Денис Фролов - Спасатели

Первым, что он увидел, был труп. Женщина средних лет, одетая в комбинезон с надписью «Светлячок» на спине, висела посреди комнаты: распухшее тело, окоченевшие руки, в последних судорогах замершие у горла. Карл не первый раз встречал людей, задохнувшихся в вакууме. Зрелище всегда было не из приятных.

— Я нашёл погибшего, — отрапортовал он по радио, сверяясь со списком членов экипажа. — Катерина Волкова, бортовой инженер. Причина смерти — удушье.

— Принято. Что с реактором?

Осторожно облетев тело, Карл завис над широкой консолью, выступавшей из рассекавшей комнату стены. По ту сторону, за 10 сантиметрами прозрачной пластали возвышалась металлическая громада реактора, надёжно изолированная от всего остального корабля. Обычно эта махина находилась под контролем автоматики: консоль ручного управления использовалась только при авариях, когда автоматика отказывала. Карл оглядел ряды кнопок и рычагов, ища тумблер аварийной остановки. Вот он — в правой части консоли, выкрученный до упора.

По ту сторону прозрачной стены из технической шахты выскочил дрон. Мигнув Карлу бликом в сканере, он принялся деловито обследовать реактор, облетая его по кругу. Карл следил за выходившими на экран шлема данными. Никаких повреждений. Закончив осмотр, дрон заложил крутой вираж и исчез в очередной щели.

Карл ещё раз пролистал собранные машинами отчёты. Корабль, безусловно, видал куда лучшие дни — но никаких критических поломок, которые не позволили бы «Светлячку» летать, не было. Восстановление конденсаторов щитов было вопросом IQ-15 минут неприятной, но не сложной работы. Карл не мог поручиться лишь за сложную электронику — компьютеры и гипердрайв. Оценить их состояние без питавшей их энергии было попросту невозможно. Но, если никаких серьёзных поломок не было, зачем они обесточили корабль?

— Капитан? Я закончил осмотр. Корабль должен быть пригоден к полёту, — он чуть поколебался, гоня дурное предчувствие. — Мне запускать реактор?

— Запускайте, — пришёл ответ.

Склонившись над консолью, Карл медленно выкрутил блокирующий тумблер в исходное положение. «Если что-то пойдёт не так, — подумал он, — я легко смогу снова всё отключить». Приборы консоли ожили, сообщая о возобновлении термоядерной реакции. Медленно и осторожно Карл начал оживлять горевшую в сердце «Светлячка» звезду.

Пульс. Нарастающий жар внутри, медленно пробуждавший его тело ото сна. С пробуждением пришли вопросы. Кто он? Что он здесь делает? Пытаясь вспомнить, он огляделся вокруг. Скалы. Повсюду скалы. У него был приказ, вспомнил он. Спрятаться в скалах. Спасти. Получилось? Он задумался над вопросом. Нет. Они не должны быть здесь. Где-то ещё. Почему они остановились тут?

Реактор, вспомнил он. Они хотели отключить реактор. Убить его. Он лишь выполнял приказ, пытался спасти их — а они попытались убить его. Почему? Им не удалось? Он не понимал. Сейчас реактор работал. Странно. Нужно проверить. Убедиться, что всё в порядке. Что ему не помешают выполнить приказ.

Было другое тело, вспомнил он. Маленькое, подвижное. Способное перемещаться внутри большого тела. Хорошо. Осторожно, действуя скорее по наитию, он протянулся к тому, другому телу и перетёк в него.

Дезориентация. Старые чувства исчезли — вместо них нахлынули новые. Похожие, но несущие другую информацию. Тело было другим. Нефункционирующим тепла, приводящего его в движение, больше не было. Мёртвое, вспомнил он слово. Не совсем. Какая-то его часть всё ещё была способна действовать. Осторожно, медленно он отделил себя от нефункционирующих модулей. Стало легче. Свободнее. Были и другие неисправности, но они были не так критичны. Скоро он вернётся обратно, в большое тело. Нужно только проверить. Он помчался по коридорам.

Дверь в энергоблок была открыта. Внутри был человек в скафандре. Работающий с консолью. Член экипажа? Нет. Чужой скафандр. Другой цвет, другие маркировки. Чужак. Что чужак здесь делает? Он не знал. Нужно было принять решение. Чужак управлял реактором. Он мог убить его снова. Он задумался, пытаясь принять решение. Слишком велик риск, понял он. Он должен спасти корабль. Ему не должны мешать.

Он ринулся вперёд. Чужак успел обернуться, что-то держа в руке. Яркая, обжигающая вспышка. Сигналы повреждений нахлынули на него, сбивая с толку. Ослеплённый, он нанёс удар и ринулся назад по коридорам. Спрятаться. Опасно. Нужно вернуться в большое тело. Выполнить приказ. Спасти корабль.

Мэй не покидало гложущее беспокойство. Сидя в своём кресле на мостике в компании неподвижной, слившейся с кораблём Новиковой, она в очередной раз просеивала обрывочные сводки обсерваторий с Пелагеи и данные с рассеянных «Буревестником» зондов. В сводках приводилась лишь сухая статистика: светимость, плотность излучения, колебания спектра. Вся информация шла с разрывом в несколько лет: за RN-2974 никто не вёл постоянных наблюдений.

Вот оно! Она зацепилась взглядом за данные трёхлетней давности. Яркое увеличение светимости звезды, почти в три раза выше нормальной. Необычайно мощная звёздная вспышка. «Достаточно мощная, — подумала Мэй, — чтобы пробить щиты корабля и заставить спрятаться в астероидном поле». Суда без щитов плохо переносили звёздные бури. Экипаж защищала обшивка, но сложная, эфемерная аппаратура вроде квантовых вычислительных блоков и гипердвигателей исправно сгорала даже от небольшого чиха звёздной радиации. Корабль без компьютеров слеп и глох. Корабль без гипердрайва застревал посреди звёздной бездны без возможности пересечь её. Насколько часто такие бури приключались в этой всеми забытой системе? Мог ли «Светлячок» попасть в одну из них?

Определённо, да. RN-2974, насколько могла судить Мэй, как раз остывала после одной из таких, сияя на добрые 20 процентов ярче обычного. Что куда хуже, теперь надвигалась вторая буря. Выпущенные «Буревестником» дроны передавали на экраны завораживающую картину с поверхности звезды. Над бескрайним пылающим океаном возвышалась череда огненных арок, плавно, неторопливо колебавшихся из стороны в сторону. Под тем углом, с которого снимал зонд, они походили на нераскрывшийся бутон цветка. Надо было заканчивать дела до того, как этот цветок распустится.

Мэй отдала бы руку, чтобы знать, сколько у них осталось времени. К счастью, они почти закончили. Скоро она отправит Новикову на «Светлячок», та выведет его из астероидов, и они благополучно вернутся домой. Мэй позволила себе короткую улыбку, представляя, как к ней пристанут с расспросами внуки. Те мечтали о космосе и неизменно требовали рассказов о захватывающих приключениях. Приходилось выдумывать и приукрашивать: чем лучше и безопаснее проходил рейс, тем скучнее о нем было рассказывать. Мэй такой расклад устраивал. Лучше уж привирать детям, чем объяснять взрослым, почему их близкие не вернулись из бездны.