Энлиль - Спящий ветер [СИ]

Так же аккуратно Харан стянул с него маску, отбросил ее в сторону, и после нескольких профилактических ударов по щекам, Кайнен разлепил глаза, с видимым трудом сфокусировав их на нависшим над ним человеке. Он не выразил страха, не выразил даже малейшего понимания происходящего.

- Дой, - прошептал он так тихо, что короткое слово скорее угадывалось, чем различалось. - Где Дой?

Он попытался шевельнуться, но движения вышли вялыми и неловкими, будто он забыл, как пользоваться собственными конечностями. Рин отвел взгляд чуть в сторону от этого зрелища, столь же малоприятного, как вид развороченного ренмейского черепа, и наткнулся на Харана. Рин не знал, какой реакции от него ожидал, но выражение презрительной брезгливости, мученически застывшее на его лице, заставило поежиться. Не хотелось бы ему, что бы когда-либо Харан рит Ороста-Сунрайя смотрел так и на него.

- Мы получили, что искали, - разорвал вязкую, нездоровую тишину Харан и передал Ноктиса на руки подоспевшего Хитклифа. - Сообщаем подполковнику и возвращаемся на корабль. Дальнейшим обыском займутся его люди.

Возражать ему, если и хотели, не посмели, посторонились, пропуская вперед, и в полном молчании, совсем не похожем на торжество победы, последовали и за ним, и за Хитклифом, предано и бережно, как ребенка, прижимавшего к своей груди Кайнена Ноктиса.

