Наталья Бульба - На круги своя

— И что тебе больше не понравится? — вновь озадачил меня вопросом Игорь.

Можно было, конечно, вежливо попросить его заткнуться, но… ведь помогало если не думать, так хотя бы структурировать то, что уже бурлило в голове.

— Предательство в любом виде — грязная штука, — философски заметила я, — но когда предают те, кого называешь побратимой…

Заканчивать с выражением собственного взгляда на этот вопрос мне не пришлось — «спас» ИР:

— Капитан, ардон вышел из параметров крейсерского хода, идет на разгон.

— Ну, вот и определились. Бегство! — выдохнула я, пытаясь понять, насколько это меня радует. Оказалось — не очень. Для Тараса и ребят не имело особого значения, кто именно предал, важнее сам факт. — Костас, курс! S! Адмирал, ведем до прыжка!

Выслушав дружное: «Принято», с весьма недружелюбной улыбкой повернулась к Шураи. Откинулась на спинку, демонстрируя, что больше никуда не тороплюсь, закинула ногу на ногу, дав код отключения компенсаторов.

Еще одно нарушение в длинном списке… не критично.

— Продолжим?

Игорь за спиной фыркнул — весьма своевременная поддержка. Тимка, которого Стас успел пристегнуть, заворочался в тисках ремней, требуя свободы. Пришлось нахмуриться и качнуть головой. Окажись звереныш рядом, общаться с дароном стало бы на порядок проще, но сейчас я больше нуждалась в определенной свободе действий, чем в подсказках своего подопечного.

— Не смею отказать, госпожа капитан, — оторвался от созерцания происходившего на экране Шураи и тоже развернул ложемент в мою сторону. Стоило признать, не без усилий оторвался. Его явно интересовало, чем же закончится вся эта чехарда.

Будем считать некоторой компенсацией за мои моральные страдания.

— Я хотел бы заметить…

— Я с удовольствием выслушаю вас, дарон, — перебила я его, давая понять интонациями, что мое терпение на исходе, — как только увижу на карте месторасположение вашей родной планеты.

— Как прикажет госпожа капитан, — глубоко склонив голову, произнес он, выпрямился, небрежно, словно это было довольно привычным для него действием, ввел на дисплее пространственные координаты.

Взгляд, который я бросила на окрасившуюся в золотистый цвет систему, был коротким — чего-то очень близкого к увиденному и ожидала. Должны же были найтись основания, чтобы редко подводившее меня предчувствие приклеило к Шураи ярлык серого кардинала! А эти того стоили: даже не имея навигационных карт, добраться до его планеты мы могли за несколько стандартных суток.

— Вы ведь еще хотели мне на что-то намекнуть, дарон? — сделав вид, что ничего удивительного не произошло, любезно поинтересовалась я. Вот только пальцы отбарабанили по вертикальной стойке ложемента слышанный не раз мотив.

Слава Шторм… Прищуренный взгляд; губы, кривящиеся в плотоядной ухмылке и пальцы, живущие своей жизнью, ритмом которой являлся марш Академии, которую он заканчивал.

Странные же у меня иногда возникали ассоциации.

— Я всего лишь хотел сказать, — Шураи не шевельнулся, но как-то весь подобрался. Словно перед прыжком, — что в отличие от ваших секторов, зоны, занимаемые оорами домонов, весьма условны. — Ответив на мою приподнятую бровь снисходительной улыбкой, продолжил: — Это, скорее, охотничьи угодья, чем место, которое они называют своим домом.

Переборов возникшее желание встать и вытрясти из него душу — не помогло бы даже успокоиться, — еще раз посмотрела на помаргивающую мне точку.

Если следовать предложенной им аналогии, то походило на свободные земли.

— Что-то мне подсказывает, — заметив, как «закаменела» спина Искандера, задумчиво протянула я, — что господину адмиралу, который все еще возглавляет нашу делегацию, известно об этом стало только теперь. И стоит признать, мне бы очень хотелось узнать причину такой избирательности.

На этот раз ответить ему не дала уже я сама, остановив резким жестом.

На экране ближней сферы появилась отметка еще одного корабля. Полетный квадрат сдвинулся, укрупнился… Рядом проявились контуры двух ардонов… вымпелы… параметры напряженности защитных полей… курсовые линии, устремляющиеся друг к другу…

— Капитан… — Возглас невидимого Валечки был похож на стон.

Хотелось бы мне повторить, вот только не по чину… Если только молча наблюдать, как перед глазами предстает подтверждение моих догадок. Дерхаи была верна Харитэ, но… для меня сейчас это мало что меняло.

Боевой разворот… изображение дернулось, расплылось серыми кляксами — я уже видела нечто подобное немногим более половины стандарта назад, пошло волнами, словно кто-то всемогущий вздернул пространство, вытряхивая из него пыль…

Залп грандера!

— Он его…

— Заткнись, — рявкнули мы одновременно с Игорем. Похоже, Таласки еще не забыл про «дурной» язык Костаса.

— Не успеет… — сглотнул рядом Сумароков…

Вместо того чтобы выругаться, только сильнее сжала стойки ложемента. Антону простительно, он не летал со мной последние восемь стандартов, но как же я хотела, чтобы он оказался прав и гравитационное возмущение не затронуло ардон, на котором находилась моя «Легенда»!

— Госпожа капитан, — рука тарса легла на плечо настолько неожиданно, что я вздрогнула. Обернулась, успев стиснуть зубы, чтобы не вызвериться, — Дерхаи знает, что Сдильме удалось захватить «Дальнир». Они лишь пытаются сбить их выход на прыжок…

Кивнув, что приняла к сведению, поднялась. Не сделав даже попытки посмотреть на то, что творилось у меня за спиной, подошла к телепортационному кругу.

Несмотря на заверения Шураи и собственную уверенность, что все произойдет именно так, как и сказал тарс, сердце колотилось где-то в горле, грозя лишить остатков самообладания. Ангел, Хорс, Дюша…

С этим надо было что-то делать… И, немедленно.

— Костас, — приказала я, только теперь отметив, насколько вязкой была тишина в командном, — курс на планету дарона. Сумароков на вахте.

Их «принято» я уже не услышала, успев покинуть командный до того, как они осознали, к кому именно я собиралась заглянуть в гости.

Оставалось понять, зачем же это нужно было мне.

— Ты сегодня тревожен. — Мики нежно провела ладонью по обнаженному плечу Индарса.

Император на непритязательную ласку женщины ответил грустной улыбкой:

— Прости… Заботы. — Перехватил ее руку, коснулся губами запястья. — Только с тобой и отдыхаю.

Не часто он позволял себе слабость, если не сказать — никогда, но вот именно сейчас хотелось не столько сочувствия, сколько понимания.

Он устал. Сердцем… телом. Устал от внутреннего одиночества, от борьбы с самим собой, от мыслей о потерях, которыми был устлан его жизненный путь, от самой жизни, которая давала надежду лишь для того, чтобы тут же ее отнять.