Айзек Азимов - Лунариум [антология]

— Гонтран! — говорил Сломка своему другу, — Гонтран!

Но, поглощенный горем, Фламмарион не слушал ничего.

Инженер перенес тогда свое внимание на старого ученого, лежавшего без чувств на каменистой почве кратера. Неподвижный, с бледным лицом, закрытыми глазами, старик походил на мертвеца.

— Гм… — пробормотал Сломка, оглядываясь кругом, — надо что-нибудь поделать: старик нуждается в тщательном уходе, а что касается Гонтрана, то еще немного, и он, право, сойдет с ума!

Тут только инженер заметил, что кратер, еще четверть часа тому назад сплошь наполненный толпами селенитов, опустел. Лишь вдали виднелись последние группы лунных жителей, направлявшиеся к отверстиям туннелей, которые чернели в стенах кратера.

«Эгоисты, — мелькнуло в голове Сломки. — Ни один из них и не подумает помочь нам в беде».

Чья-то рука опустилась на плечо Сломки. Он обернулся и увидел Телингу, селенита, служившего им проводником и переводчиком во все время их пребывания на Луне.

Когда Джон Гершель отправился в Южную Африку и корабль прибыл в Кейптаун, ученый увидел, как почти полная Луна поднималась над Столовой горой, освещенной лучами заходящего Солнца. Гершеля поразило, что скалы казались ярче Луны, и это привело его к заключению, что лунная поверхность должна быть сложена из темных пород.

— А, это вы?! — воскликнул обрадованный Сломка. — Ну видали ли вы где-нибудь таких подлецов, как этот Шарп?!

Селенит молча покачал головою.

— Вам надо торопиться, — проговорил он.

— Торопиться?! — с недоумением переспросил Сломка.

— Да, уйти отсюда.

— Почему же?

— Ночь, — лаконически отвечал Телинга, показывая рукою на горизонт.

Сломка взглянул и заметил, что вершины соседних гор и кратеров окутались тенью. В воздухе чувствовался холод. Лазурь неба, еще недавно сиявшая ослепительным блеском, потемнела, и на ней одна за другою начали загораться звезды.

Очевидно, приближалась долгая холодная лунная ночь.

— Брр… — поежился Сломка, вспомнив, что они находятся теперь уже на видимом полушарии Луны, где климат гораздо более суровый, ночи невыносимо морозные, а дни нестерпимо жаркие. — Мне на плечи словно кто-то набросил ледяной плащ!

— Нельзя медлить, — настойчиво повторил Телинга. — Все жители Луны уже скрылись в теплые внутренние жилища. Опасно и вам оставаться снаружи.

— Вы правы, — согласился инженер. — Я чувствую, как кровь стынет в моих жилах.

Проговорив это, Сломка взвалил на плечи старого ученого, схватил за руку убитого горем Гонтрана и в сопровождении Телинги направился к одному из туннелей.

У самого входа в туннель он вспомнил о Фаренгейте и побежал назад. Селенит последовал за ним.

Пораженный в грудь смертоносным снарядом Шарпа, американец лежал с застывшими чертами лица, остекленевшими глазами и стиснутыми зубами. Правая рука его судорожно сжимала рукоятку револьвера.

— Он, может быть, жив! — вскричал Сломка, подходя ближе.

Положение плоскости экватора к эклиптике по Тихо Браге(XVI в.).

Телинга покачал головой.

— Смерть и холод уже сковали члены мертвеца, — проговорил он своим гортанным голосом, — и вы видите перед собой только безжизненные останки.

— По крайней мере, я похороню его.

— Нет, — сказал селенит, — почва уже обледенела, и вы не в силах будете вырыть могилу. Да это и бесполезно: ночной холод сохранит тело от тления, а когда снова засияет солнце, тогда вы сделаете все, что найдете нужным.

— Нет, я все-таки не могу так оставить его. Будь что будет, а я возьму его с собой.

Сломка перетащил Фаренгейта в туннель, а оттуда перенес сначала Осипова, а затем американца по длинному коридору в обширную залу. Положив старика на постель, где прежде лежал Шарп, Сломка порылся в одном из своих многочисленных карманов и вытащил маленькую свечку, которую тотчас зажег. Мерцающее пламя озарило темную залу, придав ей еще более мрачный и угрюмый вид.

Он подошел к Фламмариону, сидевшему неподвижно, опустив голову на грудь. Прикосновение руки вывело его из апатии: он поднял голову и взглянул на своего приятеля.

— Ну, ну, Гонтран, очнись!.. — ободрительно проговорил инженер. — Будь мужчиной!.. Какого черта так нюнить… Я стыжусь за тебя!

Фламмарион сделал жест отчаяния и убитым голосом прошептал:

— Елена!

Сломка с досадой топнул ногой.

— Он все свое!.. Да разве хныканьем пособишь горю? Ведь не вернешь ты своими выдохами невесты!..

— Мне вернуть ее? Увы, она погибла… погибла навсегда. Ах, зачем этот злодей Шарп не убил и меня вместе с Фаренгейтом!

Сломка возмутился.

— Какой эгоизм! — воскликнул он. — А мы-то! Ты о нас, в частности обо мне, совсем не думаешь?

Фламмарион не отвечал. Он сидел, закрыв лицо руками.

— Да полно же, — продолжал утешать приятеля инженер. — Почему ты думаешь, что Елена погибла? Я, напротив, полагаю, что мы можем спасти ее…

Гонтран вскочил.

— Ты думаешь?!. У тебя есть план?!. Ты надеешься?!. — вскричал он, хватая своего друга за руку.

— Пока я не имею ничего в виду… — отвечал тот. — Но надежду терять нечего, мы можем пуститься в погоню за похитителем, мы можем вырвать у него добычу…

Тяжелый вздох прервал его речь: это очнулся от обморока Осипов.

— Увы, — дрожащим голосом проговорил он, — к чему пустые иллюзии, когда последняя надежда потеряна? Что вы говорите о погоне за Шарпом, когда, может быть, через несколько часов мы все будем холодными трупами!..

Инженер удивленно взглянул на старого ученого.

— Как, и вы отчаиватесь?! Ну, так слушайте же, — энергично произнес он, — если отец и жених отказываются помочь несчастной жертве похитителя, то я, я один приду к ней на помощь.

Гонтран горячо пожал руку друга.

— Располагай мною как хочешь, Вячеслав, — сказал он. — Я сделаю все, что ты скажешь, я всюду последую за тобой… Прочь отчаяние и слезы!

— Но вы забыли, — убитым голосом произнес Михаил Васильевич, — что, похитив наш вагон, мерзавец Шарп лишил нас средств не только покинуть Луну, но и существовать на ней. У нас нет ни припасов, ни пищи, ни воды.

— Но ведь живут же чем-нибудь селениты?

— Вы, по-видимому, совсем не обратили внимание на то, что мы до сих пор не пользовались пищей селенитов?

— Отчего же нам не питаться теперь их пищей?

— Я убедился, что она для нас совсем непригодна.

Ужасное известие сначала так ошеломило Гонтрана и его друга, что они не могли проговорить ни одного слова. Наконец Сломка опомнился.

— Умереть с голоду?.. — вскричал он. — Сделать девяносто тысяч миль на Луну только для того, чтобы умереть здесь с голоду?.. Но это просто смешно!.. Если бы земные астрономы могли видеть это, они лопнули бы от хохота у своих телескопов!