Максим Далин - Расовая теория [СИ]

— И все же не торопись, Ли-Рэй, — сказала Мать ласково, но и она до меня не дотрагивалась, мучить не хотела. Мой несчастный организм воспринимал как провокацию любое прикосновение, даже её. Кэлнор внутри меня знал, что моя Мать — недочеловек; уже за одно это я себя тихо ненавидел. — Не стоит в таком взвинченном состоянии принимать решения, о которых потом пожалеешь. Надо хорошенько подумать.

Я мог только кивнуть в ответ. Подозреваю, выглядел я, как затравленная зверюга.

— Да, ты слишком горячо взялся, — сказал Эрзинг. — А Госпожа Кулак в твоем случае — совсем не выход?

— Я с ней незнаком, — сказал я мрачно. — Я не умею возбуждаться сам с собой. Нет перспективы зачатия — нет ничего… Да о чем я говорю! Вы, недочеловеки, можете в это играть, развлекаться так, баловаться — а я устроен, чтобы так завоевывать или убивать, без вариантов! Не-хо-чу! Гадко.

— Я слышал, секс — не такая плохая вещь, — заметил Эрзинг.

Я только вздохнул.

— Для недочеловеков — возможно. Неплохая, если не чувствуешь себя придатком к драгоценному члену, главной части кэлнорского тела, — сказал я мрачно. — Всё это закончится тем, что либо я его себе отпилю тупым ножом, чтобы освободиться и от мании, и от страха — либо после какого-нибудь жуткого моего поступка это сделают наши орлы. А потом пристрелят меня из жалости.

Дотти шмыгнула носом.

— Зачем — тупым? — вдруг спросил Жук. Я думал, он не слушает.

— Ну да, — сказал я сердито. — Острым выйдет быстрее.

— Я не об этом, — сказал Жук. — Я о раэтянах. Биохимия меняет организм. Изменяет его целиком — метаморфоз. Изменяет его принципиальные свойства. Наши биологи изучили это идеально.

— Всё это круто, — сказал я. — Только я не бабочка.

— Тебе и не надо изменяться целиком, — сказал Жук. — Только биохимия. Только гормоны. Только секреция. Это просто. Для букашек это просто.

— Откуда ты знаешь, Крошка? — спросила Мать.

— Читал, — сообщил Жук.

Ясно и понятно. Так мы и решили, что со мной делать.

Мы с Жуком и Эрзингом шли в центр биологических исследований, принадлежащий букашкам — но нас тормознул Шед, а с ним была его свита. Помнится, Хэтти, Ангел и Якорь — все вооружённые до зубов.

И Шед сказал:

— Говорят, Ли-Рэй, в тебе кэлнорец просыпается. Вырос — и началось?

— Что началось-то? — сказал я. — Ты пока при своём геноме, Шед, значит, ещё ничего не началось. Отстаньте от меня срочно, я иду по делу.

А Ангел сказал:

— Ну ничего себе! Далеко это зашло, если ты заговорил про геном Бухгалтера!

— Могу про твой, — сказал я. — Если хочешь, чтобы стало безопасно, пропусти ты меня, во имя рода и крови!

А Эрзинг выдал ледяным голосом:

— Эвия уже настучала. Ничего себе делишки: сперва деваха клеит кэлнорца, а потом обещает всем кранты и громы небесные! Знаешь, Бухгалтер, я бы, на вашем общем месте, присматривал за этой дамочкой. Мало ли что у неё на уме, если она собиралась сама себе геном взломать.

— Чего это — сама?! — тут же возмутился Хэтти. — Это кэлнорец. Я как чувствовал ещё тогда. Пока они маленькие — ничего, а как вырастают — так и кранты котятам…

Я не выдержал.

— Хэтти, — сказал, — легче на поворотах. Если бы это был я, она бы была беременна и помалкивала. Ты что, думаешь, кэлнорцы за потенциальными контейнерами для генов долго бродят с печальными глазами, дарят плюшевые игрушки и серенады им поют? Ничего подобного. Минутное дело, знаешь ли.

