Артур Прядильщик - Минеральные клоны

– С чувством глубокого удовлетворения с последующим экстатическим облегчением. – Пожал я плечами.

– Затрахал бедняжечку… – Угадала Сабрина. – А куда она после утреннего построения свинтила? И чего Ричард на тебя весь день так смотрел, будто хотел сделать с тобой то, что ты делал с ней? А ведь он вначале даже обрадовался, что теперь один вместе с ней в бассейне плавать будет. Халявщик! Ты, значит, девушку растормошил, познакомив с радостями традиционного перепихона, а он теперь, значит – на готовенькое!

– Без понятия. Больше не общались. Даже издалека ее не видел. А Ричард не подходил. Может, он – того? По мальчикам? Вон, даже на такую красавицу, как ты, никак не реагировал.

– Ха! Я ему сразу рамки обозначила, намекнув, что даже ежедневный десерт – слишком мало для такой, как я! Я себе цену знаю! Почти обиделся. Но я его утешила – стальной прутик узелочком завязала и ему подарила!

– А он к тебе подкатывал? – Нехорошо прищурился я.

– Нет. – Понурилась Сабрина. – Даже в шутку не пробовал. Дурак!

На самом деле, подозреваю, что Глорию Джа тихо взял комендантский взвод. Сразу после построения. И сейчас девушка томится в застенках режимно-секретного отдела. Или «томится», если скремблер, как я и подозревал, она мне подсунула по приказу командования – Томбравец или кого повыше. Прихватить ее должны были в любом случае, чтобы у нас с Сабриной не было уверенности в том – проверка эта или по-настоящему кто-то из «Антрацита» хотел на нас выйти. Иначе – никакого воспитательного эффекта.

Проверка лояльности, «сто пудов», как говорит «второй». Для настоящих «кротов» из «Антрацита» подкат получался слишком уж… примитивным. В «Антраците» нас должны знать, как облупленных – агент подошел бы по всем правилам, с удостоверениями, так сказать, личности и доказательствами, что он, действительно, из «Антрацита», а не провокатор от контрразведки «Пирит». И настоящий агент, как минимум, сам бы начал меня проверять – вдруг в клона Тимониана Антрасайта все-таки сумели напихать пси-блоков, и он сразу побежит закладывать агента в Первый Отдел?

– Учти, к госпоже лейтенант-коммандеру нужен совсем другой подход! – Продолжала тем временем Сабрина.

– Например? – С интересом покосился на нее.

– Во-первых, ОСТОРОЖНОСТЬ! – Важно выставила пальчик Сабрина. – Во-вторых, деликатность! Это тебе не блудливая кошка Глория – меня перед ней покрутил, пальчиком поманил, она и потекла. В-третьих…

Узнать до конца все пункты рецепта подхода к командиру так и не удалось. Дверь открылась и из глубины кабинета донесся тихий, но пробирающий голос:

– Заходите уже. Уверена, вы своего добились, и донесли до всего персонала Базы интимные подробности своей половой жизни. Далее себя можно не утруждать.

– Мэм! Добрый вечер, мэм!

– Для кого, вообще, Уставы пишут, гадёныши? – Выразила свое недоумение Томбравец. – Там же ясно сказано – «при отсутствии формы на военнослужащем…»

Только сейчас мы заметили, что Томбравец – не в мундире. Вот бывают такие вещи у людей – особо удачные. Они почти сразу становятся любимыми и, пока не потеряли лоск, радуют окружающих, подчеркивая то, что следует подчеркнуть у хозяина/хозяйки, и скрывают то, что следует скрыть.

Лейтенант-коммандеру Томбравец это платье, светло-голубое и на вид простенькое (следовательно, как минимум, недешевое) – безусловно, ШЛО. Подол до середины икр, среднего размера круглый вырез, плотная ткань отлично подчеркивала… Нет – не буду описывать – на это смотреть надо. Смотреть, любоваться, мечтать, тосковать… или по-чёрному завидовать какому-то удачливому засранцу, который…

О! А еще белые изящные туфельки на среднем каблучке и маленький кулончик на шее – то ли серебро, то ли белое золото. Сердечком!

– Итак. – Она положила какую-то папку на прозрачную столешницу, обошла стол и встала перед нами, оперевшись о край стола. – Во внеслужебной обстановке разрешаю обращаться по имени. Надеюсь, помните его. Ваши имена я знаю. А ТЕПЕРЬ ПРИСТУПИМ…

Томбравец красиво изогнулась назад и, подхватив ту самую папочку, вытащила из нее два листочка. Протянула нам.

– У вас десять минут на то, чтобы наизусть заучить этот текст.

– «На высокой горке сидели». – С недоумением прочитала Сабрина. – Так вроде бы знаем. Это же песенка детская.

– Да, Ирина. – Согласился я. – Эту песенку знаем даже мы.

– Хорошо. Уже легче. Какие еще песни знаете?

Мы с Сабриной стали вспоминать. Названий и исполнителей этих песен, в большинстве своем, мы вспомнить не смогли, но совсем уж оторванными от популярной эстрады не были – то инструкторы что-нибудь врубали , то еще кто-нибудь в нашем присутствии слушал что-нибудь модное и популярное не через инком, а через внешние динамики… Во всех столовых, опять-таки, постоянно что-нибудь тихо транслировалось… якобы для лучшего пищеварения. А память у нас хорошая. Да и попса, на то и попса, что постоянно одно и то же крутят.

Хватало первых строчек песни – Ирина Томбравец мгновенно определяла и исполнителя, и название. Она проводила перед собой пальцем короткую черточку – видимо, отмечала найденную песню в своем инкоме.

– Достаточно, – остановила она нас, когда набрался десяток. – А теперь мы все-таки споем «Высокую горку». Вначале споете вы. Хором. Музыку я обеспечу. Приступайте. Стоп. Еще одно. Стесняться не надо – в кабинете я сейчас включила шумоподавление. Собственно, потому тут и занимаемся – тут штатные «глушилки» стоят. Готовы? Три-четыре…

– На высокой горке…!

Я уже говорил, что мы с Сабриной очень хорошо умеем выполнять синхронные действия. Касается это не только схваток. И слаженно спеть «Высокую горку» у нас получилось весьма неплохо…

– Плохо. – Не оценила наших усилий в хоровом пении Томбравец. – Попейте водички из графина. И не вздумайте включить охлаждение воды – только теплую воду. А пока я продемонстрирую, как надо петь.

Она щелкнула пальцами, сыграли первые аккорды мелодии, и она… запела:

– НА ВЫСОКОЙ ГОРКЕ, ДА НА ПРАВОЙ СТОРОНЕ…

Песня закончилась, а мы застыли, замерев столбиками, и смотрели на нее.

– Тем, кто занимается пением профессионально. – Стала объяснять она обычным голосом. – Необходимо беречь свое горло и заботиться о нем. Поэтому нужно смачивать горло теплой водой после каждой песни. А еще – не держать рот открытым, чтобы не застудить горло холодным воздухом. Поэтому, закройте, пожалуйста, рты…

– Оху… – Начала было Сабрина, но осеклась под недовольным взглядом Томбравец.

– Условие нашего сегодняшнего занятия – только одно. Вам запрещается говорить. Можно только петь. Когда вам можно будет что-то сказать – я разрешу. Поняли?

Мы молча кивнули.