Мюррей Лейнстер - Шестые звездные войны

Кэлхаун нахмурился. Всегда возможно появление нового патогенного механизма, но едва ли это вероятно. И все же, если стандартные лабораторные анализы не в силах выявить носителя болезни, то это явно дело для Медицинской Службы. Почему же тогда люди в городе пытались не допустить на планету корабль Медслужбы? Чему он мог помешать? Девушка один раз упомянула о тех в городе, когда говорила о побеге из города. И она, приняв за одного из них Кэлхауна, пыталась застрелить его из арбалета. Описание эпидемии так же давало повод для любопытных сопоставлений.

Носитель болезни удачно прятался от исследователей, что не в силах сделать другой известный микроорганизм. Ведь такая способность не приносит микроорганизму выгоды в естественных условиях. Микробы не так часто сталкиваются с лабораторными анализами, чтобы эволюция научила их становиться невидимыми для электронных микроскопов. Нет причины для выработки такой невидимости - естественным путем, конечно.

Но более того, зачем кому-то мешать такому специалисту, как Кэлхаун, исследовать необычный случай эпидемии? Когда зараженные люди бегут из города умирать в дикой местности, почему оставшиеся должны пытаться уничтожить несущий им спасение корабль Медицинской Службы? Обычно люди в разгар эпидемии до ужаса опа-саются заразиться и стремиться получить помощь Медслужбы они должны не меньше, чем те, кто уже заболел. Что же здесь происходит?

- Вы сказали, что в городе было около тысячи человек,- отметил Кэлхаун.- Они работали на полях, где уже созревал урожай и ждали, пока прибудет основная масса колонистов. Что произошло после того, как эпидемия была распознана?

- Прибыл первый транспорт с Деттры,- безнадежным голосом продолжала девушка.- Их не стали сажать с помощью решетки. Мы предупредили их с помощью радио об эпидемии. Мы добровольно установили на планете карантин, пока наши врачи пытались найти средство борьбы с болезнью. Транспорт с колонистами отправился обратно, домой, неразгруженным.

Кэлхаун кивнул. Это было естественно.

- Потом появился другой корабль. Нас осталось в живых человек двести, наверное, и большая половина уже проявляла симптомы болезни. Но пришел новый корабли. Он приземлился на собственных аварийных двигателях, потому что управлять решеткой было некому.

В этом месте рассказа голос девушки дрогнул, когда она описала посадку незнакомого корабля в городе, где люди уже умирали, так по настоящему и не жив. Никто не пришел к посадочной площадке космодрома, чтобы встретить корабль. Люди, не успевшие заразиться, покинули город и теперь были разбросаны на обширной местности нетронутой природы вокруг города, надеясь, что им удастся избежать заражения, изолировавшись в новых еще неиспользованных поселках и отдельных домиках. Но недостатка в средствах связи не было. Практически все выжившие наблюдали за спуском корабля через экраны диспетчерской башни космопорта.

Корабль коснулся земли. Наружу вышли люди. Внешне на врачей они не были похожи. И вели они себя вовсе не как врачи. Видеоэкраны в диспетчерском пункте были тут же выключены. Связаться с космодромом не удалось. Поэтому изолированные группы возбужденно обсуждали происшествие между собой. Обменивались посланиями отчаянной надежды на то, что это все-таки врачи, которые их спасут. Потом новоприбывшие показались в комнате одного из тех, кто как раз вел такой разговор с другими выжившими, которые находились в дальнем здании. Визифон остался включенным, когда владелец открыл дверь пришедшим. Владелец радостно приветствовал тех, кого считал исследователями, по крайней мере, которые явились, чтобы отыскать причину внезапной чумы и уничтожить болезнь.

Собравшиеся у другого визифона с нетерпением смотрели на происходящее в другом здании. Они видели, как вошли незнакомые люди. Они увидели, как хладнокровно они убили их друга и всех, кто еще остался в живых из его семьи.

Люди, уже ощутившие первые симптомы чумы, или просто перепуганные, по двое и по трое разбросанные по всему городу, охваченные ужасом и отчаянием, начали быстро связываться между собой через визифоны. Возможно, произошла ошибка, глупое недоразумение, и было совершено преступление по воле отдельной группы лиц, а не командира корабля. Но это была не ошибка, хотя идея казалась чудовищно невероятной, но, очевидно, чуму на Марисе-3 решили прекратить тем же способом, каким прекращались эпидемии среди сельскохозяйственного скота. Те, кто был заражен или подвергался опасности заражения, должны быть уничтожены, дабы предотвратить распространение болезни среди новоприбывших.

Убеждение в подобной ужасной реальности было возможно лишь при наличии абсолютно неопровержимого доказательства. Но с наступлением ночи была отключена энергетическая городская сеть, и всякая возможность видеоконтакта среди уцелевших исчезла. Закаты на Марисе-3 всегда отличаются своим спокойствием и безмятежностью, но теперь над городом повисла в буквальном смысле мертвая тишь. И лишь иногда пустоту черных окон города прорезали жуткие вопли умирающих.

Жалкие остатки выживших поспешили покинуть город под покровом ночной темноты. Они бежали по одиночке и группами, и они несли с собой чуму. Некоторые вели и тащили с собой членов семей, тех, которые были уже слишком слабы, чтобы передвигаться самостоятельно. Они помогали уже обреченным отцам, мужьям, женам, матерям и друзьям выбраться из города на открытую местность. Побег уже не мог спасти им жизнь. Он только предотвращал жестокое убийство. Но почему-то именно это казалось обреченным выходом из положения.

- Но это,- сказал мягко Кэлхаун,- не ваша личная история болезни. Я хотел бы знать, как все было с вами. Когда началась у вас эта болезнь? Что бы не послужило ее причиной…

- Так вы не знаете, что это?- с безнадежным видом спросила Хелен.

- Еще нет,- признался Кэлхаун.- У меня слишком мало данных. Я пытаюсь собрать побольше.

Он не упомянул об информации, которую дал ему случай с мертвым человеком посреди кукурузного поля, в нескольких милях от места, где сейчас находились он и девушка.

Хелен рассказала о себе. Первым симптомом была апатия, безразличие к окружающему. Сначала она могла преодолеть апатию, но с каждым днем вялость усиливалась. С каждым днем требовались все большие, все более отчаянные усилия, чтобы заставить себя сосредоточиться хоть на чем-то, и еще большее утомление, как она заметила, приходило, стоило лишь ей попытаться что-то сделать. Она не чувствовала никаких неприятных ощущений, ни голода, ни жажды. Ей приходилось огромными усилиями напоминать себе даже о самой необходимости что-то делать.

Симптомы отлично соответствовали тем, которые испытывает человек на большой высоте, когда он долго находится в разреженной атмосфере, при недостатке кислорода или в негерметизированном флаере на большой высоте, с отключенным кислородным питанием. Человек в таких условиях потеряет сознание, даже не поняв, что соскальзывает в забытье. Только произойдет это все в считанные минуты. Здесь же процесс был бесконечно более замедлен, шел по ступеням. Был растянут на несколько недель. Но конец - тот же самый.