер восхитилась умением старухи сохранять достойный вид в подобном наряде. Немногие земляне справились бы с такой задачей.

Драммер тронула Лаффлина за плечо.

– Вы меня извините?

– Конечно, мадам президент, – отозвался он. – Надеюсь увидеть вас на обсуждении по следам событий.

– И я вас, – сказала Драммер.

Авасарала кивнула скользнувшей к ней женщине, когда та погасила инерцию, придержавшись за рукоять.

– Тоже улетаешь? – с тщательно отмеренным равнодушием осведомилась она.

– Нет, – ответила Драммер, – я здесь живу.

– Чертова дура, – вздохнула старуха. – Впрочем, ты бы и улетев осталась дурой. В лучшем мире должен существовать хоть один верный выбор вместо полной корзины гнилых.

– Вы в порядке? – обеспокоилась Драммер.

Авасарала махнула рукой и поспешно поймала скобу, чтобы не отлететь в сторону.

– Пытаюсь разобраться, это верный проигрыш или верная победа, – сказала она. – И меняю мнение каждые десять минут.

– Один корабль, несколько недель не получавший поставок, – стала перечислять Драммер. – Он уже побывал в бою. А та дрянь, что отключает людям мозги… на этот раз мы к ней готовы. Управление примет автоматика. Когда появится следующий, нам придется изворачиваться, но от этого мы в любом случае оставим облачко сложных молекул и сожалений.

– В данные десять минут, – усмехнулась Авасарала, – мне нечего возразить. В следующие десять я вспомню, что его прислал Дуарте, и испугаюсь. Она покачала головой. – Как знать? Сукин сын обзавелся персональной системой еще до того, как Свободный флот накормили собственными яичками. Уже ясно, что он выжал все возможное из найденных там артефактов. Вряд ли тут он сглупил.

– Для нас это ничего не меняет, – сказала Драммер.

– Не меняет, – признала Авасарала. – Страшно не хочется, но придется спросить: ты себе замену назначила? Сантос-Бака погибла со своим кораблем, и даже преврати ты этого мерзавца в кусок шлака, кто-нибудь из обормотов в КЗМ вполне способен нальнуть куда не надо. При плохом раскладе нам меньше всего нужны долгие свары по избранию преемника.

Драммер подавила вспышку раздражения. Старуха не собиралась ее оскорблять. Просто размахалась руками, нащупывая хоть что-то, чем еще могла управлять.

– Есть устав корпорации, – сказала она. – Да и не в этом дело. Если я схвачу шальную торпеду, меня сменит Альбин Назари.

– Этот нюня? Он только привык к креслу Сантос-Баки, а теперь и твое заполучит. Все равно что пустить четырехлетку к управлению мехом.

– Я буду покойницей, – напомнила Драммер, – так что плевать.

В отрывистом смешке Авасаралы прозвучало удивление и радость.

– Меня от тебя не тошнит, Камина. Меня нынче от всех тошнит, а от тебя нет.

– Я не собираюсь уступать место Назари, – сообщила ей Драммер. – Я намерена победить.

В схеме сражения Дому народа отводилось много ролей: боевого корабля, госпиталя, порта и перезаправки. Всего, чем способен быть город. На схеме он светился чуть бледнее зеленых точек других кораблей. Страж врат занимал зеркальную к нему позицию. Два великих города Союза, остановив вращение барабанов, шли в бой, работая якорями для флота. Города становились линкорами.

– Кофе? – спросил Воган.

Драммер отмахнулась.

Рубка была освещена, как театральный зал, – тусклым теплым светом горели тактические дисплеи, строившие голограммы из сигналов с множества каналов. Драммер уже приходилось бывать в бою. И много больше сражений она изучила в теории. Но впервые видела такую огневую мощь направленной на единственную цель. И была почти уверена, что прежде такого не случалось.

Она пристегнулась к амортизатору, проверила «сок». Шансы, что Дом парода возьмет ускорение, хоть очень малые, но были, так что следовало приготовиться. Вся сфера сражения занимала менее трех световых секунд в поперечнике. Восемьсот пятьдесят тысяч километров разделяло самые удаленные корабли флота КМЗ; шарик с тремястами квадриллионами кубических километров пустоты и несколькими сотнями кораблей на его поверхности. Выберись Драммер за борт в вакуумном скафандре, не разглядела бы дюзовых выбросов среди звезд. Более плотных боевых построений не бывало десятилетиями – а может, и никогда, – но даже ближайшего союзника она бы не увидела невооруженным глазом.

– Враг пересек точку Левкр, – сдержанно доложила оружейный техник.

– Корабли КЗМ открыли огонь?

– Да, мэм.

– Тогда начинайте тоже, – сказала она.

Ей хотелось ощутить дрожь рельсовой пушки, стрекот ОТО, но Дом народа был слишком велик. Дисплей сообщал, что рельсовая ведет огонь, а в рубке стояла тишина. В этот момент сотни кораблей делали одно и то же. Десятки тысяч вольфрамовых болванок двигались с немалой долей световой. Оставалось менее минуты: до схождения курса «Бури» с неравномерно размазанной стаей, увернуться от которой очень сложно. Но не невозможно.

– Враг уклоняется, – резко проговорила техник.