В скалистой, как и все на этой планете, долине, куда упал Domi Van, все еще шла стрельба. Из-за особенностей ландшафта Khyol Dek не смог сесть рядом с подбитым кораблем, но выбрал максимально удобную в его положении позицию. Он пристроился чуть поодаль на возвышении, прикрытом снизу мощным пластом скалы, и смотрел сверху на своего соперника с самодовольством петуха в курятнике. Эату доводилось бывать в курятниках и он знал, о чем говорил. Капитан од Годхилл-Эсс предпочел брать врага штурмом вместо осады, и Эат считал, что не так уж это и плохо. У бойцов базы хватало своих проблем, и ждать от них подкрепления не приходилось. "Проклятая Дой, - думал Эат, прижимаясь животом к холодному камню. - Эта сука обещала, что никто ничего не узнает. Она клялась, что со всем разобралась. А затем, как самая умная, умчалась к хозяевам в эту свою Ренмейландию". Здесь и сейчас вся эта заварушка оставалась заботой преимущественно Эата. На Domi Van перебило основной двигатель, запасные не справлялись с нагрузкой в пыльной атмосфере планеты, ремонт занял бы слишком много времени, а после неудачного приземления взлет вообще больше не представлялся возможным. Едва Эат заметил первое поползновение в сторону своего корабля, он повел команду на прорыв - так оставался хоть какой-то шанс уцелеть. Естественно не у команды - у Эата, а на большее он и не претендовал. Броня бойцов Годхил-Эсс с весьма посредственным успехом мимикрировала под окружающую среду, и смотрелась на фоне ярких оранжевых скал с неуместной откровенностью. Бойцам Эата приходилось и того хуже. Их основные спонсоры - ренмеи в целом и Третий Консул в частности, в силу своего менталитета не утруждали себя пониманием того, зачем людям броня, и куда охотнее финансировали научные исследования и проекты разведки. На складе корабля, давно превратившегося в скопище хлама, валялось множество разномастных скафандров, некоторые из которых остались еще со времен пребывания Domi Van в рядах имперского флота, и обряженные в них бойцы походили на кучку оголтелых оборванцев. Эат никогда не озвучивал это вслух, но был уверен, что у Дой, у этой чертовой стервы Дой, с снабжением все обстояло куда лучше. Сам Эат поступил умнее, прозорливее своих товарищей. Он выбрал броню посерее и понепригляднее, а оказавшись снаружи щедро вывалялся в в оранжевой Диармаадской пыли, изобразил бурную деятельность, немного пострелял и затих за выступом. Эат не собирался умирать и не собирался попадать в руки императорских псов. Они не были настроены благодушно даже в то время, когда погиб Джеймс Дэйл, его капитан, а ведь с тех пор в длинном списке грехов Эата прибавился не один десяток пунктов. Эат хотел жить, жить долго и счастливо, даже если для этого придется послать Дой с ее ренмеями, как когда то он послал императора со всем его флотом. Единственное, что искренне его огорчало, это необходимость оставить Domi Van. Корабль оставался его последней связью, последней памятью о Джеймсе и о том времени, когда все казалось простым и понятным. Domi Van оставался последним, кроме собственной персоны, чем Эат по настоящему дорожил. Но жить он хотел больше. Эат предполагал, что если без корабля еще как-нибудь справиться, то без головы - вряд ли. Пока неподалеку все еще бушевало сражение, он поднялся по склону, припадая к земле при каждом подозрительном шорохе. Потребовалось немало времени, что бы найти дорогу и подкрасться к Khyol Dek с тыла, но Эат был один, осторожен и незаметен, а все внимание капитана од Годхил-Эсс сосредотачивалось на стрельбе в долине. Бойцы с Domi Van держались с упрямым ожесточением, и Эат мог гордится ими, но о их смертях не жалел. Годхил-Эсс стоял у закрытого трапа корабля, вперив руки в бока. Эат опознал его по черной с красными полосами броне, по которой бойцы замечали начальство издалека, и которая делала его заманчивой целью для снайперов. К сожалению, снайперов в распоряжении Эата не имелось, но думал он не об этом, а о том, как, должно быть, долго и сложно Гронду приходится утрамбовывать бороду в шлем, и не топорщится ли она изнутри, перекрывая обзор. Эат глупо, не к месту хмыкнул. Рядом с капитаном отирался только один офицер. По-мальчишески, или скорее по-женски тонкая, изящная фигура в простой, легкой броне. Эат интуитивно угадал в ней Оту, его бывшую однокашницу и верную помощницу капитана од Годхил-Эсс. Кто еще, кроме нее, мог отираться рядом с капитаном, томясь невозможностью ринуться туда, в гущу боя. Эат не испытывал к ней ненависти, даже напротив, с некоторой нежностью вспоминал о времени, проведенном вместе в Академии Ки, хотя, говоря по правде, не так уж много хорошего удалось вспомнить. И все же, его нисколько не смутила бы необходимость переступить через ее труп. Эат не исключал, что так оно все и обернется, хотя и не стремился