Дэниел Абрахам - Странные Псы

Высоко вверху прямые луны переливались и сияли, и огни пульсировали вдоль их кромок пока они занимались своим делом, каким бы чёртом оно ни было.

Упиваясь своим горем, Кара не видела связи между лунами и псами. Не видела до тех пор, пока, много позже, её брат Зан не был уже мёртв.

Лакония была лишь одним из более чем тринадцати сотен новых миров. Её родители, как и остальные в первой волне, шли сюда как изыскательский отряд. Мать Кары взяли как инженера-технолога, отца как геолога. Её взяли как ребёнка.

Она видела в мамином планшете фото, на котором была она сама в герметичном подгузнике, плавающая в невесомости в семейной каюте на «Сагане». Корабль и сейчас был на орбите — бледная быстрая точка, если солнце светит на него под нужным углом — но его она совсем не помнила. Зан родился через год после того, как они совершили высадку, и Кара не помнила и этого. Её самым ранним воспоминанием было как она сидит на стуле в доме и рисует в редакторе на планшете, а её мама в это время поёт в соседней комнате.

А вторым самым ранним воспоминанием было как пришли военные.

Её родители не говорили об этом, так что Кара собрала всю историю из кусочков и обрывков подслушанных разговоров. Что-то случилось на той стороне врат. Может, взорвали Землю. Или Марс. А может, и Венеру, хотя она сомневалась, чтобы там кто-нибудь жил. Что бы ни произошло, оно означало, что научная экспедиция, которая была только разведывательной и должна была находиться здесь пять лет, теперь становилась постоянной. Военные создали правительство. У них был корабль на орбите и зачатки городов, которые они уже строили на поверхности. Они создали этот город. Они установили правила, по которым город работал. У них был план.

— Вы, возможно, заметили, — сказал инструктор Ханну, её учитель, — что орбитальные платформы были активированы.

Класс располагался в старом кафетерии, оставшемся со времён первой высадки. Десять на восемь метров, со сводчатым потолком и армированием, которое позволяло ему во втором назначении быть штормовым укрытием, ну или позволяло бы, если бы здесь когда-нибудь случались шторма достаточно суровые, чтобы потребовалось укрытие. Внутренний слой, предназначенный для создания герметичной замкнутой среды, начал белеть и шелушиться по краям, но преждевременные страхи насчёт необходимости карантина при взаимодействии с экосферой Лаконии остались на обочине, так что восстанавливать покрытие никто не торопился. Окон здесь не было, весь свет исходил из керамических светильников, вмонтированных в стены.

— Нас просят приглядывать за всем, что здесь будет меняться, — продолжил он, — и обо всем докладывать военным.

Что за глупость, подумала Кара. На Лаконии меняется всё и постоянно. Рассказывать военным о всяком новом растении стало бы работой на полную ставку. Хотя это и было работой на полную ставку. Было тем, чем занимались все их родители, или по крайней мере, чем они должны были заниматься. Она подумала, а не похожа ли эта комната без единого окна на космический корабль. Месяцы или годы ни разу не выйти на улицу, не услышать, как дождь шелестит по лужам и не иметь возможности сбежать от Зана и родителей. Никогда не побыть в одиночестве. Никогда не почувствовать на своём лице солнечный свет. Никаких перемен. Ничего нового. Звучало жутко.

А затем круглый стол закончился, и дети рассыпались по комнате, чтобы найти себе задания на утренний рабочий период. Кара помогала Джейсону Лю с его уроком фонетики, потому что была старше и уже его осилила. Потом потратила какое-то время на сложную мультипликацию. А потом наступил перерыв, и все они вывалились на лужайку, на солнышко. Зан и ещё двое ребят помладше побежали через дорогу, чтобы пускать блинчики по поверхности резервуара для очистки воды, хотя им этого не разрешали. С тех пор как его лучший друг Сантьяго перешёл в школу с военной программой, Зану пришлось обходиться компанией детей первой волны. Так же, как и Каре, но её-то это не особо обременяло. У неё в любом случае не было никаких друзей среди военных.

Это изменится, когда они создадут университет нижней ступени, и все пойдут в одну и ту же школу, первая волна и военные. Но этого не случится в следующие два года. Порой чтобы что-то произошло, требуется уйма времени.

Мари Тенненбаум и Тереза Эканджо подошли и сели рядом, и вскоре они уже организовали зомби-пятнашки с остальными старшими ребятами. Звонок на следующий рабочий период прозвенел слишком скоро, но именно так время и работает. Слишком быстро, когда ты не обращаешь внимания, а потом, когда ты следишь за ним, течёт медленно, как раствор глины. Зан хотел, чтобы она подучила с ним фонетику, больше потому, что она помогала Джейсону, чем потому, что его очень волновали занятия, но она всё равно проработала с ним. А когда закончила, немного позанималась собственными изысканиями.

В классе был доступ к данным наблюдений, которые собирались исследовательской командой с момента прибытия на Лаконию. Нектарницы были достаточно распространённым видом, так что там могло быть что-то по ним — что они едят, как они взрослеют, когда они перестают нуждаться в заботе — что могло ей пригодиться. Поэтому как только закончились занятия в школе, Зан отправился играть с Сантьяго в центр города. А она совершенно свободно могла взять свой велик, который папа напечатал для неё в начале лета, и вернуться к пруду и птенцам.

Здания города были двух разных типов. Одни старые, вроде её дома, бугристые и круглые, построенные из грунта Лаконии и связывающих его печатных полимерных сеток, обозначающие изначальный посёлок. Другой тип, из прочного улучшенного металла и формованного бетона, появился позже, с военными. Улицы тоже были новыми, и они всё ещё строились. Она и остальные дети любили гонять по ровной твёрдой поверхности, чувствуя, как мелкие удары по её стыкам и неровностям исчезают в ровном низком гуле, поднимающемся от колёс через руль и прямиком в кости. Им вообще-то нельзя было ездить по улицам, потому что иногда у военных по ним шли их транспорты и карты, но все всё равно это делали.

Сверху било солнце, грея её кожу. В воздухе витал лёгкий, чуть затхлый запах, который бывает, когда собирается дождь, запах, который мама называла «кофе с плесенью». Поднялись с земли тучи роящейся мошкары, и закручивались в небе над ней в свои странные угловатые узоры, будто писали буквы незнакомого ей алфавита. Она почти остановилась, чтобы посмотреть. Дорога кончалась у казарм и строительной площадки, военные в своей хрустящей форме смотрели, как она проезжает мимо. Когда она помахала рукой, один из них помахал в ответ. А потом она снова выехала на грунтовку, и ей пришлось крепко взяться за руль обеими руками.