Наталья Бульба - Космический маршал. В шаге от победы. Часть 2. Оборванные стропы

Детское, едва ли не забытое чувство, когда в грозу хотелось забиться под одеяло, скрывшись от разбушевавшейся стихии. Или забраться с ногами в глубокое кресло, стоявшее в библиотеке, закрыть глаза, продолжая всем телом ощущать, как порывами бьется в стены дома ветер; слыша, как стучат в закрытые окна капли дождя, как стонет растущая в саду яблоня, склоняясь ветвями к самой земле…

Как же давно все это было!

Давно и… далеко!

Несмотря на усталость, сон не шел. И не важно, что было причиной — отголоски подаренного Риманом наслаждения или отступившие на время, но вновь вернувшиеся проблемы, результата это не меняло. При таком раскладе либо подниматься, признавая свое поражение, либо прибегать к кардинальным методам в виде специальных методик.

Выбор из двух был очевиден: первый вариант мне нравился больше, чем второй.

Потихоньку, чтобы не потревожить Римана, я встала, накинула брошенный на спинку стула халат. Вышла в соседнюю комнату, которая еще недавно была гостиной, но теперь стала моим кабинетом. Прежде чем сесть за стол, задержалась у окна…

Гроза была совсем рядом. Резала на куски небо, рассыпая мозаичную реальность, угрожающе рычала, накатываясь вал за валом…

Никакой связи, но перед глазами в этот момент вставали сухие строчки статистики, которые я подбирала, готовя еще одну статью для Антуана. Последний удар…. Смертность в эскадрах двух адмиралов, претендующих на место главы Коалиционного штаба. И тогда, во время войны с самаринянами, и в мирное время…

Будучи аналитиком, к цифрам я относилась неоднозначно, зная, что их внутренняя суть проявляет свое непостоянство притянутым контекстом. Без стройной цепочки причин и следствий они вели себя как дешевые проститутки, отдаваясь без разбору любому, кто заплатит…

Этот случай значился среди исключений. Выборка критериев делалась без возможности двоякой трактовки…

Далин и Соболев…

Соболев и Далин…

За спиной у каждого стояли свои силы, у каждого поддержка и в Штабе объединенного флота и на уровне правительства. Все отличие лишь в целях, которые преследователи одни и другие, и в методах, которыми действовали, добиваясь своего.

Последнее и расставляло все по своим местам: покушение на дочь командующего ударной армады здесь, на Самаринии, мы предотвратили буквально в последний момент.

Враг становился еще более опасным, когда его загоняли в угол.

Сбросив искажающую составляющую поля — под песню дождя работалось лучше, я вернулась к столу, активировала планшет, ввела код допуска. На последнем символе застопорилась, неожиданно осознав всю комичность ситуации.

Формально служба аркатов лиската Храма Предназначения не подчинялась — была полностью выведена из-под контроля Триады, но это если с точки зрения приказов и визировавших решения подписей. На деле все выглядело совершенно иначе, обтекаемо называясь кураторством.

Чем отличалось одно от другого, разглагольствовать можно было до бесконечности, но смысл оставался неизменным — Риман, как и его вечный соперник Шторм, предпочитал знать все, что могло пригодиться, и даже больше. Это в самом безобидном случае, во всех остальных он не гнушался и прямым вмешательством.

Не знаю, чем я прогневила провидение, но эти двое были лишь самыми яркими представителями в череде подобных. Они и… генерал Орлов, которого я все чаще называла учителем.

Решительно закончив ввод и пропустив приветствие системы, сразу вошла в оперативку. То, что ничего серьезного за последние шесть часов не произошло — понятно, но иногда невинные мелочи могли оказаться предвестниками серьезных событий.

Дежурный, не пропустив моего подключения, выдал угрожающую надпись, с некоторых пор «ходившую» среди спецслужб не только Самаринии: «Внимание! Работает специальная группа Координационного совета!»

Нами уже пугали…

Было, чем гордиться, но и…

— Этот способ больше не действует, — сбив на мысли о сожалении, произнес от двери Риман.

Я, улыбнувшись, обернулась. Риман стоял, прислонившись к стене… Монументальный, даже без привычного черного плаща.

— Гроза. Не спится, — «повинилась» я.

Он посмотрел на окно, хмыкнул, словно только теперь заметил, как сверкающими трещинками вновь и вновь полосует темное небо.

— А я подумал, что у тебя горит очередная аналитическая сводка, — тем не менее, «поддел» он меня.

Прежде чем я попыталась напомнить, что он и сам… время от времени исчезал из нашей постели, чтобы заняться судьбами мира, успел качнуть головой, останавливая. Потом отстранился от стены, подошел ко мне, обнял за плечи…

Я ожидала поцелуй, но он лишь прижал к себе крепче, заставив ощутить смутную тревогу. Оказалось, неспроста:

— Ты помнишь тот день, когда мы познакомились? — неожиданно поинтересовался он, в один вопрос спрессовав прошедшие два года.

— Когда я пришла в миссию, накачанная мощным афродизиаком? — я закинула голову назад, Риман наклонился, коснулся губами лба…

— Ни одну женщину я не хотел так, как тебя тогда, — признался он, когда я вновь прижалась затылком в его груди. — За тот день я простил Марку многое…

— Ты знал?! — я хотела обернуться, чтобы посмотреть ему в глаза, но не удалось, Риман не дал, удержав.

— Разобрался позже, — его голос был все таким же ровным. — А в ту ночь ты попросила, чтобы я тебя поцеловал. Была даже не измотанной — измученной, но так и не сломавшейся. Ты вела свою роль, играя собой, мною, обстоятельствами, а я…

— А ты? — не удержалась я от вопроса, когда он сделал паузу.

Его тело стало каменным, но лишь на мгновение…

Нам не стоило возвращаться к тому, что произошло когда-то на Зерхане, но память распорядилась по-своему, подбросив эти кусочки именно сейчас.

— То, что ты — моя кайри, я осознал позже, тогда… Тогда я просто хотел тебя. — Отпустив меня, он обошел кресло, слегка откатив его, присел на край стола. Посмотрел мне в глаза: — Я тебя разочаровал?

Я прислушалась к себе, улыбкой отвечая на его заметно напряженный взгляд:

— Нет…

— Нет? — похоже, я его слегка удивила.

— Ты просто смотришь на ситуацию иначе, — засмеялась я. Когда он вопросительно приподнял бровь, посчитала, что вполне могу удовлетворить мужское любопытство: — То, что ты назвал измотанностью, для меня было гранью, за которой уже все равно, что будет дальше.

— И тогда «не сломавшаяся» становится запредельной упертостью? — уточнил он скорее осторожно, чем мягко.

— И ты уверен, что испытывал желание именно к этой женщине? — фыркнула я, поднимаясь. Теперь уже сама подошла вплотную, прижалась к его обнаженной груди…

Неделю назад ему исполнилось пятьдесят пять… Ощущая все это мускулистое великолепие, поверить было невозможно.