Энн Леки - Слуги милосердия

Ногу я и в самом деле потеряла. Врач объясняла положение дел, пока я полулежала на койке и медчасти. Меня прикрывало одеяло, тем не менее отсутствие левой ноги почти до самого бедра было очевидным.

– Она будет отрастать несколько недель. Мы работаем над протезом, который поможет вам в течение следующего месяца или двух, но пока, боюсь, вам будут доступны только костыли. – Доктор умолкла, будто ожидая от меня каких-то слов. – И это самое плохое, капитан флота. Вправду. Вам повезло остаться в живых.

– Да, – согласилась я.

– Мы никого не потеряли. Веское доказательство важности правил техники безопасности, и я полагаю, парочка солдат Бо страстно надеется, что вы не станете их искать, чтобы сказать в лицо: «Я же вам говорила». Мы потеряли часть облицовки корпуса и получили пару пробоин, но все предохранители сработали как следовало. Солдаты Калр проводят сейчас снаружи посильные ремонтные работы. Мы находимся в шлюзовом пространстве. Экалу хотела проконсультироваться с вами, прежде чем принимать радикальные решения. – Она поколебалась, словно ожидала услышать от меня что-нибудь. Я молчала. – Пять принесет вам чаю через пару минут. А через несколько часов вам можно будет съесть что-нибудь посущественнее.

– Я не хочу чаю, – сказала я. – Только воду.

Врач помедлила.

– Хорошо, – согласилась она. – Я дам знать Калр Пять.

Она вышла, и я закрыла глаза. Это ранение должно было стать смертельным для вспомогательного компонента. Будь я все еще частью корабля, крошечным сегментом «Справедливости: Торена», от меня давно бы уже избавились. Эта мысль необъяснимо огорчила меня, – если бы я по-прежнему была лишь маленькой частицей корабля, я бы не обратила на это внимания. А я потеряла гораздо больше, чем одну-единственную, более или менее легко заменяемую ногу, навсегда – и жила, продолжала функционировать, или, по крайней мере, так это выглядело со стороны для того, кто не слишком присматривался.

В каюту зашла Пять с водой. В чашке с ручкой, покрытой зеленой глазурью, которая, как я знала, входила в сервиз, что так ей понравился в Ксхенанг Серит. Она сама пила из него каждый день, с тех пор как приобрела, но никогда не подавала мне в нем. Это ее личное имущество. Ее лицо было столь тщательно лишено всякого выражения, что я осознала: она испытывает очень сильные эмоции. И я не могла увидеть, какие именно, – не стала связываться с кораблем, спрашивать его. Из-за этого Пять казалась мне странно плоской, словно была лишь картинкой, которую я видела, а не настоящим человеком. Пять открыла ящик тумбы возле кровати, достала ткань и вытерла мне глаза. Поднесла чашку с водой к моим губам. Я отпила.

В дверь вошла Сеиварден, за ней – другая Калр. На лейтенанте были лишь нижнее белье и перчатки, она безмятежно прищурилась, глядя на меня.

– Я рад, что ты вернулась. – Спокойная и расслабленная, она находилась все еще под воздействием препаратов, поняла я, все еще приходила в себя после своего сеанса с врачом, который состоялся, пока я была снаружи корабля.

– А тебе можно вставать? – спросила я.

Пять даже не повернула головы, когда говорила Сеиварден, а только снова вытерла мне глаза.

– Нет, – ответила Сеиварден все так же абсолютно, неестественно спокойно. – Подвинься.

– Что? – До меня не сразу дошло, что она сказала.

Прежде чем я успела еще как-то отреагировать, Пять поставила чашку с водой и с помощью другой Калр подвинула меня ближе к правому краю койки, и Сеиварден села слева, подняла свои обнаженные ноги и засунула их под одеяло. Откинулась назад, прижалась ко мне, одной ногой – в том месте, где должна была находиться моя левая нога, плечом к моему плечу.

– Вот так. Теперь доктору не на что жаловаться. – Она закрыла глаза. Я хочу спать, – сказала она, очевидно не обращаясь ни к кому.

– Капитан флота, – обратилась ко мне Пять. – Врач обеспокоена: вы бодрствуете почти час и почти все это время плачете. – Она дала мне отпить еще воды. – Врач хочет вам дать чего-нибудь, чтобы помочь, но боится даже предложить. – Нет, это явно говорит корабль.

– Мне не нужны препараты, – сказала я. – Мне они никогда не были нужны.

– Разумеется, вам они были не нужны. – Выражение лица Пять не изменилось. Ее голое тоже.

– Что мне меньше всего нравилось, – сказала я наконец, после того как выпила всю воду, – это когда офицер принимала меня как должное. Просто считала, что я всегда буду к ее услугам, когда бы они ни понадобились и что бы ни понадобилось, и никогда не задавалась вопросом, что я могу подумать. Или что я вообще о чем-то думаю, для начала. Ни Пять, ни корабль не ответили. – Но именно это я и делала. Я вообще ничего такого не осознавала, пока ты не сказал, что хотел бы быть кем-то, кто мог бы стать капитаном. – Это говорил корабль, а не Пять, но, разумеется, корабль слушал. – А я… Мне жаль, что я так отреагировала.

– Признаю, – сказала Пять – нет, сказал корабль, я уверена, – я почувствовал себя уязвленным и разочарованным, когда увидел, как вы это восприняли. Но в том, как ты реагируешь на что-то, есть две стороны, не так ли? Что ты чувствуешь и что делаешь. И важно то, что делаешь, верно? И, капитан флота, я должен перед вами извиниться. Мне следовало понимать, когда я отправил лейтенанта Сеиварден действовать от моего имени, что это вас расстроит. Но я думаю, что должен также объяснить вам кое-что. Одно дело – просить ваших Калр приобнять вас время от времени, но они на самом деле не способны дать вам большего. – Пять говорила спокойно и серьезно, по-прежнему стоя возле койки с чашкой зеленой глазури в руке. – К настоящему времени почти все Калр уяснили, что любая из них могла бы провести с вами в койке день и ночь напролет и в этом не было бы ни капли секса. Но тем не менее они такого не хотели бы. Одна из них могла бы согласиться прямо сейчас, если бы я попросил, но они не пожелали бы делать это регулярно. Даже без секса, полагаю, подобное кажется слишком интимным. Лейтенант Сеиварден, с другой стороны, просто счастлива делать это.

– Ты очень добр ко мне, корабль, – сказала я, помолчав. – И я знаю, что оба мы чувствуем, будто… будто нам не хватает части самих себя. И кажется, словно каждый из нас – та часть, которой недостает другому. Но это не то же самое, верно, когда я здесь, это не то же самое, как если бы вернулись твои вспомогательные компоненты. И даже будь так, корабли хотят иметь капитанов, которых они могут любить. Корабли не любят другие корабли. Они не любят своих вспомогательных компонентов. И я имела в виду именно то, что сказала. Было бы здорово, если б ты смог стать своим капитаном или, по крайней мере, выбрать его. Возможно, ты был бы счастливее с капитаном Сеиварден. Или с Экалу. Я чувствую, что могла бы просто безумно полюбить Экалу, будь я по-прежнему «Справедливостью Торена».