Ларри Нивен - Рассказы. Часть 2

Когда я снова открыл глаза, красное пятнышко сжималась в ничто.

Кукольник, президент филиала, настоял на том, чтобы меня положили в госпиталь на обследование. Я не сильно сопротивлялся: лицо и руки у меня были багрово-красными, с волдырями — и всё тело ломило так, как будто меня жестоко избили. Отдых и нежная забота — вот и всё, что мне нужно.

Я лежал меж двух подушек, чувствуя себя жутко некомфортно, когда вошла медсестра, чтобы сообщить мне о посетителе. По выражению её лица я сразу понял, что это за посетитель.

— Что может пробраться сквозь корпус «Дженерал Продактс»? — спросил я его.

— Я надеялся, что вы мне это скажете, — ответил кукольник.

Президент филиала устроился поудобнее на единственной задней ноге. Он держал палочку, которая дымила зелёным и воняла чем-то вроде фимиама.

— Я и скажу. Гравитация.

— Беовульф Шэффер, не надо со мной шутить. Это очень важный вопрос.

— А я и не шучу. У вашей планеты есть луна?

— Это секретная информация.

Кукольники трусливы. Никто не знает, откуда они взялись, и, наверное, никто этого так никогда и не узнает.

— Вы знаете, что происходит, когда луна приближается слишком близко к планете?

— Она распадается на части.

— Почему?

— Не знаю.

— Из-за прилива.

— А что такое прилив?

«Ага!», — сказал я себе.

— Сейчас расскажу. Спутник Земли имеет диаметр почти в две тысячи миль и не вращается относительно планеты. Представьте себе два камня на Луне, один в точке, ближайшей к Земле, а другой — в самой дальней точке от планеты.

— Ну и?

— Ясно, что если убрать Луну, оба камня начнут расходиться. Они находятся на разных орбитах, можно так выразиться, на двух круговых орбитах, одна почти на две тысячи миль дальше от Земли, чем другая. Но всё же, эти камни вынуждены двигаться с одной и той же орбитальной скоростью.

— Дальний камень двигается быстрее.

— Правильно. То есть, существует сила, которая пытается разорвать луну на части. Гравитация не даёт ей распасться. Если приблизить луну достаточно близко к планете, те два камня просто начнут расходиться.

— Понятно. То есть, этот «прилив» пытался разорвать корабль на части. В отсеке жизнеобеспечения он был достаточно силён, чтобы сорвать перегрузочные кресла со стоек.

— И убить человека. Представьте эту картину. Нос корабля был всего-навсего в семи милях от центра BVS-1. Корма судна — на триста футов дальше. Если им позволить разлететься, они разойдутся по совершенно разным орбитам. Когда я был вблизи от звезды, мои голова и ноги пытались сделать то же самое.

— Понятно. Вы линяете?

— Что?

— Я заметил, что вы по частям теряете внешний покров.

— Ах, это . Я получил ожоги от звёздного света. Но это не так страшно.

Две головы на долю секунды уставились одна на другую. Кукольник пожал плечами?

— Мы поместили остаток ваших денег в Банк планеты Сделано Нами. Некто Зигмунд Аусфаллер, человек, заморозил счёт до тех пор, пока не будут вычислены налоги.

— Значит, подсчитывают.

— Если вы дадите интервью репортёрам, объяснив, что случилось с кораблём Института, мы заплатим вам десять тысяч звёздочек. Заплатим наличными, так что вы сможете использовать их сразу. Это очень срочно: уже поползли слухи.

— Запускайте их сюда, — сказал я.

И, поразмыслив ещё секунду, добавил:

— А ещё я расскажу им, что ваша планета не имеет луны. Наверное, это будет достаточно интересный комментарий к моему рассказу.

— Я не понимаю, — ответил президент.

Но две длинные шеи уже откинулись назад, и кукольник смотрел на меня наподобие пары питонов.

— Если бы у вас была луна, вы бы знали, что такое прилив. Это неизбежно.

— Может быть, вас заинтересует…

— Миллион звёздочек? Я был бы счастлив. Я даже подпишу контракт, если в нём будет сказано, о чём именно я должен молчать. Ну и как вам нравится, когда на шантаж вам отвечают тем же?

Я не мог решить, как назвать это произведение искусства — картиной, скульптурой, овощным рагу, — но оно стало лауреатом в секции изобразительного искусства на выставке, организованной Институтом Знаний планеты Джинкс.

«Странно всё-таки устроены органы зрения у кдальтино». Мои глаза отчаянно заслезились уже после полуминутного разглядывания «Сверхсветового космоса». Чем дольше я смотрел на этот шедевр, тем меньше видел. Возможно, замысел художника состоял как раз в том, чтобы его картина расплывалась перед глазами, — эта мысль пришла мне в голову именно тогда, когда на моей руке повыше локтя осторожно сомкнулись зубастые челюсти. Я подпрыгнул на целый фут.

— Беовульф Шеффер, какой же вы расточительный! — прозвучало нежное, волнующее контральто.

С такими голосовыми данными можно сделать состояние в секс-бизнесе. Определённо этот голос мне знаком. Я обернулся.

Кукольник отпустил мою руку и светским тоном осведомился:

— Что вы думаете о «Сверхсветовом космосе»?

— От него чертовски болят глаза.

— Разумеется. Кдальтино не видят ничего, кроме радиоволн. «Сверхсветовой космос» нужно не рассматривать, а ощупывать… Проведите по картине языком!

— Языком? Н-нет, спасибо.

Я коснулся картины рукой. Бели хотите знать, что я почувствовал, садитесь на корабль и летите на Джинкс — картина до сих пор там. Категорически отказываюсь описывать свои ощущения.

Кукольник с сомнением склонил левую голову набок.

— Я уверен, что ваш язык гораздо чувствительнее, чем ваши пальцы. Ну же, получите настоящее удовольствие он этого шедевра! На нас никто не смотрит.

— Не будем об этом. Знаете, ваш голос очень напоминает мне голос одного знакомого — президента филиала «Дженерал Продактс» на Гудвилле.

— Неудивительно. Мы с ним обучались английскому языку у одной и той же преподавательницы. Кстати, он передал мне ваше досье, Беовульф Шеффер. Я президент филиала «Дженерал Продактс» на Джинксе, что вы, без сомнения, уже определили по форме моей гривы.

В гривах я как раз не силён. Чтобы различать причёски кукольников, нужно самому быть кукольником… Или, по крайней мере, талантливым парикмахером. Не желая расписываться в своём невежестве, я небрежно спросил:

— И в этом досье написано, что я расточителен?

— Об этом я мог бы догадаться и сам, ведь билет на эту выставку стоит немалых денег. А в досье указано, что за последние четыре года вы потратили более миллиона.

— Зато сколько удовольствия получил взамен!

— Да-да, конечно. Но, похоже, скоро вы опять залезете в долги. Может, напишете что-нибудь для нашей фирмы? Я был в восторге от вашей статьи о нейтронной звезде ВУ8-1. «Утыканное иглами дно гравитационного колодца…», «Голубой звёздный свет падал на меня, как мелкий град…» Очень, очень мило!