Энн Леки - Слуги милосердия

Огорчение. Страх.

– Я сделала что-то не так, сэр?

– Нет. Напротив. – Я заставила себя откусить еще рыбы. – Я просто хотела позавтракать с вами и, возможно, спросить вашего мнения кос о чем, но сейчас, интересуясь, как идут дела, я просто беседую. – Я отпила чаю. – Мне не всегда удается праздный разговор. Извините.

Экалу решилась на легкую улыбку, ее начало отпускать, но она не доверилась полностью этому ощущению. Не расслабилась.

– Итак, – продолжила я, – просто перейдем тогда к делу, так? Я хотела услышать ваше мнение об Амаат Один. Должно быть странно, – добавила я, заметив, как она удержалась от того, чтобы не вздрогнуть при этом, – слышать имя, под которым вы служили так долго и которое больше к вам не относится.

Экалу отмахнулась: не важно.

– Я пришла на этот корабль не как Амаат Один. Мой номер менялся по мере того, как люди уходили в отставку, или уезжали, или… – Что бы ни подразумевалось под этим или, оно так и не прозвучало. Она снова махнула рукой. – Но вы правы, сэр, это странно. – Тут она откусила от фрукта. Разжевала и проглотила. – Полагаю, вам известно, как это бывает.

– Да, – согласилась я. Подождала минуту на тот случай, если ей есть что добавить, но, очевидно, это было не так. – Я не спрашиваю про что-нибудь плохое. Амаат Один несла вахту и руководила своим подразделением, пока Сеиварден оставалась нездорова. Я думаю, она отлично справилась, и хотела бы, чтобы она начала офицерскую подготовку. У нас есть необходимые материалы на борту, потому что вы ими пользовались. На самом деле, я думаю, что такая подготовка должна быть доступной любому на корабле, кто этого захочет. Но я конкретно рассматриваю возможность продвижения в боевых условиях для Амаат Один. Думаю, вы знаете ее очень хорошо.

– Сэр, я… – Она чувствовала себя очень неловко, чуть ли не оскорбленной. Хотела встать из-за стола, выйти из каюты. Не знала, как мне ответить.

– Я понимаю, что, весьма вероятно, ставлю вас в затруднительное положение, если вы станете возражать против ее продвижения и если она узнает потому что на этом корабле; мало что остается в тайне, – что вы, возможно, помешали ему. Но я прошу вас принять во внимание шине положение. Подумать о том, что произошло, когда я и лейтенант Тайзэрвэт отсутствовали, а лейтенанту Сеиварден нездоровилось. Вы и командиры подразделений справились великолепно, но нам всем было бы гораздо спокойней, будь у вас больше опыта. Не вижу причин не дать всем командирам подразделений требуемой подготовки на тот случай, когда это повторится, и предвижу, что в конце концов они заслужат повышение. Предвижу, что они понадобятся кораблю на этих местах.

Экалу молчала. Отпила еще чаю. Размышляя. Подавленная и встревоженная.

– Сэр, – сказала она наконец, – прошу нас проявить терпимость и снисходительность. Но в чем суть? Я понимаю, зачем мы возвращаемся на Атхоек, и вижу в этом смысл. Но дальше? Сначала все происходящее просто казалось нереальным, и оно по-прежнему отчасти так. Но лорд Радча распадается на части. А если развалится она, то и Радч – тоже. Может, она удержится в целости, может, снова соберет свои части вместе. Но, прошу прощения, сэр, за откровенность, вы ведь на самом деле этого не хотите, не так ли?

– Не хочу, – признала я.

– А тогда в чем суть? В чем смысл разговоров о подготовке и продвижениях, словно все будет идти так, как всегда?

– А в чем смысл чего бы то ни было?

– Сэр? Она заморгала, сбитая с толку. Ошеломленная.

– Через тысячу лет, лейтенант, ничто из того, что вас волнует, не будет иметь никакого значения. Даже для вас вы будете мертвы. Так же и я, и никого из живых волновать это не будет. Может быть – только может быть, – кто-нибудь вспомнит паши имена. Более вероятно, что эти имена окажутся выгравированы на какой-нибудь запылившейся памятной броши на дне старой шкатулки, которую никто никогда не открывает. – Или это касалось только Экалу. Никто и никогда не сделает памятные броши по мне, после моей смерти. – И эта тысяча лет пройдет, а за ней еще и еще, до конца вселенной. Подумайте обо всех печалях и трагедиях и – да, о триумфах, похороненных в прошлом, за миллионы лет. Это было всем для людей, которые жили ими. А теперь это – ничто.

Экалу сглотнула.

– Мне нужно будет запомнить, сэр, на тот случай, если упадет настроение, что вы знаете, как его поднять в два счета.

Я улыбнулась.

– Суть в том, что нет никакого смысла. Выберите его для себя .

– Нам обычно не приходится выбирать его для себя, верно? – спросила она. – Вам – полагаю, да, но вы – особый случай. А все мы на этом корабле просто соглашаемся с вами. – Она опустила взгляд на свою тарелку, подумала было взяться за вилку, но я поняла, что она просто не может сейчас есть.

Я сказала:

– Это не должно быть чем-то грандиозным. Как вы, говорите, часто – просто не может быть. Иногда это всего лишь правило: «Мне нужно найти способ поставить одну ногу перед другой, или я умру здесь». Если мы проиграем наш бросок, если проиграем наши жизни, тогда да, подготовка и продвижения потеряют смысл. Но кто знает? Возможно, знаки будут благоволить нам. А если в конце концов я получу то, что хочу, Атхоеку понадобится защита. Мне потребуются хорошие офицеры.

– А каковы шансы, что знаки будут к нам благосклонны, сэр, если можно спросить? План лейтенанта Тайзэрвэт то, что я о нем знаю, сэр, это… Она отмахнулась от того слова, которое собиралась употребить для описания. – Никакого допуска на ошибку или случайность. А ведь столь высока вероятность, что все пойдет совершенно не так, как надо.

– Когда собираешься сделать что-нибудь вроде этого, – сказала я, – шансы совершенно не относятся к делу. Шансы знать не нужно. Надо знать, как выполнить то, что пытаешься. А потом нужно это осуществить. А что будет дальше, – я махнула рукой, словно бросая пригоршню знаков, – вне твоей власти.

– Будет так, как пожелает Амаат, – сказала Экалу. Благочестивая банальность. – Иногда это утешает – думать, что божий замысел управляет всем. – Она вздохнула. – А иногда нет.

– Совершенно верно, – согласилась я. – Тем временем насладимся завтраком. – Я взяла кусок рыбы. – Он очень хорош. И давайте поговорим об Амаат Один и всех тех в подразделениях, из кого, по-вашему, могли бы получиться офицеры.

После завтрака я отправилась в медчасть, в крошечный кабинет доктора. Опустилась в кресло, прислонила к стене костыли.

– Вы говорили что-то о протезе.

– Он еще не готов, – сказала она. Уныло. Хмурясь. Вызывая у меня сомнение в ее утверждении.

– Он должен был быть уже готов, – заметила я.

– Это сложный механизм. Нужно, чтобы он мог компенсировать дальнейший рост по мере…

– Вы хотите быть уверены, что я не оставлю здесь Сеиварден и ее Амаат и не отправлюсь на базу сама. – Мы находились в шлюзовом пространстве, в нескольких днях пути от Атхоека.