Хэтти посмотрел на меня, как на кэлнорца:

— Ну и тип же ты, Ли-Рэй. Змею на груди пригрели.

И тут Эрзинг сказал:

— Ладно, поболтали — и хватит. Мы идём к букашкам, если уж люди не могут помочь брату по разуму справиться с этой фигнёй.

И Жук щёлкнул своими жвалами прямо у Шеда под носом — тот даже отпрянул.

И Ангел сказал:

— Ну-ну. Букашкам, по крайней мере, это ничем не угрожает.

И мы пошли, удивляясь по дороге, как Эвия вздумала сводить счёты. Я сам всё время размышлял, пристрелили бы меня, если бы не наши успехи в космических операциях, или нет.

Думаю, всё-таки тяжело пристрелить того, кто тебе спину в бою прикрывал.

В общем, Проныра, я туда очень бодро шёл, до тех самых пор, пока мы не добрались до того самого здания, похожего на домик, вылепленный ребёнком из тёмно-красного песка. А когда мы добрались, мне вдруг стало очень страшно.

До меня внезапно дошло, что Жук — один такой. Все остальные — совершенно чужие мне инсектоиды, опасный генетический мусор. Что мне придётся иметь дело с целым поселением букашек, а ещё жутче — придётся позволить им что-то делать с моим телом. Ну да, с кэлнорским портовым погрузчиком на сервомоторах, в который встроена биологическая бомба. Ну да, боюсь я собственной туши в последнее время. Но позволить делать с ней что-то посторонним разумным жукам, которые вообще непостижимы для гуманоидов…

— Жучара, — сказал я, — ты, я надеюсь, со мной останешься, не уйдёшь?

Он меня усом тронул за лицо — его проявление дружеской симпатии, я уже привык.

— Лучшая биостанция в нашем секторе, — сказал он. — Букашки с Раэти. Наши союзники с Фья-Скоу. Самые серьёзные специалисты в биологии и биохимии. Гуманоидам далеко.

А я кивнул и подумал, что каждый жук хвалит свой термитник — или как это назвать? — из букашечьей солидарности. И посмотрел на Эрзинга.

— Если пустят, — сказал Эрзинг. — И вообще, надо было раньше этим заняться. А я — дурак.

— Почему? — удивился я.

— Потому, что уже пару месяцев, минимум, чувствую, как ты напрягаешься, — сказал он неожиданно серьёзно. — А вместо того, чтобы придумать, как тебе помочь, придумываю хохмочки. Люди паршиво устроены, братан: их так смешит всё, что связано с сексом, что сосредоточиться тяжело.

— Хорошее оружие Кэлнор придумал? — спросил я грустно.

— Офигительное, — кивнул Эрзинг. — Зашибись. На все сто. Ладно, Ли-Рэй, валимся в букашкину контору. Попробуем решить хотя бы сейчас.

Мы и повалились.

Ты когда-нибудь бывал внутри строений, сделанных букашками, Проныра? Вот именно: гуманоид не может там уютно себя чувствовать. Хотя бы потому, что их технологии от наших технологий отличаются, как живой кальмар от кузнечного пресса — и внешне, и по существу.

Пока наш Жук объяснялся с местными, я их отлично рассмотрел. Похожих на Жука среди здешних не было вообще: Жук ведь произошёл из неспециализированного яйца, в букашечьей табели о рангах — где-то на нижних ступенях, обычный работяга или наёмник. А здесь работали профессионалы, специализированные с рождения. Специализированные, я бы сказал, всем телом. Даже вахтёр, охранявший вход, был специализированным бойцом: его верхние лапы преобразовались в острые клешни, а громадные челюсти выглядели, как орудие убийства. Я впервые подумал, что у Жука симпатичный маленький рот — и очень порадовался, что один из нас может очень легко найти с букашками общий язык.