Ким Робинсон - Марсианская трилогия

В вишнякских лабораториях марсианский исходный материал вполне естественно служил основой для большинства экспериментов. Эоны пылевых бурь перемешали его по всей планете, и теперь он повсюду имел одинаковый состав. Типичная марсианская почва по большей части состояла из мелких частиц кремния и железа. А в верхних слоях часто залегали рыхлые осадки. Ниже материал был затвердевшим и комковатым, в разных степенях междучастичной цементизации, и чем глубже он залегал, тем более глыбистым становился.

Иными словами – глины. Смектиты, похожие на земные монтмориллонит и нонтронит, с добавлением материалов, таких как тальк, кварц, гематит, ангидрит, дизерит, клецит, бейделлит, рутил, гипс, маггемит и магнетит. И всех их обволакивали бесструктурные оксигидроксиды железа, а иногда – более кристаллизованные оксиды железа, которые придавали им красноватый цвет.

Поэтому их универсальным исходным материалом стал ожелезненный смектит. Его свободная и пористая структура позволяла ему поддерживать корни, но вместе с тем предоставлять достаточно места для роста. В нем совсем не было живых организмов, но было много соли и слишком мало азота. Так что задача учёных, по сути, состояла в том, чтобы собрать исходный материал, вымыть из него соль и алюминий и добавить азот и биотическое сообщество. И все это как можно быстрее. Довольно просто, если так посмотреть, но за словами «биотическое сообщество» скрывался целый ворох проблем.

– Господи, это не легче, чем поставить работу этого правительства! – воскликнула Надя Арне однажды вечером. – Они в большой беде!

Вне лабораторий, в природной среде, в глину просто внедряли бактерии, затем водоросли и прочие микроорганизмы, затем лишайники и, наконец, галофильные растения. После этого ждали, пока эти биосообщества спустя множество поколений, живя и умирая, преобразуют глину в почву. Это работало и работало до сих пор по всей планете, но очень медленно. Учёные из Сабиси подсчитали, что за сто лет средняя толщина растительного слоя увеличивается на один сантиметр. И даже это достигалось лишь за счёт популяций, созданных методами генной инженерии, чтобы довести скорость до предельно возможной.

С другой стороны, в теплицах почвы раньше обильно пичкали разного рода нутриентами, удобрениями и прививками. В результате получалось что-то похожее на то, чего добивались эти учёные, но количество этой почвы было мизерным по сравнению с желаемым – ведь они собирались распространить её по поверхности планеты, их целью было массовое производство. Но Надя поняла, что они ушли несколько глубже, чем сами ожидали, и теперь напоминали собаку, которая пытается разгрызть слишком крупную для неё кость.

Вопросы биологии, химии, биохимии и экологии, вовлеченные в эти проблемы, находились далеко за пределами понимания Нади, отчего она даже не могла выдвинуть каких-либо предположений. Нередко ей даже оказывалось не по силам понять суть некоторых процессов. В этом не было ничего от строительства – даже никаких аналогий с ним нельзя было провести.

Но почвоведам приходилось включать в свои производственные методы кое-какие элементы строительства, и в них Надя, по крайней мере, была способна что-то понять. И, рассматривая проектирование педонов и резервуары с живыми конституентами почвы, она стала концентрироваться на этих сторонах процесса. Также она изучала молекулярную структуру исходной глины, чтобы понять, поможет ли это её работе в Вишняке. Она выяснила, что марсианские смектиты – это алюмосиликаты, то есть каждая их частица имела слой алюминиевых октаэдров, зажатых между двумя слоями кремниевых тетраэдров. Разные типы смектитов имели разное число вариантов в этой общей схеме, и чем больше их было, тем легче вода просачивалась на межслойные поверхности. Самый распространенный на Марсе смектит, монтмориллонит, имел много вариантов, поэтому был весьма проницаем для воды и расширялся, когда намокал, а затем сужался, высыхая и расходясь трещинами.

Надя находила это любопытным.

– Слушай, – сказала она Арне, – а что, если наполнить педон образцами питательных жил, которые передадут биоту всему материалу. Взять партию материала, – продолжала она, – намочить его, потом высушить. Вставить в систему трещин образцы питательных жил. Потом добавить важные бактерии, какие нужно, и другие конституенты, которые вы можете вырастить. И если бактерии и другие организмы «проедят» себе путь по этим питательным жилам, преобразуя окружающий материал, а потом вдруг окажутся вместе в глине и будут в ней взаимодействовать. Это, конечно, будет непростой этап, понадобится множество проб, чтобы определить требуемые количества организмов, которые позволят избежать массового размножения, зато если им удастся прижиться, то учёные наконец-то создадут живую почву. Подобные системы питательных жил использовались для различных быстросхватывающихся материалов, а недавно я слышала, что врачи таким же образом вводят апатитовую пасту в сломанные кости. Питательные жилы делаются из белкового геля, подходящего для того материала, которым их наполнят, и лепятся в подходящие трубчатые формы.

– Образцы для роста. Над этим стоит подумать, – отозвался Арне, заставив Надю улыбнуться.

Оставшуюся часть дня она ходила довольная, а вечером, когда увиделась с Артом, сообщила:

– А я сегодня работала!

– Молодец! – ответил Арт. – Пойдём это отпразднуем.

В Богданове Вишняке это было проще простого. Город богдановистов был такой же жизнерадостный, как сам Аркадий. Каждую ночь здесь устраивались гуляния. Надя и Арт часто в них участвовали. Надя любила прогуливаться вдоль перил самой высокой террасы, чувствуя, что Аркадий тоже где-то там, будто он каким-то образом сумел выжить. Но в эту ночь, празднуя свой успех в работе, она чувствовала его присутствие как никогда сильно. Держа Арта за руку, она смотрела вниз на заросшие нижние террасы с их грядками, садами, бассейнами, спортивными площадками, рядами деревьев, аккуратными площадями, окруженными кафе, барами, танцполами, где музыканты бились за звуковое пространство, окружённые толпой, некоторые танцевали, но куда больше людей просто совершало ночной променад, как и сама Надя. И все это происходило все ещё под куполом, который они надеялись когда-нибудь убрать. Пока же здесь было тепло, и молодые местные уроженцы ходили в диковинных нарядах, включавших панталоны, головные уборы, пояса, жилеты, ожерелья, что напомнило Наде видеозапись – приём Ниргала и Майи в Тринидаде. Было ли это совпадением, или среди молодёжи появлялась какая-то межпланетная субкультура? А если так, то не выходило ли, что их Койот, тринидадец по происхождению, незаметно для всех завоевал обе планеты? Или, может быть, её Аркадий, посмертно? Аркадий и Койот – короли культуры. Эта мысль вызвала у неё ухмылку, и она отпила из чашки Арта заварной каваявы, лучшего напитка в этом холодном городе, и посмотрела на молодых людей, передвигающихся, как ангелы, вечно танцующих, проплывающих под изящными арками от террасы к террасе.