Ким Робинсон - Аврора [litres]

Стандартные протоколы устранения неполадок не помогли выявить источник проблемы, а это был повод для тревоги. Более подробный тест показал, что содержание газов и солей в дуговых трубках, составлявших солнцелинию, особенно галида и натрия высокого давления, а также ксенона и паров ртути, сократилось до критического уровня – либо в результате диффузии сквозь нанометровые дырочки в алюминиевых дуговых трубках, либо вследствие контакта с электродами в балласте, либо сцепляясь с кварцевыми и керамическими дуговыми трубками. Во многих солнцелиниях также использовался криптон-85 как дополнение к аргону в трубках, а в электродах был торий, и эти радиоактивные вещества со временем теряли свою эффективность в усилении разряда.

Все эти нарастающие потери вели к тому, что лучшим решением было напечатать новые лампы на принтерах, поднятых с помощью крупных автоподъемников, уже привезенных в Кольцо Б из Соноры, установленных и включенных. Когда они это проделали, в Лабрадор вновь вернулось освещение, а за ним и люди. Старые лампы были переработаны, их заменяемые материалы вернулись в различные хранилища для сырья. Потерянный аргон и натрий потом можно было отфильтровать из воздуха – частично, но не весь: некоторые атомы этих элементов соединялись с другими, присутствующими на корабле и были утеряны безвозвратно.

В итоге отключение электричества в Лабрадоре обернулось всего лишь маленьким кризисом. Тем не менее оно вызвало много случаев повышения кровяного давления, бессонницы, разговоров о кошмарах. Некоторые даже высказывались о том, что жизнь превратилась для них в кошмар наяву.

В 199 году в Лабрадоре, Патагонии и Прерии случился неурожай. Запасов продовольствия, накопленных к тому времени, хватало, чтобы прокормить население корабля, сейчас это было 953 человека, всего на шесть месяцев. Для истории человечества в этом не было ничего удивительного – более того, насколько могли определить историки, их запасы были весьма близки к среднему уровню. Но это было не так существенно, как то, что теперь из-за неурожая они были, так или иначе, вынуждены обратиться к своим резервам.

– А что еще мы можем сделать? – сказал Бадим, когда Арам пожаловался ему на этот счет. – Для этого же и нужен резерв.

– Да, но что случится, когда и он закончится? – отозвался Арам.

Фитопатологи изо всех сил старались понять причины их проблем и как можно скорее придумать новые стратегии борьбы с вредителями. Они испытывали целый ряд химических и биологических пестицидов, либо выведенных в лабораториях, либо почерпнутых из имевшейся информации с Земли. Они внедряли генетически модифицированные растения, которые лучше переносили любые патогены, какие были обнаружены на зараженных растениях. Они превратили все земли во всех биомах в пашни. Отменили зимы, перейдя на циклы «весна-лето-осень».

Предприняв все эти действия, они создали мультивариантный эксперимент. Поэтому какие бы ни получились результаты, они бы не могли сказать, какие действия к чему привели.

Когда в новый весенний период прошел посев, то стало казаться, что страх – это тоже инфекционная болезнь, поражающая людей. Теперь они стали припрятывать часть урожая, и эта тенденция очень плохо сказывалась на производительности всей системы. Утрата социального доверия легко могла привести к всеобщей панике, после чего – к хаосу и забвению. Все знали это, и от этого страх только усиливался.

В то же время, несмотря на растущую опасность, на корабле до сих пор не было ни служб безопасности, ни какой-либо власти, кроме той, что население возложило на исполнительный совет, по сути, взявший на себя также функции совета безопасности. Несмотря на то, что Бадим призывал установить систему управления, у них по-прежнему не было шерифа. В этом отношении они всегда находились на грани анархии. И восприятие этой действительности, несомненно, также усиливало их страх.

Однажды Арам зашел к Бадиму и Фрее с новыми наработками фитопатологов.

– Похоже, мы вылетели к Земле с недостатком брома, – сказал он. – Из девяноста двух естественных элементов ключевыми для жизни являются двадцать девять, и бром – один из них. В виде ионов бромида он стабилизирует соединительные ткани, известные как базальные мембраны, которые есть у всех организмов. Это часть коллагена, который скрепляет все вместе. Но похоже, его на всем корабле было в обрез с самого начала. Делвин думает, они пытались снизить общую солевую нагрузку, и это был случайный результат.

– А мы можем его напечатать? – спросила Фрея.

Арам удивленно взглянул на нее.

– Нельзя напечатать элемент, дорогая.

– Совсем нет?

– Нет. Такое случается только внутри взрывающихся звезд или чего-то подобного. Принтеры могут лишь придать форму тому, что мы даем им в виде сырья.

– Ах да, – сказала Фрея. – кажется, я это знала.

– Ничего.

– Не помню, чтобы когда-либо у нас заходила речь о броме, – сообщил Бадим.

– Он вообще не из тех элементов, о которых говорят. Но, оказывается, довольно важный. И этим объясняется кое-что из того, чего мы не понимаем.

Люди начали голодать. Вступило в силу нормирование продуктов – это было решено демократическим голосованием, проведенным по рекомендации комитета, созданного для предложений относительно чрезвычайной ситуации. За нормирование проголосовало 615 человек, против – 102.

Однажды Фрею вызвали в Сонору, где просили разобраться с какой-то неопределенной проблемой.

– Не ходи, – сказал ей Бадим по телефону.

Просьба отца казалась действительно странной, но к тому времени Фрея уже была на месте. Когда же она увидела, в чем дело, то села на ближайшую скамейку и наклонилась вперед, опустив голову. Пятеро молодых людей залезли в пластиковые мешки с головой и задохнулись. Один нацарапал записку: «Потому что нас слишком много».

– Это должно остановиться, – сказала она, когда ей удалось подняться.

Но на следующей неделе двое подростков взломали код шлюза и вылетели из носового дока стержня без привязи и без скафандров. И тоже оставили записку: «Пойду пройдусь. Может быть, вернусь не скоро» [28].

Обращение к традиции. Римская добродетель. Пожертвование одного ради многих. Очень человечный поступок.

Они созвали генеральную ассамблею, и люди в очередной раз собрались на площади Сан-Хосе – той самой, где уже произошло столько событий. С другой стороны, сейчас только половина из них застала кризис на Авроре и последовавший за ним раскол. Поэтому люди старшего поколения смотрели теперь на молодых несколько боязливо. «Вы не знаете, что здесь было», – говорили они. Молодые их поддразнивали: «Неужели? Вы уверены? Все настолько плохо?»