Илья Рясной - Проклятье ближнего прицела

22 часа 29 минут по Звёздному стандарту времяисчисления звездолёт-трансформер дипломатической миссии Земли «Богиня Дэви» на орбите планеты Охвостия подвергся ракетно-ядерному удару.

Но обо всём по порядку…

Охвостия была заштатным, ничем не примечательным миром с гуманоидной цивилизацией уровня земного двадцатого века. Она входила в кандидаты на цивилизационную прогрессию, но эта программа была обширная, средств не хватало, так что в ближайшие годы никаких миссий туда не планировалось. Земным дипломатам делать там нечего… Было нечего…

– Код тревоги фиолетовый, – мелодично объявил Кибернетический планировщик задач Дипломатической службы Великого Предиктора Земли, протянув бешено энергозатратную нить связи от Земли до находящегося в межзвёздном пространстве нашего звездолёта.

Кто б сомневался. Этот код – наше наказание за какие-то неизвестные нам грехи. Он почему-то застаёт нас исключительно по пути домой, откладывая наше возвращение на месяцы, а то и на годы.

Фиолетовый код – значит, где-то дело плохо. И есть горячая работа для меня, Александра Александрова, ситуативного посла Великого Предиктора Земли, и моего напарника Абдулкарима Эльхана – Магистра торговой линии.

На нас тяжёлым грузом лежала слава функционалов, способных решить любые проблемы. Положа руку на сердце, дело было больше в везении, чем в каких-то наших волшебных деловых качествах. Но для Планировщика Дипслужбы везение – это один из элементов уравнения, характеризующего эффективность нашей маленькой группы.

– Угроза гуманоидному кластеру, – проинформировал равнодушным голосом Планировщик. – Узел кластера под угрозой деструкции, что может перевести всю систему в состояние нестабильности с неизвестным исходом.

Это означало, что в этой области Галактики у одной из планет большие проблемы, способные привести к цивилизационной деградации. Эка невидаль – не первая и не последняя цивилизация скатывается из ядерного века сначала в век пара, потом меди, а потом и камня. Но вся загвоздка, что планеты была узлом кластера. То есть планета не только через энергоинформационные поля тесно связана с соседними гуманоидными планетами гуманоидного кластера, но и занимает там особое место, когда все серьёзные изменения тут же сказываются на других элементах этой единой системы. Почему так происходит – непознанная загадка Природы. Но факт остаётся фактом.

Так мы впервые услышали название этого нестабильного узла кластера – планета Охвостия.

Эта планета была до скуки стандартная. Уровень подобия с Землёй близок к единице, что означало практически полное тождество биосферы, силы тяжести, геологии, атмосферы. Охвостяне – это почти копия землян. История, наука и культура – всё тоже несколько искажённое, но вполне узнаваемое земное. Даже слова и обозначения схожие. Типичный мир-зеркало третьей группы.

Недельный бросок через К-мерность – и вот мы на орбите Охвостии. Самый трудный этап любого дела – это начало. Видишь незнакомый проблемный мир, а как в нём действовать, как его понять – только тёмным бесам из чёрных дыр ведомо! Ощущаешь себя никчёмным неудачником, который обязательно завалит порученное дело. Таких не берут в дипломаты.

Начали работу с самого простого. В рубке звездолёта, задав режим обсерватории, когда кажется, что витаешь сам по себе в открытом космосе, мы тупо пялились на проплывающую под нами поверхность – на два материка, архипелаги островов и океаны, занимающие три четверти планеты.

Неожиданно Абдулкарим, сидящий в позе Лотоса на гравитационной подушке, потребовал увеличить детали местности.

Изображение в рубке стало расползаться. Магистр торговли указал пальцем:

– Это что же такое-е?!

Поля и леса рассекала бескрайняя извилистая линия.

– Данное строение является стеной, – проинформировал Системный искусственный интеллект корабля. – Её высота колеблется в диапазоне от одного до пятнадцати метров. Толщина – от десяти сантиметров до двадцати метров. Сооружение носит глобальный характер и охватывает Большой Материк.

– Но зачем это, о, Аллах, всемилостивейший и всепрощающий?! – удивился Абдулкарим.

– Позволю заметить, что стена точно коррелирует с границами как между развитыми государствами планеты, так и политическими и экономическими союзами, – выдал корабельный ИИ.

– Они что, огородились друг от друга? – не понял я.

– Ну как зона, в натуре – с вышками и собаками! – как ребёнок обрадовался Абдулкарим.

Он у нас известный коллекционер раритетных букинистических изданий – так называемых криминальных романов эпохи Российской Большой Смуты и Великого Позора, то есть конца двадцатого века. С пожелтевших страниц он черпал и мудрость предков, и заковыристые речевые обороты, большинство из которых я понимал с превеликим трудом. К его чудачествам я давно привык и даже начинал понимать, чем отличается правильная братва от отморозков, а налёт от залёта.

– Что такое зона в твоей ситуативной интерпретации? – полюбопытствовал я.

– Тюрьма, да! Туда запирают братву и прочих правильных пацанов, чтобы на воле не мельтешили.

– И кто кого там запер?

– Наверное, сами себя. Такое тоже случается, если не хочешь, чтобы чужая кодла в твой огород лезла.

– Это называется культурный и экономический изоляционизм, – подал голос ИИ.

– И мне кажется, он имеет отношение к нашим проблемам – кивнул я…

Через некоторое время, прикинув геополитические расклады на планете, мы выбрали наиболее развитую территорию, объявили её главе, чтобы ждал представителей Звёздного сообщества с официальным визитом…

На экране мы увидели, как глава государства заёрзал в кресле. Видно было, что таких гостей, как мы, он знать не знает, однако и отказать в визите не может – ну мало ли что. О Звёздном Содружестве он имел самое смутное представление, и углублять его не стремился. Но мы поставили его перед фактом, выйдя на закрытый канал секретной государственной видеосвязи:

– Ждите официальных представителей Земли!

Жемчужина синхронного киберпереводчика на груди позволяла нам без проблем общаться на любом языке планеты.

И вот автономный бросковый эфирный модуль, вмонтированный в браслет на руке, перебросил нас с орбиты прямо на бетонные ступени здания Оплота Предприимчивости и Свободы – в переводе с заковыристого местного языка на обычный – Президентского дворца.

Столица Свободного Союза Предприимчивых Эгоистов десятимиллионная Жаббобара состояла в массе своей, не считая обветшалого, с башенками и колоколенками, исторического центра, из бетонно-стеклянных, похожих друг на друга коробок жилых, торговых и административных зданий. По улицам сновали бесчисленные хлипкие транспортные средства – помесь велосипеда с телегой, с зонтиками солнечных электрических панелей на крыше. Вид города был бы совсем уныл и сер, если бы не искрящаяся, бьющая в глаза, гремящая, слепящая, наглючая реклама. При этом рекламировали не столько вещи, сколько этикетки: