Илья Рясной - Проклятье ближнего прицела

В странах Верхнего мира все стандартизировано донельзя. Промышленность позволяет производить за копейки любые предметы, так что качество давно перестало быть знаком престижа. Но как без престижа? Человек без выпячивания своей значимости через предметы материального мира жить не может. Поэтому все товары в том же Свободном Союзе распределены по брендам по цветам спектра. Самый низкий – фиолетовый, самый высокий – красный. Понятно, почему так радовался Генеральный Предприниматель, перерывая на своём столе всякую дребедень с красными нашлёпками.

Конечно, всё это эгоистичные предрассудки, презираемые общинным государством. Там разделение граждан идёт лишь по признаку полезности для Общины. То есть по номенклатуре. Предметы престижного потребления давно распределялись по номенклатурным распределителями. И на них ставились номера распределителей – чем выше, тем круче. На ботинки с десяткой смотрели с вожделением. Все мечтали приобщиться к статусу! Так как десяток на всех не хватало, образовался постепенно чёрный рынок. И те, кто имел отношение к распределению общественных благ, резко поднялись в авторитете и в положении в обществе, потеснив заслуженных учёных, покорителей космоса и прочих никчёмных людей, мешающих воцарению общества стабильности и волюнтаристски зовущих общинный народ в неведомые и ненужные дали.

Ненавидели общинники и эгоисты друг друга люто. Но и завидовали друг другу тоже не меньше. Все считали, что у соседа жизнь лучше. Они сыпали друг на друга обвинения – кто у кого спёр идею использования жижи и рецепт газированного напитка Богов. Постоянно балансировали на грани войны, впрочем, похоже, не собираясь её переходить. Выстроили стену, разделявшие их такие разные и одинаковые миры.

Интересно, что оба государства жижи, которые бряцают в отношении друг друга оружием и призывают на голову друг друга скорейший крах, с каждым годом все больше походят друг на друга. Одинаковая безликость городов и интерьеров. Картонность произведений искусства. Полное отсутствие грандиозных проектов и смелых дерзаний. Застой!

– Моё мнение, уважаемый Александр, что суть проблем здесь нужно искать в деградации управленческих структур. Экономика, идеология – это дело десятое. Просто автобусы государств планеты ведут не те водители и не в том направлении.

– Уточни, – попросил я.

– Придётся немного подождать – время стройных выводов ещё не пришло. А сейчас отведаем амброзию.

Во время визитов на поверхность мы получили презент в виде нескольких ящиков газировки и деликатесов на основе жижи.

Перво-наперво мы попробовали газированные малинад и мала-кулу. На мой вкус это почти одно и то же, только продукт Свободного Союза послаще, а общинный – кислее.

После пары стаканов напитка у меня появилась лёгкая эйфория. Свет казался ласковее, музыка музыкальнее, а настроение поднялось.

То же самое и с бутербродами. Ароматный слоёник общинников был в форме шестиконечной, а жмухарик эгоистов круглый. Хлеб одинаковый. Начинка со вкусом мяса, рыбы или краба – на выбор, очень недурно. На каждом бутерброде возвышалось какое-то небольшое зелёное растение, чем-то напоминавшее своими стебельками насекомое.

– Это что? – спросил я.

– Будем считать, что вишенка на торте, – хмыкнул Абдулкарим. – Побег ландтракана – изысканная штука. Не на каждый бутерброд его положат.

Я напрягся, съел, и свет стал ещё ласковее.

– Мне кажется, популярность этой пищи кроется в каких-то психостимуляторах, – сказал я. – Вот откуда они берутся? Из жижи?

– В жиже и её продуктах нет психостимуляторов, – объявил ИИ звездолёта, который проводил анализ гнилозёмов.

– Тогда дело в добавках. В этой самой травке, – я щёлкнул пальцами и сшиб со стола листочек, оставшийся от бутербродного украшения.

– В твоих словах, друг мой, вижу я отсвет истины, – изрёк торжественно Абдулкарим.

– Тогда, полетели на разведвылазку на плантацию ландтраканов. Посмотрим на этот продукт в естественных условиях.

Я просмотрел карты и задал координаты бросковому модулю.

– Ну что, – сжал победно кулак Абдулкарим. – Махнём на грунт, космодесантник!

Я изумлённо посмотрел на Магистра торговли. Похоже, он пополнил свою коллекцию литературы фантастическими боевиками конца двадцатого века.

– Переход, – приказал я…

Бескрайние зелёные поля были покрыты ярко-зелёным одеялом, да ещё еле-заметно колышущимся. Это были освещённые ярким летним солнцем плантации ландтракана – растений высотой от десяти сантиметров до метра, листья которых торчали из пухлого клубня, стоящего на шести тоненьких стебельках.

Я посмотрел под ноги, и мне показалось, что растение сдвинулось. Я протёр глаза. Потом поднял их и увидел идущего к нам бородатого мужичка в телогрейке, с пятиствольной винтовкой на плече, электроразрядником за поясом и в ушанке, хотя было не меньше двадцати градусов тепла.

– Здравы будьте, люди добрые, – сказал он.

– Позвольте осведомиться, уважаемый смотритель местности, где мы находимся и что вокруг нас, – чинно произнёс Абдулкарим.

– Так ясно же что. Плантации ландтракана. Основа для малинада и мала-кулы.

– Ох, – я едва не подпрыгнул, когда растение залезло мне на ботинок, ловко перебирая стебельками-ножками. – Оно движется?!

– Ну, вы прямо как из космоса свалились. Конечно, движется! Это же ландтракан.

– Но…

– Великое изобретение генетиков. Гибрид кухонного таракана и ландыша полевого.

– Что?!

– Да вот то самое, мил человек.

– И у эгоистов плантации из таких же растений?

– Ну конечно. Проклятые индивидуалисты украли образцы ландтракана у нас, а также секрет его разведения, – объявил чеканно охранник плантации.

– Эгоисты утверждают обратное, – брякнул Абдулкарим, хотя лучше было бы промолчать.

Охранник подозрительно посмотрел на нас. Потом вдруг расслабился:

– Ну, говорят. Потому что это дело тёмное. Создали где-то эту чепуховину. Она вырвалась с лаборатории и к конкурентам перебежала. Вот теперь поля бескрайне и засеяны этой благодатной культурой. А вы как, только что оттуда? – махнул охранник рукой куда-то в сторону.

Я оглянулся и увидел за нашей спиной длинную разделительную стену. Как я понимал, за ней открывались земли индивидуалистов-эгоистов.

– Да мы вообще отсюда, – сказал я.

– Ох, сладкоголосый ты наш, заливаешь же, – хитро прищурился охранник. – Да не стесняйтесь. Тут дыра в стене, – он кивнул на стену. – Бегают и бегают. Туда-сюда, сюда-туда. Эгоисты к нам – очень им наш коллективизм по душе. Мы – к ним.

– И что, доблестные ревнители государственной чистоты не пресекают это безобразие? – полюбопытствовал Абдулкарим.