Ларри Нивен - Рассказы. Часть 2

Попытаюсь вам объяснить, на что была похожа заварушка, в которую я попал.

Представьте себе скоростную автостраду на Земле. Вы, наверное, видели их из космоса — сплетения изгибающихся бетонных лент. Сейчас они стоят пустые и заброшенные: какие-то из них разрушены, какие-то застроены; новые, с резиновым покрытием, используются под дорожки для верховой езды. Вспомните по старым фильмам, как такая автострада выглядела утром в будний день, скажем, в конце двадцатого века — сплошной поток неуклюжих наземных машин. Отлично! А теперь возьмём все машины и отключим у них тормоза, сделав так, чтобы все они двигались с разной скоростью где-то порядка шестидесяти — семидесяти миль в час. Заодно испортим у всех машин акселераторы: скорость, которую водители считали максимальной, теперь является минимальной, и наоборот.

В результате на дороге — паника и неразбериха, женщины визжат, самые нервные личности теряют сознание от страха…

Милая картинка, не правда ли? А теперь, так сказать, на сладкое, вообразите, что вы сидите в одной из машин, где окна и лобовое стекло закрашены чёрным, в вашем распоряжении радар. Ваша задача — ни с кем не столкнуться.

Вот в такое положение я и попал.

Поначалу всё было не так уж страшно. Звёзды летели на меня, я уклонялся. Благодаря моему опыту мне на глаз удавалось определить массу звезды и расстояние до неё. Однако, летая на кораблях компании «Накамура Лайнз», я обычно смотрел на индикатор массы четыре-пять раз в сутки, а здесь не мог отвернуться от него даже на пол минуты.

Через три часа такой остросюжетной жизни я сдался.

— «Счастливый Случай» вызывает «Дженерал Продактс», «Счастливый Случай» вызывает…

— Беовульф Шеффер?

— Я вам никогда не говорил, что у вас очень красивый, прямо-таки обольстительный голос?

— Нет. С вами всё в порядке?

— Боюсь, что нет.

— Какие-то проблемы?

— Да, и очень большие. А если честно, я возвращаюсь.

После недолгой паузы последовал краткий вопрос:

— Почему?

— Я не могу всё время лавировать между звёзд. Рано или поздно замешкаюсь и врежусь в звезду. Ваш корабль летит слишком быстро.

— Да. В следующий раз нужно будет сконструировать менее быстроходный.

— Насчёт следующего раза вы поговорите уже с другим пилотом, что же касается меня — я поворачиваю обратно. Следить всё время за индикатором массы ещё хуже, чем полчаса кряду любоваться «Сверхсветовым космосом»! Мне в глаза словно песку насыпали, я весь разбит и чувствую себя ужасней, чем после путешествия к нейтронной звезде. Короче, встретимся на Джинксе!

— Вы хорошо помните ваш контракт?

— А что такое?

— Вы можете вернуться лишь в том случае, если корабль получит механические повреждения. Иначе придётся платить неустойку, вдвое превосходящую обещанное вам вознаграждение.

— Механические повреждения? — переспросил я. — Где-то на корабле есть ящик с инструментами. Погодите минутку, сейчас возьму молоток…

— Я не сказал об этом раньше, потому что не хотел зря трепать вам нервы, Беовульф Шеффер, но в корабле установлены две видеокамеры. — И как это я мог назвать голос кукольника красивым и обольстительным? Даже скрип ножа по тарелке доставил бы большее удовольствие! — «Дженерал Продактс» всего-навсего хотел получить рекламный фильм, но если вы пустите в дело молоток…

— Понятно. Ответьте, пожалуйста, на один вопрос: когда президент филиала компании на Гудвилле передавал вам моё досье, он не говорил, что я располагаю кое-какими сведениями о мире кукольников?

— Говорил. Он сообщил, что заплатил вам миллион за молчание и что у него имеется запись вашего соглашения.

— Ясно.

Так вот почему выбор пал на Беовульфа Шеффера, известного и талантливого писателя! Кретин, когда же ты наконец научишься не поскальзываться дважды на одной и той же банановой кожуре?

— Моё путешествие продлится дольше, чем я рассчитывал.

— За каждый просроченный день, согласно нашему договору, вы заплатите штраф: две тысячи за день.

— Забудьте все мои комплименты насчёт вашего голоска. Даже у охрипшего мартовского кота артикуляция лучше, чем у вас! — С этими словами я дал отбой и продолжил полёт.

Каждый час я выходил из гиперпространства в обычный космос, чтобы дать себе несколько минут отдыха и торопливо проглотить чашку кофе. Я делал также десятиминутный перерыв на обед и семичасовой — на сон. Шестнадцать часов отнимало бдение у пульта, а восемь — шли на восстановление сил. Признавать поражение не хотелось.

К концу второго дня я понял, что не уложусь в четыре месяца. Хотя бы шесть… Уплатив сто двадцать тысяч штрафа, я останусь почти ни с чем. И поделом: нечего связываться с кукольниками!

Вокруг «Счастливый Случай» плескалось море звёзд. Они заглядывали в кабину сквозь пол, светили в щели между приборами. Под ногами, излучая призрачное белое сияние, проходил Млечный Путь. Звёзд становилось всё больше. Чем ближе к центру, тем гуще будут их скопления, и в конце концов я обязательно врежусь в какую-нибудь из них…

— «Счастливый Случай» вызывает «Дженерал Продактс»!

Певучий голос ответил незамедлительно:

— Беовульф Шеффер?

— Да, радость моя, это я! Я тут кое-что придумал. Вы не могли бы…

— Вы уже достигли центра Галактики, Беовульф Шеффер?

— Конечно, нет! Я рад уже тому, что всё ещё жив, и…

— В таком случае, что вынуждает вас обращаться ко мне столь фамильярно?

— Радость моя, пришло время взаимных объяснений! Вы хотите вступить на тропу войны или предпочитаете получить свой уникальный корабль обратно?

После недолгого молчания последовал настороженный ответ:

— Говорите.

— Я могу попасть в центр Галактики только в том случае, если влечу в один из промежутков между её рукавами. Или — я немедленно поворачиваю назад, наплевав на все неустойки! Я не самоубийца, моя радость. Любите ли вы меня настолько, чтобы вычислить, где кончается наш рукав?

— Я свяжусь с Институтом Знаний. Ждите.

Я не успел поцеловать гиперфон — кукольник дал отбой.

Через пять часов меня разбудил сигнал. На этот раз говорил не президент, а какой-то мелкий клерк «Дженерал Продактс». Вчера, смертельно усталый и в очередной раз обманутый очаровательным голоском президента, я назвал его «моя радость» и, наверное, оскорбил тем самым его чувства. Пол кукольника — одна из его маленьких тайн, его невозможно распознать даже по гриве.

Служащий «Дженерал Продактс» сообщил мне направление и расстояние до ближайшего промежутка между звёздами, и с того момента мои дела пошли не в пример лучше. Теперь я мог смотреть на индикатор массы не чаще, чем раз в десять минут, а потом и вовсе забыл о жёстком режиме первых кошмарных дней.