Энлиль - Спящий ветер [СИ]

Корабль давно переключился на автопилот, двигаясь к заданной цели без пристального внимания пилота. Рин выпутался из объятий пилотского кресла, занял капитанское, и теперь наслаждался тишиной и уединением в интимном полумраке рубки, словно свиданием с любимой. Одна нога закинута на подлокотник, голова с полуприкрытыми глазами откинута назад, рука свисает, почти касаясь пола. Он вслушивался в тишину, в биение собственного сердца, вплетающегося в ровное гудение двигателя, и всем телом ощущал стремительный полет корабля, словно это он сам, обнаженный и свободный, движется в бесконечном межзвездном пространстве, и больше никого, кроме него, во всем мире нет.

Коммуникатор на запястье прервал его единение слабой вибрацией, заставил вздрогнуть и проморгаться, осознавая, где находится.

- Рин, ты не мог бы подойти в столовую? - осторожно забормотал браслет голосом Анны. - Мне нужна твоя помощь. Прям сейчас. Очень нужна.

Рин озадаченно, словно спросоня, потер глаз ладонью, и утвердительно угукнул в ответ. В тот момент у него не возникло ни единого предположения, зачем он так неожиданно мог понадобиться Анне, почему именно он и почему именно в столовой. Даже если бы ей приспичило двигать стол, для этой цели куда больше подошел бы, к примеру, Хитклиф. Чувствуя себя скорее настороженным, чем польщенным, Рин, тем не менее, на почти рефлекторном уровне не посмел отказать медику.

Он переступил порог столовой и ошеломленно замер. Мебели не было и в помине, безликий серый пол сменился колышущимся полем трав, сочной зеленью, в которой проглядывали мелкие синие цветы. Со стен смотрел и волнительно шелестел густой лес, сквозь листья которого пробивались солнечные лучи. Невольно затаив дыхание, Рин сделал шаг вперед, трава послушно примялась под его стопой, и пошла мелкой, едва заметной рябью. Всего лишь иллюзия, красивая, качественная картинка интерактивных обоев, не более того - с глупым, детским разочарованием осознал парень. Посреди волшебным образом преобразившейся столовой, на пледе в жизнерадостную оранжевую клетку расположились предполагаемые виновники происходящего. Поперек пледа, во весь рост вытянулся Лиам; Анна расположилась среди многочисленных подушек; массивная фигура Хитклифа сдержанно пристроилась на углу, возле большой корзины с плюшками.

- Я смотрю, вы справились и без меня? - Рин скрестил руки на груди и прислонился плечом к косяку. Анна в приступе совестливости виновато вскинула очи, Лиам же невозмутимо похлопал ладонью по пледу рядом с собой.

- Не занудствуй и присаживайся. У нас тут пикник.

- Пикник, - повторил Рин и выразительно покосился по сторонам.

- Не знаю, как вы, - Анна поерзала на подушке и щедро плеснула из темной бутыли без опознавательных знаков в стоящую перед собой кружку прозрачную янтарную жидкость. В столовой повис насыщенный аромат дорогого коньяка. - Но мне после Ширы не помешает немного отвлечься и расслабиться.

Лиам коротко хохотнул и подставил под неопознанную бутыль свой стакан.

- Главное все хорошо закончилось. По крайней мере пока.

Анна мученически закатила глаза.

- Давайте хоть сегодня без пессимистичных прогнозов.

Лиам возмутился было, что его прогнозы совершенно ни разу не пессимистичные, но благодарного слушателя в Анне не нашел. Закупорив бутылку и припрятав ее за спину, девушка уже обратила свое внимание на Рина.

- Присоединяйся. Для тебя тоже кое-что есть.

Рин послушно присел на плед, подогнул под себя одну ногу, и оказался вынужден признать, что среди подушек и правда весьма уютно. Он с интересом заглянул в протянутую ему пузатую кружку с улыбающейся рожицей неведомого зверя.

- Молоко? Серьезно?

Лиам, с интересом наблюдавший за ним сквозь полуопущенные ресницы, фыркнул и перевернулся на бок.

- Анна запретила переводить на тебя алкоголь. Сказала тебе лучше не наливать, вдруг буянить начнешь, еще в астероид врежемся, - наябедничал он, чем заслужил очередной укоризненный взгляд мгновенно вспыхнувшей девушки.

- Ты не подумай, - торопливо заверила она Рина. - Я в тебе не сомневаюсь. Мы сегодня тут все трезвенники, разве что чуть-чуть, в чай...

Лиам хмыкнул, но Рин и не думал обижаться. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что девушка права и пить во время полета ему не стоит. Он миролюбиво кивнул, успокаивая Анну, и поднес чашку к губам. Молоко оказалось необычным, словно подслащенным, и Рин озадаченно нахмурился, чем вызвал новый поток хихиканья фривольно настроенного техника.

- Это молоко с медом, - участливо подсказал Хитклиф. - У нас дома такой делали. Не то что бы часто, с медом то у нас не ахти было, но иногда, по праздникам, так сказать...

- Неужели никогда не пробовал? - удивилась Анна и заботливо пододвинула корзину с плюшками поближе к пилоту. В корзинку моментально нырнула рука Лиама и выудила особенно пышный, румяный рогалик, с выпирающим наружу смородиновым джемом.

Рин снова отхлебнул, задумчиво облизнул губы, привыкая к вкусу и даже начиная находить его приятным.

- В академии нас таким не баловали. Завтрак согласно индивидуальным медицинским показаниям, обычно что-то растительное и горсть витамин. В обед новая порция препаратов, перебивающих вкус какой бы то ни было еды. На ужин специальные коктейльные смеси, разработанные группой специалистов для поддержания максимально плодотворного функционирования курсантов.

- Неужели такие противные? - в глазах Анны светилось такое искреннее, горячее сострадание, что на какое-то мгновение Рин смутился. Кроме девушки варварские обычаи Академии Ки никого не тронули. Хитклиф коротко хмыкнул, Лиам же куда более казался заинтересован слизыванием смородинового джема. Но именно в их прагматичном равнодушии Рин обрел опору и поддержку.

- Да нет. Скорее просто на один вкус, - бодро отозвался он, подразумевая, что для настоящих героев такие мелочи не проблема. Однако его запал быстро иссяк. Рин замолк и торопливо ткнулся в свою кружку. Он не знал, о чем говорить дальше и как следует себя вести на импровизированных пикниках с нормальными людьми. На Ки все разговоры в той или иной степени касались обучения и планов на будущее. Даже когда рядом не было кураторов, темы бесед не отличались разнообразием просто потому, что курсанты не знали ничего иного и только к определенному предмету испытывали неподдельный, тщательно культивируемый, интерес. Однако сейчас, отяжеленному воспоминаниями о разрушении Академии и некоторым опытом проживания на Терминаше, его прежние воззрения казались Рину узколобыми, провинциальными, глупыми и попросту неуместными. В столовой, над полем колышущихся трав, повисла остро ощущаемая неловкая тишина.