Нил Эшер - Темный разум

Такова дисциплина у прадоров и таковы наказания. Впрочем, подобная рана не убьет гада.

Наконец что–то появилось над горами. Это оказался грубый прадорский гравиборт, похожий на короткий толстый грузовой звездолет. Нас обдало ветром вперемешку с пеплом и брызгами из ближайших луж. Потом все накрыла тень снижающегося корабля. Прежде чем стихнуть, гул двигателей долго сотрясал землю. Затем опустился гигантский трап, и резко запахло морем и гнилью. Промчались два вторинца с тяжелыми железными рамами странной формы на спинах. Затем на гравидвижках спустился Отец — грандиозная туша в пятнадцатифутовом панцире, с искусственными, широко расставленными металлическими клешнями–протезами на передней половине тела. Две ноги с одного бока казались парализованными и едва не отваливались. Я заметил четыре шестигранника неизвестного назначения, приваренных рядком под жвалами, одно из которых тоже являлось протезом. Но все мои размышления над загадкой этих коробочек оборвались, едва я увидел, кто спускается по трапу следом за прадором.

Четыре человека шли вниз: трое мужчин, одна женщина. Высокие, мускулистые, но кожу их испещряли странные синие кольца, словно эти люди подхватили какую–то инопланетную чуму. Все они были обнажены, в одних лишь портупеях — но уж в оружии недостатка не испытывали. Еще они несли разрозненные части какого–то оборудования, и, заметив кое–что из медицинской техники Государства, я с ужасом заподозрил, что последует дальше.

— Гребаные предатели, — прохрипел Гидеон, но голос его был так слаб, что, наверное, достиг лишь моих ушей.

Прадор–отец повис над нами, так близко, что чувствовалось, как его гравидвижки попеременно пытаются то вогнать меня в землю, то оторвать от нее. Потом он снизился, а первенец подсунул под каждый отцовский бок по железному каркасу. Главный зритель занял почетное место и приготовился смотреть спектакль.

Четверо людей, до сего момента стоявшие, словно каменные, дернувшись, пришли в движение. Они направились прямиком к Гидеону и окружили его. Капитан продолжал ругаться, даже когда его исследовали государственным диагностером, ставили капельницу и накачивали разной дрянью. Замолчал и обмяк он только после того, как на его позвоночнике в нескольких местах разместили блокираторы нервов. Воистину странно, однако Гидеона полностью лишили чувствительности — то есть избавили и от боли.

А потом его начали резать.

Быстро, квалифицированно, точно опытные мясники, разделывающие тушу. Сперва содрали кожу, потом плоть с затылка и шеи, потом с помощью медицинской пилы вскрыли череп и обнажили мозг. Вырезали часть шейных позвонков, тонкими гибкими лезвиями сделали ряд надрезов в нижней части спины. Уже несколько капельниц вводили в его тело разные препараты. Я услышал шипение кислоты и увидел, как ноги Гидеона задергались. Потом глухо захрустело, и синяя женщина подняла что–то округлое, окровавленное, с каким–то хвостом, тянущимся следом, — и отбросила это в сторону. Когда же «это» шлепнулось на землю, я осознал, что у Гидеона только что извлекли мозги — головной и большую часть спинного. Но это бессмысленно! Его убили под анестезией. Или палачи забраковали то, что для них бесполезно?

А тем временем прадор–отец, совсем как кинозритель, жующий попкорн, глотал куски человеческой плоти, которыми его кормил один из вторинцев. Я подумал, а не умер ли я уже и не угодил ли на какой–то совершенно безумный круг ада? Потом повернулся к Гидеону и увидел, что с ним еще не закончили.

В его шею, туда, где был позвоночник, вводили ребристую глянцевую трубку. Прежде чем вся она погрузилась в тело, к концу трубки прикрепили короткий цилиндрик, который немедленно выпустил острые железные иглы, воткнувшиеся в череп. Следующим шагом снятую крышку черепа поместили на место, зафиксировали ее с помощью государственного костесварочного агрегата, а затем клеткосварочный аппарат залатал плоть. А я все смотрел, ужасаясь и недоумевая.

Забулькал, защелкал Отец. Я перевел взгляд на монстра — один из его первенцев вручал ему очередной шестигранник, совсем как те кубики, что уже крепились к панцирю, и Отец принял дар, не переставая жевать кошмарную снедь. Когда я снова посмотрел на Гидеона, один из мужчин выдергивал из скалы удерживавшие капитана скобы — для чего требовалась воистину немыслимая сила. А я размышлял, что же они сделают с телом дальше — даже когда женщина подошла ко мне с плазмокапельницей и диагностером. Может, эта штука, которую они вставили, придает мясу некий особо изысканный вкус, горячо любимый присутствующим здесь Отцом? Глядя, как женщина садится рядом на корточки, я лишь надеялся умереть так же легко, как Гидеон. Я посмотрел на него, и тут…

Гидеон дернулся — раз, другой, потом резко встал на четвереньки. Точнее — на два колена и одну руку. И я понял то, что до этой секунды просто отказывался понимать. Ему имплантировали аппаратуру управления и контроля. Но ведь телу не перенести подобную травму?! Ошеломленный, я почти и не заметил, что женщина уже ставит мне капельницу.

Гидеон разогнулся, приняв совершенно неестественную позу, и сделал пару шаркающих шагов. Взглянув на прадора–отца, я заметил, что он все еще держит шестигранную коробочку — точно такую же, как и четыре на его панцире, и меня как осенило — я увидел теперь связь с четырьмя присутствующими здесь людьми. Мой бывший товарищ тяжело вздохнул, сделал еще шаг и рухнул плашмя. Четверо синекожих палачей и все прадоры, кроме Отца, оцепенели. Некоторое время Гидеон дергался и корчился на земле, потом сверкающие железные иглы высунулись на миг из его черепа — и тут же втянулись обратно. С хрустом разошелся костяной шов, череп открылся, и устройство вывалилось наружу. Оно по–прежнему крепилось к глянцевой трубке, как какой–то причудливый побег артишока. Прадор–отец отбросил шестигранник. Вскинулась гигантская клешня–протез, разрубая надвое кормившего папашу вторинца. Две половинки бросились было бежать, но у каждой ножки оказались только с одной стороны, так что обе они заплясали некий извращенный танец по кругу, пятная скалу сукровицей.

Я вспомнил, как недавно Гидеон пытался дистанционно активировать поврежденную пушку. После неудачи он отшвырнул пульт и наорал на ответственного за поломку. Ситуация повторилась — но в чудовищном, гротескно искаженном виде.

А вокруг меня снова засуетилась страшная четверка. Мне сделали уколы, довольно болезненные, но вызвавшие искусственную эйфорию и утешительное безразличие. Теперь в любой момент включатся блокираторы нервов, и все будет кончено. И это не важно — ничто уже не важно. Но блокираторов не было, и я взвыл, когда мне рассекли шею, стремительно вернувшись к жестокой действительности. Я увидел то, что они принесли, — этакого хромированного паука с цилиндрическим телом. Ощутив, как он погружается, я завопил еще громче.