Федор Березин - Очень далекий космос

И очень хорошо, что рядом не присутствует Марина. Ужасно было бы наблюдать, как из уверенного крепкого человека она превращается в неврастеника. В ходячий труп, ибо, чем они еще станут, после того как в очередном развороте рей парус пойдет по шву? Не в том дело, что у мономолекулы нет швов. Да, вообще-то и нельзя думать о кошмарах, психической настройкой увеличивая возможность их реализации. Она и так велика. Гораздо выше, чем вероятность выхода из этого растянутого в две недели пикирования. Может даже дольше, ведь ближе к гиганту вполне могут начаться релятивистские эффекты растягивания времени. Правда, и сокращение длины. Интересно, кто кого переборет? Но получится ли все эти казусы наблюдать изнутри ввергнутого в эксперимент корабля? Вообще-то, вряд ли к достижению радиуса релятивизма пространства-времени на «Мушкетере» будет существовать разумный наблюдатель. Разве что, как сгусток разлагающейся протоплазмы. А может, уже и не разлагающейся. Ведь переваливший за красную отметку поток частиц вполне запросто прикончит и питающиеся падалью бактерии. Итак, эффекты теории относительности без живых участников! Как скучно.

Однако, пока еще не слишком скучно. Корабль уже тихонько поджаривает вяло шевелящийся внутри субпродукт, но все- таки еще не обратился в эффективную микроволновую печь.

***

Иногда сквозь тягостную вялость мысли проскальзывают тени, припорошенные эмоциями. Остатками эмоций, эдакой пропущенной через мясорубочку и подсушенной оранжевым солнышком приправой. Например, как там поживает замороженная Марина? И куда все-таки девается сознание, когда человек мгновенно высушивается и отбрасывается на сто градусов вниз по шкале Цельсия? Впрочем, наверное, туда же, куда и у вас самих, в период сдачи позиций и погружения в дрему. Хотя в этих странных горячечных полуснах-полуяви что-то от сознания, некие крохи все же сохраняются. Правда, происходит обрезание большинства нитей, связанных с реальностью, но, может, в мареве грез проступают негативы не замечаемых в обычном бытии связей? И тогда вы просто бессильно ждете, когда сквозь мусорный туман осколочных обрезков мыслей проступит какое- нибудь откровение. Иногда оно принимает вид собеседника.

- Как дела, Дадди? - спрашивает Марина, переворачиваясь с боку на бок в своем холодильнике.

- А ты проснулась, Мари? - удивляетесь вы, ибо действительно не помните, когда перевели витрификатор в режим реанимации.

- Не проснешься тут, - ворчит Марина. - Ты что, не чувствуешь жару? Что, кондиционер не хочет нормально работать?

- Да, нет. Вроде, шумит, - оправдываетесь вы и привстаете, чтобы помочь Марине выбраться. Толчок неудачный - невесомость подбрасывает вас вверх, а потолок кабины срабатывает как теннисная сетка. Вот по такому траекторно усложненному маршруту вы и добираетесь к витрификатору.

Он почему-то закрыт. Ровно сияет зелененький огонек. Вы наклоняетесь, сдвигаете обзорную панель. Там, внутри, под пулестойким стеклом сплошная белая льдина. Марина не видна и не откликается. Вы смотрите в обзорный экран. Скелет, мышцы, кожный покров - все в норме. Температура «-70», легкие не шевелятся, и человек, понятное дело, не дышит. Вы снова в поту; в страхе проверяете подачу тока, неужто в бреду вы, и правда, отключили питание? Нужно, да просто обязательно требуется заблокировать отключение через какой-нибудь хитрый пароль.

***

«Мушкетер» достиг перигея первой стадии маневра. Дадди с трудом заставил себя выбросить мысли о слежении за витри- фикатором и внутрикабинным термометром. Требовалось орудовать парусом. Сейчас было необходимо заставить солнцелет - всего-навсего - изменить пикирование на взлет. Усеченный парус в данном случае не служил для замедления скорости, он был обязан сработать, как катализатор процесса. Он просто менял вектор движения космической яхты. Теперь полученное от гравитации ускорение начинало использоваться для взлета, а не для падения. Корабль, словно столкнувшийся с морской волной камешек, уходил по дуге. С этого момента гравитация гиганта действовала против него, но зато излучение подталкивало кверху. В рассчитанной точке гравитация должна, так или иначе, победить, ибо площадь паруса оказывалась много меньше требуемой, но еще до этой роковой точки план требовал нового изменения галса. И тогда все обязано было повториться, только те

перь - если все правильно - с увеличением амплитуды. Так, все более и более длинными бросками, Дадди и рассчитывал в конце концов вырваться из гравитационной ловушки. Конечно, для этого требовалось не ошибиться в расчетах, ну и, разумеется, чтобы эти самые умственно выведенные цифры и графики имели достаточно большое отношение к реальной вселенной.

Да, очень требовался еще один фактор - везение. Например, он был просто необходим для того, чтобы единственный парус «Мушкетера» не лопнул при очередной смене галса, или же за просто так, от чрезмерно сильного натяжения звездным «ветром». Ведь космические яхты вовсе не предназначались для столь глубоких нырков в солнечную корону. А ведь с каждым очередным «погружением» сработанный в далекой лунной верфи кораблик «нырял» глубже и глубже. Следовательно, напор «ветра» возрастал. Пропорционально кубу мощности, понятное дело.

Ах, да, еще нужно было умудриться не угодить в какой- нибудь протуберанец. А ведь, как известно, взлететь на сотню тысяч километров над фотосферой для звездных вихрей - пустяк.

Но все эти напасти грозили только в одной из будущих вариаций - той, где «Мушкетер» успешно выходил из первоначального пикирования. Вот этим и следовало заниматься солнцелетчику Дадди.

***

Он в ужасе осознал, что берегущая его от жара и холода оболочка «Мушкетера» рассыпалась. Какая должна быть температура, чтобы металл и кристаллизированный пластик обратились в порошок? Он не знал этого, да вообще-то никогда и не слышал о таком. Однако теперь не оставалось времени на теоретические размышления. Он остался один на один с приближающейся хромосферой Арктура. Успеет ли он до нее долететь? Наверное, с секунды на секунду вакуум выжмет из него воздух, а излучение высушит в мумию. Нужно было успеть сделать самое главное. Он оглянулся, разыскивая парящий в пространстве витрификатор. Тот падал параллельным курсом, однако уменьшался в размерах: возможно, сказывалась разница в весе - падал он быстрее. Опыты Галилея не являлись тут указкой, в искаженном релятивистскими эффектами мире соотношение масс влияло на результат. Сейчас требовалось сделать бросок, идентичный применяемому парашютистами-акробатами в момент свободного падения. Он напрягся, не отрываясь, отслеживая кувыркающуюся гробницу Марины. Сделал сильный толчок ногами...