Энлиль - Спящий ветер [СИ]

- Как-то после окончания университета, - подал голос Лиам с уверенной безаппеляционностью, с какой обычно ломают тонкую ледяную корку на подмерзжих лужах, - я отправился в путешествие. Так мне надоели тогда все эти схемы, строчки кодов и прочее. Так вот, забрел я на одну очаровательную планетку. Пейзажи шикарнейшие - рисуй не хочу! Кругом зелень неописуемая, на кустах листья размером с мой рост! Словом, сплошные экзотические тропики.

Три пары глаз озадаченно уставились на техника. Начало его диалога не обладало очевидной связью с молоком и медом, но тем больше интриговало. Для сохранения самообладания в случае трагического финала, девушка прижала к себе и приобняла подушку. С подушкой в объятиях, светло-бежевой, с нежными зелеными кружевами, белокурая Анна смотрелась так восхитительно, что Хит не мог оторвать глаз от нее. Но Лиама сбить с мысли оказалось куда трудно.

- Так вот, обитало там туземное племя, недавно, можно сказать, из пещер вылезло и до космодрома доползло. Вполне себе гуманоидные, разве что цвета такого насыщенно-зеленого, да четыре глаза круглые, как тарелки. Но с их вождем мы неплохо поладили. Так неплохо, что однажды безлунной ночью повелел вождь персонально ради меня вскрыть бочонок с каким-то редким национальным пойлом.

Анна со своей подушкой заинтересованно подалась поближе, Рин оторвался от кружки и воззрился на драматично замолкшего Лиама. Только Хит коротко хохотнул, выдавая свою осведомленность, чем может закончится вскрытие национальных бочонков.

- Скрывать не стану, в ту ночь мы слегка злоупотребили, - Лиам качнул головой, стыдливо опустил глаза, но на губах все равно расплывалась улыбка. - В общем, после увлекательного путешествия среди радуги и стай крокопоней, я очнулся спустя трое суток в местном эквиваленте конюшни. В компании двух дочерей вождя. Девицы утверждали, что после такого я обязан на них жениться, а вождь едва не насадил мою голову на копье. Пришлось бежать, пробравшись на грузовой корабль контрабандистов. Три дня сидел в трюме с курами. Питался одним куриным кормом.

Лиам вздохнул особенно печально и так тоскливо уставился в опустевшую корзинку, что Анна торопливо отложила подушку и отправилась за добавкой. Рин хмыкнул и закатил глаза.

- Неужели девицы были так нехороши? - поинтересовалась она, возвращаясь с корзинкой, вновь наполненной щедрыми, ароматными дарами киры Раненкампф. Лиам тут же подхватил особенно аппетитный кренделек с маком и добросовестно задумался.

- Нет, ты знаешь, вполне даже ничего. Даже не смотря на кожу и глаза. Да и хвост придавал определенную пикантность, если вы понимаете, о чем я. Но, что поделать, я ярый сторонник моногамии. Кроме того, моя дражайшая матушка меня бы не поняла и не одобрила бы.

- А кто у нас матушка? - Анна через весь плед потянулась за оставленной на противоположном краю бутылкой коньяка. Она опиралась на одну руку и заметно пошатывалась, чем вызвала изрядную обеспокоенность у Хитклифа. Прошло несколько долгих секунд незамеченной Анной суетливой неловкости, прежде чем Хит наконец определился, за какую именно часть тела ее придержать, что бы достаточно результативно и не во вред приличиям. Он остановился на девичьей ноге и, бережно до нее дотронувшись, с достоинством проигнорировал многозначительную ухмылку Лиама.

- Профессор у него матушка, - буркнул Хит, с заметным сожалением убирая руки, стоило Анне вернуться на место в целости и сохранности. - Преподаватель в Соль-Эртельском университете физики. Мы с ней сталкивались как то. Женщина железной воли и непростого нрава.

- Эй! - возопил Лиам в праведном негодовании, но тут же одумался и рассмеялся. - Вообще в чем-то Хит прав. Ей бы армией командовать, цены бы ей не было. Это бывает с преподавателями и медиками. Со временем у них развивается эдакая хватка, уверенность в собственной власти над неокрепшими умами и телами. А у моей родительницы стажа работы лет сорок. Профессиональная деформация в самом своем ярком проявлении.

- Это про медиков ты хочешь сказать, что меня тоже такая судьба ждет? - лукаво прищурилась Анна. Лиам расплылся в улыбке и ответил ей аналогичным, пакостным прищуром. Однако и уверенности в себе, и опыта игры в гляделки у техника явно было побольше. Не прошло и минуты, как Анна смущенно отвела взгляд, но на помощь ей тут же пришел Хитклиф.

- Я не могу представить Анну суровой, безжалостной и холодной. Она нежная, чуткая, добрая, отзывчивая...

Вместо того, что бы приободриться и почувствовать себя польщенной, Анна смутилась еще больше. Рин бестактно забулькал в кружку, пытаясь подавить смешок, но добился только укоризненного взгляда и молока, разбрызгавшегося по собственной физиономии.

- Ты бы видел, как эта хрупкая нежная вгоняет стимуляторы, делает уколы и безжалостно зашивает раны. Деспот еще тот, - хмыкнул он, чем заслужил возмущенный тычок локтем в бок от Анны. Рука Рина дрогнула и молоко расплескалось по той половине лица, что еще оставалась чистой.

- Вот о чем я и говорил, - удовлетворенно подтвердил Рин, аккуратно отставил кружку в сторону и попытался тыльной стороной ладони стереть со щеки капли. Но не успел. Бежевая, с нежно-зелеными кружевами подушка со всего размаху врезалась ему в нос. Рин замер и замешкался, не уверенный, что произошло и как на это стоит реагировать. Прежде его подушками не били. Он встретился взглядом с Анной, растеряной едва ли не больше него самого. Сделав прежде, чем подумав, теперь она оказалась смущена и ошеломлена собственной наглостью.

- О Древние, - наконец драматично всхлипнул Рин и схватился за сердце. Вспомнив, что били его по другому месту, он быстро сориентировался, вскинул руку к лицу и повалился на спину. - Ты убила меня! Убила!

- Еще нет! - мгновенно воодушевилась Анна и с готовностью включилась в игру. Она бросилась на него с еще одной подушкой, побольше, заботливо поданной ей Хитклифом, и со зловещим хохотом придавила ею Рина.

- Диверсия! - вопиял тот и отбивался исключительно для вида. Его забавляло рвение Анны, до сих пор такой серьезной и неприступной, забавляла ее готовность дурачиться, и сам он, совершенно неожиданно для себя, получал от этого процесса восхитительное беспечное удовольствие.

- Если я погибну, капитан будет очень, очень недоволен! - он бросил в бой последний, неопровержимый аргумент. Успевшая взгромоздиться на него верхом, Анна и правда замерла с подушкой наперевес, словно бы обдумывая перспективу.

- Харан сейчас общается со своим начальством. Вернется всклокоченный, нервный. Не хотелось бы попадаться ему под горячую руку, - неожиданно поддержал его Лиам, до сих пор наблюдавший за битвой с ленивой невозмутимостью. Анна, поворчала, с демонстративной неохотой выпустила Рина на свободу, и тот столь же демонстративно закашлялся, изображая, как дорого ему обошлась эта стычка.