Дмитрий Шаров - Два кубика счастья

Ей так шла роль мамы. Казалось, что вся её прежняя жизнь была одной лишь подготовкой к этому призванию — быть мамой.

Камилла зашла на кухню, бросила на меня чуть усталый взгляд.

- Поел и почти сразу уснул. Чай будешь?

- Угу. Зелёный, без сахара.

Камилла прошла к плите, зажгла конфорку, поставила чайник на огонь.

- Как там у тебя с отпуском?

- Леонис обещал дать неделю. Вот закрою квартальный отчёт и можно будет отдохнуть.

Камилла посмотрела в окно, поймала взглядом нити дождя, невольно поёжилась.

- Честно сказать, я и не думала, что с маленьким ребёнком будет столько хлопот. На себя почти времени не остаётся. Я уже и забыла, когда в последний раз посещала парикмахера.

- Похоже, тебе самой отпуск необходим не меньше, чем мне — улыбаюсь я.

Камилла улыбается в ответ усталой, но счастливой улыбкой.

- Я хочу ещё раз поговорить с ним.

- Но, Кальман, вы не забыли, что было в прошлый раз? Эта беседа чуть не привела его к нервному срыву. Он ещё не готов.

- Он никогда не будет готов принять правду, если мы и дальше будем продолжать слащать пилюлю!

- Дайте ему время. Несколько месяцев.

- Я ему дал достаточно времени. У нас и так проблемы в нехватке персонала. Или может быть мне напомнить, как мало тех, кто предпочитает эту унылую реальность забвению счастливого сна? Сегодня же вечером разбудите его. Это не обсуждается.

- Как скажите. Возможно вы и правы.

Ассистент задумчиво посмотрел на высокую фигуру главного врача.

- А вы сами, Кальман? Как тяжело дался вам этот выбор?

Кальман не спешил с ответом. Казалось, что он сосредоточенно рассматривает показания приборов жизнедеятельности спавших, то и дело сверяя эти показания с отмеченными в журнале. Спустя минуту он ответил хриплым, не по возрасту старым, не своим привычным голосом.

- Это было самым трудным решением в моей жизни. У меня там осталась семья. Они снятся мне каждую ночь. Каждый ночь я засыпаю с мыслями о них и с ними же просыпаюсь. Порою мне кажется, что я сделал неправильный выбор. Там у меня было всё, о чём можно мечтать человеку. Сейчас бы я проводил время в компании моей замечательной жены Барбары, воспитывал бы двух прекрасных дочерей. В этом куда больше смысла, чем в ежедневном осмотре спящих и последующей беседы, в которой я просто рушу их мир. ''Здравствуйте, я доктор Кальман Риц. Вы находитесь на борту космического корабля ''Фаэтон''. А тот мир, где вы до этого жили — всего лишь программа. Он ненастоящий. Не хотите ли отказаться от него в обмен на унылую и однообразную жизнь на этой огромной посудине? Нет? Ну и замечательно''. После этих откровенных бесед я становлюсь противен сам себе.

- Простите, доктор. Я не хотел задеть ваши чувства.

- Ничего страшного. Этот выбор необходим каждому из нас. Однажды перед тобой раскинуться две дороги. По одной будет идти легко и приятно, а по другой — тяжело, невыносимо, одиноко. Казалось, здесь выбор очевиден. Только дурак пойдёт по более сложному пути. Но и такие находятся. Они бредут сквозь мрак, сквозь боль потерь, сквозь разрушение своих же иллюзий и таких понятных сердцу желаний. Бредут молча, стиснув зубы, боясь однажды остановиться и закричать. И тот крик будет пострашнее всего, что когда-либо приходилось слышать человеческому уху. Их не купить и не прикормить простым человеческим счастьем. А идут они по этому пути лишь с одной единственной целью: найти настоящего себя в этом сумасшедшем мире.

- А вы нашли себя, Кальман?

- Нашёл. Иначе я бы сейчас спал среди тысяч других. Кто-то ведь должен делать мою работу. Кто-то ведь должен вести человечество к новому рассвету. Кто-то ведь должен...

- Это не обязательно могли быть вы.

- Знаю, знаю. Но всем своим нутром я чувствую, что именно здесь моё место. И это не глупое самомнение и даже не благородная жертва. Это то место, где мне необходимо быть, где я и должен находиться, где я имею счастье (или глупость) познакомиться с самим собой.

Ассистент с нескрываемым восхищением посмотрел в серые глаза старшего врача и только укрепился в своём выборе, точно таком же, который однажды предстоит сделать всем членам экипажа ''Фаэтона''. Да и всем нам без исключения.

У меня долго не получалось уснуть в ту ночь. Я ворочался с боку на бок, несколько раз вставал смотрел как там спит Роберт, а потом шёл на кухню попить воды.

Дождь и не думал прекращаться, стучал по крыше, о чём-то пел в унисон с ветром.

В голову лезли всякие мысли. Одни из них были тревожные, другие — напротив, приятные, захватывающие целиком. Я почему-то стал думать и о дочери. Маленькая копия Камиллы с небольшими моими штрихами. Ну и красавицей бы была она! Я представил её так ярко, так живо, что отчего-то даже испугался этого образа. Нужно поговорить об этом с Камиллой. Думаю, она не будет против второго ребёнка. Разве можно быть против детей?

И всё же одна особенно тревожная мысль не выходила из головы, попискивала комариком, напоминала о себе чем-то прохладным и не очень приятным. Тот до жути реалистичный сон. Я на борту космического корабля, со мной разговаривает какой-то доктор. Кажется, его зовут то ли Кольцман, то ли Кульман. А фамилия у него, как фешенебельный отель в Париже. Может на отпуск махнуть в Париж? А как же Роберт? Он ведь ещё такой кроха. Ему будет тяжело перенести такое путешествие. Но в будущем, как-нибудь, обязательно нужно побывать там.

Как будто само сознание защищало меня от тревожных мыслей, заставляло переключаться на что-то более приятное.

А ещё в том сне этот свихнувшийся доктор говорил, что я был рожден на космическом корабле. Как это вообще возможно? Сейчас 21-й век на дворе. Люди только-только начали осваивать ближайшие планеты, запускать спутники, научные зонды. Ни о каком космическом туризме речь пока и не идёт. Мы лишь подходим к этому. Получается, мне снилась какая-то интерпретация будущего. Не моего конечно, а моего воображения по тому как это будущее может выглядеть. Странно, но в последнее время я не смотрел никакой фантастики и не читал ни о чём подобном. У меня просто на это времени не остаётся с моей работой и воспитанием ребёнка. Так почему же я вижу один и тот же сон, который завязан на космической тематике? Что за причуды моего подсознания? Результаты МРТ ничего аномального не показали, так почему же...

Роберт проснулся. Кричит, плачет, дрыгаем ручками. Мои глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы их хорошо разглядеть. Надо вставать. Но только я было собрался это делать, как меня уже опередила Камилла. Она быстро подошла к ребёнку, посмотрела на него с улыбкой, потрогала его — сухой ли. Дала соску и он почти сразу успокоился.

Камилла не перестаёт меня удивлять. Чуть Роберт даёт о себе знать как Камилла оказывается тут как тут. Связь ребёнка между матерью просто поразительна. Казалось, она упреждает его желания, понимает то, что он ей хочет сказать. И эта связь останется на всю жизнь. Пожалуй, самая прочная связь из всех существующих.