Энлиль - Спящий ветер [СИ]

- Как тебе Соль-Эртель? - так и не дождавшись ответной любезности, поинтересовался Халлес.

- Эмн. Неплохо, - отозвался, наконец, Рин. - Не так шумно, как я опасался. И живописно так. Очень мило.

- Да, мило. Приятная весна, не очень жарко. Хотя лето обещают душное.

Халлес все еще заступал дорогу, а абсурдность разговора так и подмывала Рина спросить прямым текстом, какого Древнего рит Ворима к нему привязался. Халлес сам догадался об этом по гипертрофированно вдумчивому молчанию.

- У меня к тебе подарок и просьба, - он протянул Рину руки, в одной из которых держал бутыль из темного, почти черного стекла, без этикетки и опознавательных знаков, а в пальцах другой - сложенный вдвое листок бумаги. - Это, - он кивнул на бумажку, - подарок. А это, - он качнул бутылку, и внутри что-то интригующе булькнуло, - просьба.

Рин терпеливо подождал продолжения, более конкретной информации, но не дождался.

- Ну и что мне с этим делать? - раздраженно уточнил он. Халлес замолчал на несколько очень долгих секунд, после чего медленно, внимательно подбирая слова, заговорил.

- Знаешь, я очень удивился, когда увидел вас с Лиамом в хранилище базы. Ладно Лиам, он может ворчать, может давать свидетельские показания со стороны обвинения, но при этом прыгнет с тобой в пекло и всегда прикроет спину. Но ты... ты не нравился мне.

"Ну спасибо, " - мысленно огрызнулся Рин.

- Не нравился, но тогда, мне казалось, я понял тебя. Сейчас же я не понимаю, что происходит. Так что будь добр, додумайся сам, - он решительно вручил ему в руки и бутылку и бумажку, да так рьяно, что Рин едва успел подхватить бутыль. - Если нет... Не то, что бы мне было жаль, но это будет означать, что я, все-таки, ошибся.

На этой глубокомысленной ноте он развернулся и, не прощаясь, оставил Рина на ступенях неловко прижимать локтем к груди загадочную бутыль.

Столь беспардонным обращением Рин был возмущен до глубины души. Щедрые дары он, правда, в ближайшую урну не выбросил, хотя очень хотелось, но едва попал на свой корабль, не глядя, зашвырнул их в кресло и с десяток минут мерил трубку широкими гневными шагами, сжимая и разжимая кулаки. Больше всего в мире он сейчас ненавидел Халлеса рит Ворима, его настырность, наглость, высокомерную уверенность в себе и манеру лезть в чужие дела. И все же что-то в его словах тревожило Рина. Не их тон и не сам их факт, что-то именно в словах, и здесь, на Kaze Nemuru эта тревога становилась отчетливее и сильнее, отдавалась жжением в мозгу и уже знакомым холодом, растекающимся по груди и животу. Рин устало потер глаза, подошел к креслу и поднял листок. На нем не было ничего, кроме ряда цифр, разделенного пробелами на группы из двух-трех символов. Он хмыкнул, повертел бумажку в руках и так, и эдак, посмотрел на свет, но никаких тайных знаков не обнаружил. Халлес рит Ворима, очевидно, очень любил загадки и не желал облегчать ему жизнь. Впрочем, это все же кое-что напоминало Рину. Он поднял виртуальный экран и вручную вбил данные с бумажки в строку координат. "Туманность: Носта-Маре. Система: Обере-Рим. Планета: Ороста-Сунрайя. 51.30'30" северной широты; 0.7'32" западной долготы" - выдала база. Рин вздохнул и опустился в кресло рядом с пультом. Раньше в этом кресле сидел Лиам.

- Ну конечно, - вслух произнес он. - Конечно. Ороста-Сунрайя. Разве может быть иначе, гребанный ты легионер?

К кому именно он обращается, к Халлесу или к своему бывшему капитану, Рин не знал и сам. К своему единственному бывшему капитану. Рин слышал, что у Ки очень редко бывает больше одного капитана за всю жизнь, но с чем это связано, Эрланд им не объяснял. С неожиданной тоской Рин вспомнил Оту и подумал о том, что теперь с ней будет. Он вспоминал ее сухие, мертвые глаза. Капитана од Годхил-Эсс похоронят с величайшими военными почестями в семейном склепе, так сказал официант из кафе. Но что станет с Отой? Рин наткнулся взглядом на белый, так и не распечатанный конверт на панели и перевел взгляд на соседнее кресло, на бутылку, поблескивающую темным матовым боком, и неожиданно понял, что в ней. Амаретто - догадался Рин и расхохотался. Амаретто из личных запасов эллара Океана. Все еще подхихикивая, Рин перепрятал бутылку в безопасное место и сам взгромоздился на экзоскелет пилотского кресла. Подключаться самому было непросто, требовало много времени, сил, концентрации, но Рин справился. "Что ж, - думал он, погружаясь во тьму синхронизации и улыбаясь, - значит - Ороста-Сунрайя".

Дорога, если так можно выразится о безвоздушном пространстве, до системы Обере-Рим не могла занять много времени, но Рин нарочито не торопился, откровенно пренебрегая возможностями "спящего ветра". Самооправдательную мысль о том, что он просто отвозит амаретто по просьбе Халлеса, Рин отбросил сразу, хотя идея уцепиться за нее нестерпимо прельщала своей соблазнительностью. Но нет. Один на совершенно пустом корвете, Рин все отчетливее осознавал, как к нему возвращается чувство пустоты и бесцельности, изводившее его пять лет с момента падения Академии Ки и до того достопамятного вечера в "Адмирале". Да, теперь у него была его красавица Kaze Nemuru и полная свобода, но куда приложить эту самую свободу, Рин не имел ни малейшего понятия. С сожалением и умилением он вспоминал Хитклифа, Лиама, Анну и, конечно, Харана. Должно быть впервые в жизни, без всяких отговорок, Рин стремился вперед с столь определенной целью, лишенной абстрактной завуалированности. Он жаждал, что бы ему вернули смысл жизни и был уверен, что сделать это под силу только капитану рит Ороста-Сунрайя. И все же он медлил. Нервное возбуждение пополам со страхом не давало спать и терзало даже в моменты нечаянной дремы. Сотни раз он прокручивал в воображении встречу с Хараном. Самой популярной из вариантов оставалась полная мстительной злопамятности фраза: "мне нужна моя команда", но объективно Рин понимал, что даже в оригинальном исполнении она не принесла плодов, а в том, что, следуя примеру, сможет вырубить Харана и таким образом затащить его на корабль, Рин очень сомневался. Но все же, как ни тянул Рин, они неумолимо двигались вперед. Kaze Nemuru нырнула в Обере-рим, миновала белесую планету эллара морн Селл-Белаерн, незаселенную планету, название которой Рин не вспомнил, и приблизились к сине-зеленой Ороста-Сунрайя. Диспетчер приветствовала его дежурным дружелюбием, но заметно напряглась, когда Рин озвучил ей координаты требуемой посадки. Она воззрилась на него сквозь экран с таким подозрением, что даже сам Рин невольно почувствовал себя матерым рецидивистом.

- Это закрытая частная территория, - чопорно произнесла диспетчер. - Вы можете оформить запрос, он будет передан в соответствующие инстанции и обработан в течение месяца.