Наталья Бульба - Космический маршал. В шаге от победы. Часть 2. Оборванные стропы

— Знаешь! — выдохнул Виктор еще до того, как пауза стала критичной. Ноздри дернулись, покорежив выражение отстраненного спокойствия. — И?

— Не скажу, что совершенно уверен… — Шторм цыкнул, взъерошил шевелюру… — Могу и ошибаться…

— Генерал?! — удивленно протянул Шаевский, с ироничной улыбкой посмотрев на Шторма.

— Что — генерал?! — откровенно наигранно вспылил тот. — Приучил на свою голову, что непогрешим…

— А вот с этого места подробнее! — сдвинул брови к переносице Шаевский. — Или допуском не вышел?

— Вышел! — усмешка генерала отдавала сарказмом. — Парни Йорга пресекли попытку проникновения в медицинскую лабораторию, где находятся эмбрионы адмирала Искандера и Натальи Орловой.

Шаевский собирался высказаться соответствующе, но ограничился тем, что было важнее:

— Насколько я понимаю, пресекли не без твоей помощи? — только теперь забросив обломки карандаша в утилизатор, уточнил он.

— И это — единственный положительный момент, — скривился Шторм.

Соскочил со стола, поправил китель, прошелся по кабинету, слегка замедлив шаг, когда оказался напротив оперативки.

Виртуальный экран был разбит на квадраты, в большинстве — символы и коды, подсвеченные соответствующими цветами. Срочность, важность, степень влияния на другие события…

— Живым удалось взять лишь одного, — продолжил он, позволив себе вспомнить то время, когда все эти проблемы делились на двоих, — да и тот сдох, сломавшись на первом же вопросе.

— Ментальная блокировка? — Шаевский посмотрел на «подмигнувший» дисплей комма. На вопросительный взгляд генерала, качнул головой — терпит.

— Нет, — Шторм все-таки поддался соблазну и тронул усы. — Он сам остановил сердце. Реанимация оказалась бессильна, запись напрямую с мозга — тоже. Ничего! Чист, как белый лист.

— Неожиданно! — вздохнул подполковник. — И никаких…

— Никаких, — не дал ему закончить Шторм. — Давай-ка на этом все. Хоть час-полтора прихватить.

— Подожди, — остановил его Шаевский, когда генерал направился в сторону комнаты отдыха. — Орлов в курсе?

— Чего?! — хмыкнул Шторм. Постоял, глядя на задумчивого Шаевского. — А что касается серьезной причины, то есть у меня подозрение, что все дело в Альдорах.

— Так просто? — съязвил Виктор. — Едва ли не очевидно.

— А ты рассчитывал на очередную многоходовку? — иронично усмехнулся Шторм. Подошел к Шаевскому: — Альдоры — наш козырь в будущей войне. И тому, кто играет против нас, об этом известно. Как и нам!

— Как и нам… — повторил Виктор, запоминая не саму фразу — выражение лица генерала, когда он произнес эти слова.

Спокойствие, в котором было что-то от незыблемости, несокрушимости, абсолютной уверенности…

Было время, когда раздражало. Теперь… возвращало надежду!

— Ты поужинаешь с нами?

Я оглянулась на резиденцию эклиса, похожую на гигантскую каплю, стекающую по склону горы, вновь посмотрела на подсвеченные в разные цвета «ступени» водопада.

— Ищешь причину сбежать? — Мария засмеялась в ответ на многозначительное молчание. — Извини, — она легко коснулась моей руки, лежащей на парапете, — но ничего не получится. Риман просил вытащить тебя из подземелья, я не смогла ему отказать.

— И снова Риман, — вздохнула я, разрываясь между двумя желаниями.

Хотелось и вернуться к работе, с которой меня в прямом смысле этого слова похитили, и согласиться, забыв хотя бы на пару часов о множестве нерешенных проблем.

— Это всего лишь просьба, — Мария чуть склонила голову к плечу. Смотрела вроде и без подтекста, но мне во взгляде виделось все, что она могла, но так и не произнесла. Беспокойство, радость, сожаление, надежда…

— Хорошо! — резко выдохнула я, сдаваясь перед ее натиском. — Но я найду, на чем отыграться, — предупредила, оглянувшись на раздавшийся неподалеку смех. За кустарником не разглядеть, но ошибиться сложно: — Лоры?

— Это будет маленький девичник, — подтвердила Мария, посмотрев туда же. — Ты выглядишь уставшей, — тут же сменила она тему, окинув меня еще одним, но теперь уже пристальным, оценивающим взглядом.

Мое знакомство с кайри эклиса было обставлено Риманом с такой внешней простотой, что мысль о заговоре появилась едва ли не последней.

Всего лишь доклад эклису, на котором я присутствовала уже в новом качестве — главы аналитической группы и одного из заместителей начальника Управления контрразведки формирующегося Коалиционного Штаба…

Всего лишь вошедшая в кабинет Ильдара Мария, которая выбрала для этого очень удачный момент, когда все основные вопросы мы уже обсудили…

Всего лишь дань вежливости, как мне показалось в ту минуту, и приглашение показать каскадный водопад, который в это время суток был особенно прекрасен…

Всего лишь сожаление Римана, что не может составить нам компанию, потому что у него еще остались дела…

Достаточно зная о прошлом Марии Истоминой, я могла предполагать, на каком именно уровне будет строиться наше общение. Я не ошиблась: все было так и… не так. Сестра, подруга, в какой-то мере наставница… Что-то от любящей матери, которая не без гордости наблюдала за успехами повзрослевшей дочери, продолжая при этом тревожиться о ней…

Она была одновременно шаловливым ребенком, застенчивой девушкой, уверенной, познавшей мудрость этого мира женщиной…

Женщиной с глазами Богини… полными невыплаканных слез и мягкого, уютного счастья…

Произошло это два дня тому назад…

Воспринималось словно в другой жизни…

— Утром вылетаю на Инари, — вздохнула я, вынужденно вспомнив про время. — Как обычно бывает, не хватает всего лишь одного часа в сутках.

Мария понимающе кивнула, оглянулась… я машинально повторила за ней, встретившись взглядом с ее матессу.

Мне столько рассказывали о нем, что когда довелось встретиться, скрыть разочарование не удалось. Один из многих… На фоне Римана или Ильдара, он совершенно терялся. Не столь внушительный, не столь запоминающийся, не столь категоричный. Он казался мягким, пластичным, не выраженным в каких-либо четких, отличающих его от других эпитетах.

Насколько ошибочно первое впечатление я убедилась уже спустя мгновение. Он не шевельнулся, лишь посмотрел в мою сторону. Вскользь, ненароком мазнув пустотой, которой был. Ощущение оказалось весьма странным, словно ему хватило легкого касания, чтобы препарировать меня, добравшись до самых потаенных уголков, о которых я даже сама не подозревала, и вновь собрать, не нарушив ни одной связи, не затерев ни одного нюанса.

Все изменилось, когда его взгляд вернулся, встретившись с моим.

Поклон был едва заметным, но в нем читалось признание. Не равного — равным, наставником — ученика, следовавшего тем же путем.