Джейн Астрадени - Космос на троих [СИ]

Таким образом, я упёрлась в изгородь соседнего палисадника. Из-за метёлкоподобных кустарников послышался тихий стон… Не знаю, почему, но я проломилась через эти заросли. И увидела ориатонца, без колпака. Он полулежал на траве, неловко привалившись к стволу «папоротника», стонал, и, закатив глаза, судорожно скрёб ногтями почву…

Где-нибудь, в другом времени и на Земле, я бы вызвала скорую, милицию, крикнула бы кого-нибудь и драпала без оглядки. Тем более я и первую помощь оказывать не умею. Но здесь…

Бросилась к аборигену, не представляя, что делать и замерла в порыве. Чешуйки шишек у него на голове распахнулись, и оттуда вылетели несколько таких же семян или орешков, что я поймала раньше. Они подплыли ко мне по воздуху, ориатонец внезапно очнулся и слабо позвал:

— Дулуууйййуююю мюууу кюуу уууююли…

Я продолжала стоять столбом. Но когда он, слабеющим голосом, повторил это в третий раз, джамранские молекулы памяти разобрались, что к чему и меня не подвели.

— Преемница, прошу, преемница…

Я?

Стряхнув оцепенение, сунула орешки в карман и подбежала к нему.

Что делать-то? Что делать?

Моими поступками двигало осознание, что надо помочь ему подняться и куда-то отвести. И это жизненно важно! Три плюс один сложились, едва логика переплелась с исходной информацией и мысль заработала.

— Извините, я… Я не преемница… Попробуйте встать, и преемника мы найдём, обязательно найдём! — в отчаянии твердила я, а взгляд его угасал, когда он смотрел на меня.

Раздался треск, хруст…

— А, вот ты где! — из кустов выбрался Риго. — Хорошо, у меня на тебя пеленг, а то пропала бесследно и…

Он осёкся, увидев теряющего сознание ориатонца. И, не раздумывая, кинулся к нему, на ходу отстёгивая аптечку. Мигом извлёк сканер, просканировал, считал показатели и нахмурился. Снова порылся в аптечке, выхватил инъектор и быстренько что-то вколол аборигену.

Вот что значит, доктор…

С минуту мы напряжённо ждали, а потом ориатонец пришёл в себя. Глаза открылись, взгляд стал осмысленным…

— Успели! — выдохнул Риго.

— А что с ним было? — шёпотом спросила я.

— Что-то вроде инсульта… Если перевести на физиологию людей. Впрочем, без соответствующего лечения, спустя цикл может повториться. Я лишь привёл его в норму, на время.

— А ты не можешь вылечить его совсем?

— Здесь? Вряд ли… Разве что на корабле. Там всё оборудование. И сильные генетические препараты. Но опасность пока миновала, а потом…

— А потом, — сказал ориатонец, садясь и разглядывая нас, — я назначу преемника.

Видимо, он услышал наш разговор. Интересно, а про корабль и прочее тоже?

— Давно следовало, — он покрутил головой, ощупал свои шишки. — Но я тянул… Неразумно… Вы открыли мне скворы.

Мы с Риго переглянулись. Это действительно потерянный четвёртый смотритель.

— Вы не отсюда, — вдруг заявил ориатонец. — Это всё, — он обвёл ладонью маскировку, — ненастоящее… Мы умеем правильно видеть даже с закрытыми скворами.

И вдруг улыбнулся, совсем по-человечески.

— Я никому о вас не скажу. Вы и не представляете, что совершили…

О нет, кажется, я представляла, и от этого сделалось не по себе и в то же время радостно. Восторженно и страшно…

— Э… Вот, — я протянула ему орешки. — Это ваше?

— Ядрышки? — он взглянул на меня. — Ментальные корпускулы… Ясно, как ты нашла меня. Оставь себе и, подожди…

Он сосредоточился, повёл двойными зрачками и «шишки» снова раскрыли чешуйки. Оттуда вырвалось несколько десятков ядрышек. Смотритель поймал корпускулы и пересыпал мне в ладонь.

— Зачем? — растерялась я.

— Съешь и обрети нечто важное для себя или прибереги. Ты поймёшь.

Словно в дурмане, я сунула орешки в карман.

Ориатонец поднялся, отряхнул юбки, поклонился и выставил ладони. Вспомнив жесты на площади, мы приложили к ним свои.

— Явите истинные лица, — попросил он.

Мы поколебались, но сбросили маскировку. Смотритель тепло улыбнулся.

— Надо идти. Скоро начнётся. Понаблюдайте издалека. Испускание — это красиво и умиротворяюще.

Уходя, он спросил у меня:

— Как твоё имя?

— Валерия…

— Ориату запомнит, — пообещал смотритель, — и пронесёт сквозь вселенную…

При чём тут я? Риго его вылечил!

— А парня зовут Риген! — сдала я капитана вслед ориатонцу, и заработала тычок. Хорошо, что не шипами.

Смотритель даже не обернулся…

— Именами не разбрасываются, — зашипел Риго и подтолкнул меня. — Вперёд, на крышу. Угроза миновала, так хоть зрелищем насладимся.

— А что такое скворы? — спохватилась я.

— Наверное, это чешуйки… Так вот, на площади его даже ещё не хватились. Он всегда задерживался. Нашли бы позже, мёртвым, и тогда… Ничто бы не спасло эту планету. Смотритель не успел подготовить преемника и…

— Риго!.. Мы не знаем, чем это для всех обернётся.

— Зато, мы живы.

— Надолго ли…

А после мы вновь сидели на крыше вместе с птицами и фланоциклом. И любовались удивительным таинством… Испускания.

То, что творилось на площади, казалось немыслимым, невозможным и неестественным, но это происходило…

Ориатонцы сняли колпаки. И в назначенный час по знаку четырёх смотрителей, скворы-чешуйки отворились, и оттуда полетели корпускулы. Взрослые с благоговением подхватывали их, дети, смеясь, ловили. Некоторые совали ядрышки в рот, другие прятали в мешочки и радостно восклицали… Вокруг людей засияли ореолы. Они будто купались в радужном свете…

Корпускулы устремились к небу, и с насиженных мест сорвались птицы. Им не мешали. Лишь особо настырных, лезущих в толпу, отгоняли мужчины с шестами… Вскоре птицы улетели, и ни одно ядрышко не упало, всё подобрали.

А к вечеру скворы раскрыли смотрители. Часть корпускул поймали ориатонцы, ликуя и светясь от счастья. Но большинство унеслись в небо и пропали.

— К хранителям, — заметил Риго. — А дмерхи этого не знали.

— Или знали, — задумчиво произнесла я. — Да скрывали.

И нащупала в кармане орешки.

Что же они такое?

Так мы и дождались темноты, когда пурпурно-золотой диск полностью утонул в горизонте. Хранители выстроились по четырём углам, замерли, воздели руки, и всё застыло…

Небо ослепила белая вспышка. Разлилась свечением на Ориатон и… Мир продолжил своё существование… А, главное, мы выжили. Когда последние отсветы гамма-всплеска исчезали с меркнущего неба…

— Попрыгунчик! — испугалась я. — Он как?

— С ним всё в порядке, — подтвердил Риго. — Барьер действует в пределах системы Ориату. Пора возвращаться…

— А, знаешь, — мечтательно улыбнулась я, — мне здесь нравится…

Ночной купол сверкал над нами… Яркими штрихами туманностей, вереницами звёзд, росчерками метеоров и комет… Неистовая первозданная вселенная дышала над нами и вокруг нас. Это стоило увидеть и жить дальше! И люди внизу радостно кричали…