Галина Чередий - Модификаты [СИ]

— Погоди! — попыталась отстраниться я, но он привлек меня обратно, стараясь снова захватить губы, едва только сдернул, практически насильно, с меня ткань. — Что ты делаешь?

— Мы это делали столько раз, Софи, неужто тебе нужны от меня пояснения? — и опять эта незнакомая ухмылка.

— Но не сейчас же! — Несмотря на все возражения, мое тело было полностью согласно с затеянным возлюбленным, готово было его принять, стоило ему только коснуться, а тo и раньше.

— Сейчас! — жестко огрызнулся Глыба, повалив меня на траву. — Ты нужна мне именно сейчас!

Схватив его за густые пряди на висках, я с трудом удержала его голову на расстоянии, вглядываясь в изменившиеся глаза, ища там своего энгсина, а находя кого-то свирепого, голодного, требовательного, вожделеющего с ужасающей страстью.

— Ты все ещё мой Ρисве? — прошептала, испуганная и непостижимым образом при этом бесконечно нуждающаяся познать и эту грань своего мужчины.

— А ты все еще моя Софи? — ответил он мне, прижимаясь пульсирующим стволом к моему центру и оставляя влажный след на животе. — Ты все ещё со мной?

Его лицо исказилось от чувственной жажды, большое тело содрогнулось, бедра толкались и вращались, создавая многогранное трение, но не совершая последнего шага, не вторгаясь, умоляя меня о решении. Мой, пусть с прорвавшейся из неведомых скрытых глубин дикостью, но это был мой Глыба, тот, кого я полюбила и кому буду принадлежать, невзирая на невообразимое расстояние между нами.

— Всегда с тобой! — выдохнула я, раскрываясь для него шире, впуская, обнимая, оплетая руками и ногами. — А ты всегда во мне.

Даже тогда, когда я больше не смогу тебя коснуться, разве что во сне. Рисве прокладывал себе путь в меня непрерывно, до тех пор, пока контакт наш не оказался чрезмерно полным, приподнявшись надо мной на локтях и продолжая вглядываться в лицо пристально, неотрывно, будто рвался не только в мое тело, нo и буквально вгрызался в душу, продирался в разум, и это не позволяло мне опустить веки и тогда, когда наслаждения стало слишком много.

— Что ты прячешь от нас, Софи? — голос его ломался, дробился, обретя новые грани. — Скажи, не смей таить!

Слезы боли и кайфа хлынули из моих глаз общим потоком, и я принялась толкать свои бедра навстречу Рисве одержимо, уводя нас обоих с опасной территории честности в зону чистого наслаждения. Кем бы ни был в этот момент мой партнер помимо Глыбы, но и ему не удалось противостоять падению в оргазм, и вскоре он ревел ошалевшим зверем, кончая и врезаясь в меня с такой свирепостью, что внутри ещё долго будут вспыхивать всполохи боли-воспоминания о такой разрушительной интенсивности. Спустя несколько минут он отдышался и вскинулся резко, явно чем-то встревоженный, и, быстро отстранившись, ощупал меня с ног до головы, всматриваясь словно в поисках непоправимого ущерба.

— Со мной все хорошо, правда, — заверила я его, глядя в почти вернувшиеся к настоящему цвету испуганные глаза. Почти, но все равно вокруг основной темной радужки виднелось светлое кольцо бездонности, так, если бы некто отступил, сместившись к краю сознания, но никуда не ушел, неотрывно наблюдая за мной и всем происходящим.

— Я не знаю что сказать, — не унимался Рисве.

— Ничего и не надо. Давай лучше приведем себя в порядок и оденемся.

Мы едва успели придать себе сколько-то пристойный вид и Рисве выбирал из моих волос травинки, когда из ущелья появились Агова с доком.

— А где Штерн? — заглянула я им за спины, но Джеремая покачал головой.

– Οн отказался участвовать в чем-либо. Сказал, что его вполне устраивает просто жить среди хротра и геройствовать он не собирается. И нам то же самое посоветовал.

Я кивнула, подумав, что правы Духи и жрица. Большинство людей вот так, как и милый и порывистый вроде Арни, с его сугубо эпизодичным правдолюбием, выбирают для себя позицию невмешательства, что в один прекрасный момент становится безразличием к чужому страданию, после — обычной подлостью, если они однажды не решат повернуть вспять на этом пути.

— Док, Агова рассказал Вам о моем общении с местными Духами и его результатах? — Джеремая кивнул, и я продолжила, буквально слыша в реале все набирающие темп щелчки воображаемого таймера, что заглох лишь на минуты нашей с Рисве взрывной близости, а сейчас вернулся, становясь все громче. — У нас, скорее всего, остались считанные минуты до того, как за нами пришлют группу захвата, — перешла я сразу к делу, — и я хочу, чтобы вы все выслушали мой план внимательно и возразили сейчас или согласились. Потом менять что-то не будет возможности. Я предлагаю начать движение по открытому пространству, позволить им как бы настигнуть нас и окружить и сразу же сдаться. Стрелять в меня или в Вас, док, на поражение им нет смысла. В двух представителей иной цивилизации тоже, ведь их появление — это невиданное событие, их захватить живьем они захотят еще больше, чем нас.

— Никто не будет в тебя стрелять, Софи, — произнес Рисве тихо, но до безумия угрожающе. — Только попробуют и превратятся в трупы.

— Нет-нет. Вот как раз о такой реакции я и говорю! Мы должны выглядеть покорными и испуганными, а не опасными! — Агова только презрительно фыркнул. — Мне не нужна драка здесь. Необходимо, чтобы они сами отвезли нас к себе. Понимаете?

— Вынужден согласиться с Софией, пусть мне и не нравится ее непосредственное участие, — заметил Питерс, а Рисве проворчал: «А уж мне-то как». — Только хочу заметить, что, вероятнее всего, в нас постараются пальнуть все же из парализатора.

— Никто не будет стрелять в мою анаад! — повторил мой муж ещё страшнее.

— Парализатор — ерунда, пара секунд боли и полчаса отключки! — возразила я и прикрыла ладонью рот своего упрямого супруга. Нет лишней минуты на препирательства, все должно случиться или сейчас, или никогда. — Даже если нас скуют, вам двоим не проблема порвать цепи, как нитки.

— Нет шанса, что на нас подействует этот… парализатор, — сказал Агова.

— Поче… — начала я и осеклась, заметив уже знакомое осветление радужки и непривычное насмешливое искривление губ мужчины. Со мной снова говорил скорее Дух, нежели его вместилище. — Ладно. Тогда вы просто позволите в себя попасть и притворитесь бесчувственными. — Новое пренебрежительное фырканье. — Да, так и будет. Потому что мы должны без стрельбы, ненужной крови и переполоха, способного породить еще больше жертв, попасть непосредственно к капитану.

— Тем более что любая тревога может дать шанс Тюссану ускользнуть на «Ковчег», и тогда нам не достать его, — поддержал меня док. — Он совсем не дурак, свою собственную жизнь бережет и предпочтет сбежать, дабы потом вернуться, нежели принять честный бой.