Джейн Астрадени - Взгляд в бездну

Да здравствует, принцесса лерийская – наследница короны империи! И, даст бог, будущая императрица.

Шадор скинул китель. Все же он чертовски устал! Захотел принять ванну и лечь спать пораньше… И тут как всегда засигналил дверной оповещатель.

Кого там еще принесло?

На этот раз капитан воспользовался наружными камерами слежения. Перед дверью топтался худенький светловолосый резервник. Шадор вздохнул и снял блокировку. Створки приглашающе раздвинулись перед рувом.

– Добрый вечер, капитан, – робко поприветствовал его тот, все еще не осмеливаясь войти. – Можно?

– Не стой на пороге, Саманта. Входи.

Восемь дагонов назад…

Сэм попала в хантурианский бордель, едва ей исполнилось двенадцать лет. Родителей своих она не помнила, а «добрые» родственники, коих тяготил лишний рот, охотно сбагрили бедняжку в школу гетер. То есть они так думали. Откуда булфергские крестьяне могли знать, что для того, чтобы войти в привилегированный клан Гяру, нужно в нем родиться!

Поначалу шлюхи-хантури хорошо относились к Сэм – одевали, кормили, и ее единственной обязанностью было прибираться в комнатах после клиентов. Пока однажды… В звездный бордель не нагрянул богатый и влиятельный извращенец. Он сразу положил глаз на Саманту. А что могла противопоставить этому борову и жажде наживы хантурианской «мамаши», развернувшей торговлю детьми, двенадцатилетняя худенькая девчонка? Куда бежать из борделя, дрейфующего в космосе? Только в открытый космос.

Но Сэм до последнего сопротивлялась, даже когда вонючая туша педофила навалилась на нее и шарила своими потными волосатыми лапами по дрожащему тельцу. Девочка кричала так, что осипла. Она вырывалась, кусалась, царапалась, пока насильник не ударил ее кулаком по голове и начал душить… Дальнейшее Сэм помнила смутно… Она задыхалась, но внезапно все кончилось. Насильника сорвало с нее, будто кто-то включил вакуумную вытяжку. В следующую секунду Сэм увидела высокого военного в форме… Конечно, Шадор высоким не был, просто тогда показался эдаким супергероем из сказки обезумевшей от страха девочке. Зато он был очень сильным. Отшвырнул насильника в угол, так что тот впечатался всем своим весом в перегородку и, кажется, проломил ее, а капитан выхватил из-за пояса старбеллум и выстрелил.

– Ты недостоин жить! – презрительно выплюнул Шадор, будто огласил посмертный приговор, и педофил остался лежать с дыркой во лбу и неестественно выпученными глазами.

Офицер подбежал к Сэм… Тут она, судорожно дыша, разразилась кашлем, а он подхватил ее на руки, приговаривая:

– Сейчас, маленькая, потерпи.

Она прижалась щекой к его шершавому кителю и потеряла сознание.

Очнулась Сэм уже на КА – в госпитале, и доктор, тогда еще прежний, ухаживал за ней. Через неделю ее навестил капитан, сказал, что она слишком мала, чтобы находиться на крейсере Академии, и устроил ее в инженерную школу-интернат при Концерне на полное довольствие. Сэм прошла тесты и оказалась способной. Когда она закончила обучение, Шадор принял ее в резерв как обслуживающий техперсонал. Тогда она и придумала себе историю, чтобы не слишком выделяться, и никому не рассказывала о борделе, только о школе.

И хотя с Сэм еще раньше по настоянию Шадора занимались психологи, девушка мужчин сторонилась и весьма своеобразно – переодевалась и представлялась парнем. Она полагала, что так никто из мужиков к ней не пристанет. Ну, если уж совсем извращенцы, но на крейсере таких не водилось. Поэтому Саманту время от времени раздражали или смешили слухи, что ходили о капитане. Шадора она уважала безмерно. А капитан, в свою очередь, очень тепло к ней относился; навещал в школе, присылал подарки на день рождения, отправлял на каникулы в морской пансионат для детей военных. Он словно заменил ей отца! И Саманта могла бы назвать его отцом, если бы он не держал дистанцию. Здесь, на крейсере, капитан общался с девушкой только по необходимости и никак среди прочих кадетов не выделял. Однако всегда откликался на ее просьбы и помогал в учебных делах. Но просила Сэм редко и вела себя скромно. Поговорила она с Шадором и насчет своего «прикрытия». Капитан поддержал легенду и Харлада предупредил.

– Если тебе так проще, – согласился с девушкой Шадор. – Но учти, это не навсегда. Когда-нибудь природа возьмет свое и тебе захочется встречаться с кем-нибудь из ребят.

– Никогда! – сжав кулаки, заявила Сэм. – И ни за что.

Дружить – пожалуйста, но чтобы все остальное… Нет!

Настоящее время, Крейсер Академии

И вот теперь она стояла перед капитаном, смущалась до колик в животе, вновь сжимала потные кулачки, впиваясь ногтями в ладони, и собиралась сказать Шадору, как он был прав.

– Сэм? Сэм! Что-то случилось?

Девушка будто опомнилась и подняла на капитана лихорадочно блестящие глаза.

– Не стой столбом, садись, коль уж пришла.

Шадор сам подвел ее к дивану, усадил и выдвинул перед ней столик.

– Чаю или кофе?

– Спасибо, кэп, – прошептала она, – ничего не нужно.

– Ну уж нет. Ты у меня в гостях. Позволь поухаживать?

Саманта кивнула, и капитан налил ей чаю и насыпал в вазочку от души печенья и кентрийских конфет с мятной начинкой. Таких в трансгрегаторе, да и вообще на крейсере днем с огнем не сыщешь.

– Налетай! – он поставил перед ней чашку с блюдцем и вазочку. – Конфеты объеденье! Трехслойные. Шоколад, мармелад, марципан и ментоловый сироп внутри. Аж из самой Кентрии.

Сэм конфету взяла и даже развернула, но пробовать не спешила.

– Я не в гости пришла…

– А зачем?

– По делу.

– Ясно, что по делу. Просто так я бы тебя не впустил, – улыбнулся Рерих. – По какому?

Он присел перед ней на табурет и приготовился слушать.

– Говори.

– Кэп, – она отважно посмотрела ему прямо в глаза, – что будет с Ка-Таго?

Капитан нахмурился.

– Трибунал через две восьмидневки. Не знаю… Наверное, прогуляется по доске.

Девушка вздрогнула и чуть не расплескала чай.

– Тогда… Я прошу за него!

– Что? – Рерих подумал, что ослышался. – Он преступник, и помилование не обсуждается. Я милостив к нему уже тем, что его будут судить.

– Вы не понимаете, – на глазах у нее выступили слезы. – Он… Ка-Таго мне друг, то есть не просто друг… – она набрала в грудь побольше воздуха. – Вы были правы, кэп… Природа взяла свое!

Несколько секунд Шадор ошарашенно смотрел на Саманту, а потом до него дошло.

– Тарантула в каракатицу! Прости, вырвалось.

– Да, капитан, – ведь ей уже нечего терять. Она сидела перед ним натянутая как струна. – Я давно не маленькая и, кажется… люблю его.

Шадор потрясенно молчал, а потом его прорвало:

– Ты не можешь любить его! Он же ка-марг!

– Вы считаете, что я недостаточно хороша для него? – обиженно всхлипнула Саманта.