к этому целенаправленно. Короткими перебежками от выступа до выступа, благо ландшафт изобиловал камнями и холмами, Эат подобрался ближе к кораблю. Когда выступы в непосредственной близости от Khyol Dek закончились, до капитана од Годхил-Эсс и Оты оставалось еще около трех метров. Эат мог бы попробовать их снять, но сомневался, что из-за брони это удастся сделать с первого выстрела. Кроме того, его замысел требовал, что бы до поры они оставались в достаточно дееспособном состоянии. Должен же был кто-то с правом доступа открыть ему корабль. Пошарив под ногами ладонью, Эат нащупал увесистый камень и, как следует размахнувшись, швырнул далеко вперед. Там, куда упал камень, глухо ухнуло и заглохло в звонком плевке лавы, но старый трюк сработал. И капитан, и Ота предсказуемо напряглись и послушными марионетками развернулись к источнику звука. Именно этот момент Эат выбрал, чтобы выскочить из своего укрытия и большими прыжками ринуться к Оте. Она начала оборачиваться, когда подошвы его ботинок загрохотали по сухой земле Дирмаада, а Гронд вскинул оружие. И все же Эат успел первым. Он схватил Оту за плечо и резко дернул на себя, прижимая спиной к груди. Девичье тело перекрыло прямой обзор и стрелять Годхил-Эсс не решился, но это не остановило саму Оту. Легкий разворот, перехваченное запястье вцепившейся в плечо руки и немного усилий. Тут не требовалось много физической силы, достаточно умения и ловкости. Эат полетел на землю головой вперед, едва успел сгруппироваться, чтобы не сломать себе шею, но все равно оказался возмутительно открыт перед капитаном од Годхил-Эсс. Пистолет выпал из его руки и откатился куда-то в сторону. Без каких-либо хитрых маневров, Эат вцепился в ногу Оты и, пока ее капитан не успел прострелить ему что-нибудь важное, дернул на себя. Ота рухнула сверху, совсем рядом с головой Эата выстрелом разнесло камень в щебень, мелкая крошка застучала по забралу шлема. Они сцепились: Эат казался сильнее, но Ота - ловчее. Под прицелом Гронда Эат предпочитал оказаться снизу, под прикрытием чужого тела. Ота тоже это поняла и два переката друг через друга привели их на самый край скалы, служившей посадочной площадкой для Khyol Dek. От резкой пустоты за спиной и последовавшим за этим коротким ощущением полета, сердце ухнуло вниз, под ребра. Ощущение прекратилось так же внезапно, как и возникло - лететь им пришлось невысоко. От удара из легких выбило воздух. С трудом подняв голову, Эат увидел перед собой белоснежный поток ручья и мысленно возблагодарил Эйлерта Предателя, покровителя беглецов и ренегатов. Упади он чуть дальше, и ядовитая жидкость проела бы его насквозь вместе с броней. На противоположном берегу ручья валялся, окруженный ореолом поднятой оранжевой пыли, пистолет, а еще чуть дальше поднималась на ноги Ота. Эат прыгнул через ручей, чуть не споткнулся о камень на самом краю, но удержался. Они с Отой встретились аккурат над пистолетом. Не тратя времени, она с разворота ударила ногой в живот, вернее попыталась, но Эат перехватил ее за лодыжку, дернул на себя и, когда она едва не завалилась на него, сильные пальцы впились в ее горло, а затем с силой приложили спиной о склон скалы. Даже грубой мужской силы не хватало на то, что бы в достаточной степени передавить защищенную броней шею, и Эат снова приложил ее о скалу, и снова, выбивая дух и волю к сопротивлению. Совсем рядом грянул выстрел. Годхил-Эсс мчался на помощь своему пилоту, перепрыгивая с камня на камень с несвойственной ему резвостью, но целился на бегу плохо. Эат отпустил обмякшее тело и бросился к пистолету, но на первом же шаге его ногу пронзила обжигающая боль. Как бы плохо не целился Годхил-Эсс, он сумел попасть, и Эат рухнул на землю в метре от пистолета. Он досадливо зашипел сквозь сцепленные зубы и, превозмогая боль, потянулся вперед. Гронд остановился над ним, и в это мгновение пальцы Эата, наконец, сомкнулись на рукояти. Он резко перекатился на спину и тогда, один за другим, грянуло два выстрела. Оба они принадлежали Эату, пробили щиты и раскололи капитанский шлем. Третий выстрел отсветом блеснул в широко раскрытых глазах, из-под располовиненного забрала. Годхил-Эсс заваливался назад, брызги крови, мозгов и кости разлетались и смешивались с вездесущей оранжевой пылью. Пронзительный женский вопль звоном отдался в ушах Эата, и на секунду заставил оглохнуть. С неожиданно обретенными силами Ота бросилась к телу. Эату и с его места было очевидно, что капитан мертв, но Ота, рухнув на колени, все еще трясла его за плечи и что-то кричала. Эат с трудом поднялся на ноги. Не в силах отвести от нее взгляда, н ощутил, как накатывает под горло злая тоска и, безжалостно хромая, все-таки сделал шаг вперед. Он хотел оттащить ее, прекратить это безумие и, наконец, добраться до корабля. Его остановил голос.